Страна победившего Госнаркоконтроля. Ничего не меняется
Предсказуемое продолжение (начало здесь, здесь, здесь и здесь)
Самоубийство контр-адмирала Апанасенко, конечно, вызвало очередную волну гнева в блогах и СМИ. На страницах уважаемых изданий вновь заговорили о совершенно необоснованных драконовских правилах выписки наркотиков терминальным онкобольным, нарушив которые, пусть даже и во благо больному, врач подвергает себя риску уголовного преследования (вспомним дело Алевтины Хориняк).
В искренность соболезнований Минздрава я не верю. Как и во все остальные слова официального заявления, насквозь пропитанного фальшью.
Человек не смог получить препарат, остался один на один со своей болью. Как это произошло? Почему возникла непростительная волокита с многочисленными подписями (так пишут СМИ), тогда как приказ Минздрава предусматривает возможность выписки рецепта лечащим врачом единолично с последующим заверением главврачом (замглавврача или зав.структурным подразделением) и печатью учреждения? Почему выдавалось недостаточное количество обезболивающего, хотя нормативами установлено, что при оказании пациентам паллиативной помощи количество выписываемых наркотических лекарственных препаратов может быть увеличено в 2 раза по сравнению с предельно допустимым количеством на один рецепт (для морфина - это до 40 ампул на один рецепт)? - негодует пресс-секретарь Минздрава Олег Салагай.
Видно, совсем плохи дела в нашем министерстве, раз главный пиарщик даже не знает, как в реальности обстоит дело с получением родственниками онкобольных наркотических препаратов в поликлинике. Хоть бы медицинские блоги на досуге почитал, чтобы уж на всю страну в полной профессиональной безграмотности не расписываться. Облегчу чиновнику жизнь - обобщу вкратце, как все происходит на самом деле...
Сначала родственник сдает пустые ампулы старшей сестре поликлиники (ее в этот день может не быть на месте), ждет, сдает ампулы, расписывается.
Потом врач идет получать розовый бланк, ждет, расписывается в журнале учета бланков, получает.
Потом печатается три экземпляра стандартного рецепта, серая копия от руки, розовый бланк.
Потом в карту пишется статус больного, "сдано столько-то пустых ампул, в остатке столько-то полных. Рецепты получила дочь ФИО, домашний адрес, номер паспорта". Что выписано, номер рецепта.
Проверяется тетрадь домашнего учета инъекций, чтобы совпало число полных и пустых ампул. Затем записывается в тетрадь учета наркотиков - все данные, что выписано, сколько сдано, сколько осталось.
Потом берется все в кучу и тащится к зав. отделением на подпись.
Потом назад, чтобы что-то исправить и опять к зав.отделением.
Причем без очереди выписку наркотика не всегда можно оформить - впереди могут быть тяжелые больные.
В общем, если родственник придет не к началу приема, то действительно, может не успеть.
Вот что в действительности представляет собой запутанный многоступенчатый порядок оформления рецепта. Меж тем, Минздрав считает меры по контролю над выпиской наркотиков совершенно обоснованными и искренне недоумевает - почему они вызывают возмущение со стороны врачей и пациентов?
Позиция ФСКН в сложившейся ситуации особо доставляет. "Я не я, и лошадь не моя", это не мы издаем правила, а Минздрав, а мы только контролируем их исполнение - вот краткое содержание заявления главы Госнаркоконтроля. Все правильно, умение вовремя дистанцироваться от щекотливой ситуации- это один из наиважнейших навыков чиновников любого звена.
Конечно, по поводу смерти пациента будет проведена проверка. Кто окажется крайним - даже к гадалке ходить не надо - участковый терапевт и руководство поликлиники, где наблюдался в свои последние дни контр-адмирал. Но основной вопрос - когда, наконец, два ведомства договорятся между собой и упростят правила выписки наркотиков онкологическим больным - так и останется открытым. Ведь, по мнению чиновников как МЗ, так и ФСКН, в России нет проблем с назначением наркотических средств. А раз нет проблемы - ее незачем и решать.
