Гибель Пушкина - подлинно историческая трагедия
Художник Ю. В. Иванов
«Причастность Геккерна - несмотря на всю его близость к чете Нессельроде - к «диплому» представляется весьма сомнительной. Гораздо более достоверна версия Г.В.Чичерина, хотя излагающее её письмо к П.Е.Щеголеву, (опубликованное в журнале «Нева». 1976. № 12), не нашло должного внимания пушкиноведов (по-видимому, в связи с господством чисто «семейного» толкования событий).
Необходимо иметь в виду, что Г.В.Чичерин, известный как нарком иностранных дел в 1918-1930 годах, во-первых, принадлежал к роду, давшему целый ряд видных дипломатов, хорошо осведомлённых о том, что делалось в Министерстве иностранных дел при Нессельроде, во-вторых, его дед и другие родственники лично знали Пушкина, а его тётя, А.Н.Чичерина, была женой сына Д.Л.Нарышкина, о котором и говорилось в «дипломе»... И Г.В.Чичерин, надо думать, опирался на богатые семейные предания. В письме Чичерина от 18 октября 1927 года как о само собой разумеющемся говорится о том, что инициатором «диплома» была графиня Нессельроде, но составил его по её указанию вовсе не Геккерн, а Ф.И.Брунов (или, иначе, Бруннов) - чиновник Министерства иностранных дел. Примечательно, что в 1823-1824 годах он служил вместе с Пушкиным в Одессе и вызвал негодование Поэта своим пресмыкательством перед вышестоящими. А в 1830-х годах Брунов стал «чиновником по особым поручениям» при Нессельроде и в 1840 году получил за свои заслуги - или услуги - престижный пост посла в Лондоне. Стоит сказать, что накануне роковой для России Крымской войны Брунов (как убедительно показано в знаменитом исследовании Е.В.Тарле «Крымская война») неоднократно отправлял в Петербург дезинформирующие донесения, внушавшие, что Великобритания отнюдь не намерена начать войну против России.
В своём неотправленном письме к графу Нессельроде от 21 ноября 1836 года Пушкин сказал о «дипломе» (он назван «анонимным письмом») следующее: «По виду бумаги, по слогу письма, по тому, как оно было составлено, я с первой же минуты понял, что оно исходит от иностранца, от человека высшего общества, от дипломата». Это характеристика барона Гсккерна, но она полностью применима к графу Брунову, который родился и до двадцати одного года жил в Германии.
Конечно, вопрос о роли Брунова нуждается в специальном исследовании, но, по меньшей мере, странно, что в течение долгого времени никто не занялся таким исследованием.
Предложенное выше истолкование событий 4 ноября 1836 года - 27 января 1837 года, разумеется, можно оспаривать. Но, как представляется, невозможно спорить с тем, что гибель поэта имела не только «семейную», но и непосредственно историческую подоплёку, хотя в большинстве новейших сочинений это, в сущности, игнорируется.
Из приведённых выше свидетельств В.А.Соллогуба, Е.Н.Вревской, самого Николая I, а также письма Пушкина к Канкрину, намёков в сочинениях П.А. Вяземского и т.д. с достаточной ясностью следует, что суть дела заключалась в коллизии Поэт - царь, исходным пунктом которой явился «диплом», к тому же упавший на почву пушкинских «подозрений».
Сам же «диплом» был составлен опять-таки не ради личных интересов кого-либо, а с целью рассорить Поэта с императором, ибо имели место обоснованные опасения, что Пушкин может обрести существеннейшее воздействие на его политику. Это, разумеется, отнюдь не означает, что в салоне Нессельроде была запланирована состоявшаяся 27 января дуэль; но именно «диплом» явился «пусковым механизмом тех мучительных переживаний и событий, которые, в конечном счёте, привели к этой дуэли.
Наконец, свидетельства императора Александра П, П.П.Вяземского и - впоследствии - опиравшегося на семейные предания Г.В.Чичерина, а также резкое письмо Пушкина к Нессельроде (совершенно безосновательно публикуемое как письмо к Бенкендорфу) недвусмысленно говорят о том, что «диплом» исходил из салона Нессельроде, а салон этот тогда - во второй половине 1830-х годов - был, по определению М.А.Корфа, «неоспоримо первый в С-Петербурге» и играл очень весомую политическую роль. И едва ли уместно видеть в фабрикации «диплома» сведение каких-либо личных счётов. Дело шло о борьбе на исторической сцене, и Гибель Пушкина - подлинно историческая трагедия. Напомню его строки:
"На большой мне, знать, дороге
Умереть Господь судил".
Нельзя отрицать, что историческая трагедия имела вид семейной, и именно так воспринимало и продолжает воспринимать её преобладающее большинство людей. Но под треугольником Наталья Николаевна - Пушкин - Дантес (вкупе с его так называемым отцом») скрывается (если взять ту же геометрическую фигуру) совсем иной треугольник: Николай I - Пушкин - влиятельнейший политический салон Нессельроде (и, в конечном счёте, сам министр). И гибель Поэта в этой коллизии была в полном смысле слова исторической трагедией».
Из книги Вадима Кожинова «Великое творчество. Великая Победа»