Самоубийство контр-адмирала Апанасенко, конечно, вызвало очередную волну гнева в блогах и СМИ. На страницах уважаемых изданий вновь заговорили о совершенно необоснованных драконовских правилах выписки наркотиков терминальным онкобольным, нарушив которые, пусть даже и во благо больному, врач подвергает себя риску уголовного преследования (вспомним дело Алевтины Хориняк).
В искренность соболезнований Минздрава я не верю. Как и во все остальные слова официального заявления, насквозь пропитанного фальшью.
Человек не смог получить препарат, остался один на один со своей болью. Как это произошло? Почему возникла непростительная волокита с многочисленными подписями (так пишут СМИ), тогда как приказ Минздрава предусматривает возможность выписки рецепта лечащим врачом единолично с последующим заверением главврачом (замглавврача или зав.структурным подразделением) и печатью учреждения? Почему выдавалось недостаточное количество обезболивающего, хотя нормативами установлено, что при оказании пациентам паллиативной помощи количество выписываемых наркотических лекарственных препаратов может быть увеличено в 2 раза по сравнению с предельно допустимым количеством на один рецепт (для морфина - это до 40 ампул на один рецепт)? - негодует пресс-секретарь Минздрава Олег Салагай.
Видно, совсем плохи дела в нашем министерстве, раз главный пиарщик даже не знает, как в реальности обстоит дело с получением родственниками онкобольных наркотических препаратов в поликлинике. Хоть бы медицинские блоги на досуге почитал, чтобы уж на всю страну в полной профессиональной безграмотности не расписываться. Облегчу чиновнику жизнь - обобщу вкратце, как все происходит на самом деле...
Сначала родственник сдает пустые ампулы старшей сестре поликлиники (ее в этот день может не быть на месте), ждет, сдает ампулы, расписывается.
Потом врач идет получать розовый бланк, ждет, расписывается в журнале учета бланков, получает.
Потом печатается три экземпляра стандартного рецепта, серая копия от руки, розовый бланк.
Потом в карту пишется статус больного, "сдано столько-то пустых ампул, в остатке столько-то полных. Рецепты получила дочь ФИО, домашний адрес, номер паспорта". Что выписано, номер рецепта.
Проверяется тетрадь домашнего учета инъекций, чтобы совпало число полных и пустых ампул. Затем записывается в тетрадь учета наркотиков - все данные, что выписано, сколько сдано, сколько осталось.
Потом берется все в кучу и тащится к зав. отделением на подпись.
Потом назад, чтобы что-то исправить и опять к зав.отделением.
Причем без очереди выписку наркотика не всегда можно оформить - впереди могут быть тяжелые больные.
В общем, если родственник придет не к началу приема, то действительно, может не успеть.
Вот что в действительности представляет собой запутанный многоступенчатый порядок оформления рецепта. Меж тем, Минздрав считает меры по контролю над выпиской наркотиков совершенно обоснованными и искренне недоумевает - почему они вызывают возмущение со стороны врачей и пациентов?
Позиция ФСКН в сложившейся ситуации особо доставляет. "Я не я, и лошадь не моя", это не мы издаем правила, а Минздрав, а мы только контролируем их исполнение - вот краткое содержание заявления главы Госнаркоконтроля. Все правильно, умение вовремя дистанцироваться от щекотливой ситуации- это один из наиважнейших навыков чиновников любого звена.
Конечно, по поводу смерти пациента будет проведена проверка. Кто окажется крайним - даже к гадалке ходить не надо - участковый терапевт и руководство поликлиники, где наблюдался в свои последние дни контр-адмирал. Но основной вопрос - когда, наконец, два ведомства договорятся между собой и упростят правила выписки наркотиков онкологическим больным - так и останется открытым. Ведь, по мнению чиновников как МЗ, так и ФСКН, в России нет проблем с назначением наркотических средств. А раз нет проблемы - ее незачем и решать.