Про депрессию 10летней дочери
Рассказ моей подруги:
Трудно сказать, когда это началось.
С Машей мне всегда было трудно, она всегда была эмоциональной и трудно контролируемой. Вспышки гнева, слёзы и истерики на малейшие пустяки, мнительность, ревность, упрямство, истерики… в общем, просто с ней никогда не было.
Мы вместе с дочкой прошли трудный путь: частые переезды, болезненный разрыв с отцом, болезненные отношения с ним же, страхи относительно его девиантного поведения, отсутствие опоры. Было много всего: плохого и хорошего, но мы всегда были близки и вместе, даже когда было трудно.
Все поменялось, когда я вышла во второй раз замуж. У нас наконец-то появилась «нормальная семья». Со стороны это выглядит даже несколько идеально. Мы переехали, сменили школу, любые кружки, репетиторы стали доступны. Я перестала работать и стала больше проводить времени с семьей и больше давать заботы и любви детям. Все стало лучше, кроме одного: отношений с дочерью.
Она постепенно, не сразу,стала игнорировать правила. Ухудшилась успеваемость, резко. Сначала на тройки слезли, потом и двойки стали частыми гостями в дневнике. Потом отказалась от дополнительных занятий, под предлогом того, что освободит время для того, чтоб поднять оценки в школе. Но с учебой все осталось как прежде, даже хуже. Мне часто звонила классная и просила что-то придумать, что-то предпринять.
Дочь чаще стала запираться у себя в комнате. Больше гаджетов, меньше общения. Перестала гулять - «Я ненавижу гулять. Ненавижу улицу».
Я стала злиться и недоумевать. В моей голове была сумятица. Я не знала что происходит. Муж говорил, что я разбаловала; мама говорила, что я слишком давлю на ребёнка; папа - что это переходный возраст и чтоб я оставила ребёнка в покое.
Я пыталась. Я смирялась. Я ласкала, уговаривала. Разговаривала. Потом срывалась, орала от бессилия. Потом опять смирялась. И так по кругу. Когда дочь стала краситься и одеваться в чёрное, в 13 лет, я закрывала глаза, но мне было очень страшно. Ее мрачные раскраски и драные чёрные колготки меня ещё больше пугали.
Я чувствовала, что теряю ребёнка, что что-то не так, но объяснить ни другим, ни себе не могла.
“Это пройдёт” - говорили мне все, с кем я делилась. Но ничего не проходило, с каждым днём становилось хуже. Она с трудом просыпалась утром, а ночью, наоборот, было не уложить. Приходила из школы-ложилась спать, до вечера было не разбудить. Каждое утро, чтоб ее разбудить я напрягала все свои ресурсы, на то, чтоб она проснулась требовалось по меньшей мере полчаса, а то и час, но даже если я будила ее за час до школы, она опаздывала по меньшей мере на 20 минут. После каждого такого утра я чувствовала себя выжатой как лимон. Я злилась, винила себя, ее, ее отца за ужасный характер, который она, по-видимому унаследовала.
Ей, казалось, было наплевать на мои слёзы, увещевания, угрозы. Ей было все равно абсолютно на всё и это было ужасно страшно. Я не буду писать, что происходило в этот момент в семье, потому что рассказ не об этом, скажу просто, что было очень трудно и ее поведение откладывало отпечаток на все, что я делала.
Однажды, на отдыхе, я познакомилась с психиатром, он сейчас мой друг, и он посоветовал мне психотерапевта (психолога мы уже пробовали), дал контакт. Психотерапевт оказался очень популярным и нам пришлось ждать в очереди два месяца, чтоб попасть к нему. С каждым днём становилось все хуже. Иногда дочь просто не просыпалась в школу, даже когда я трясла ее со всей силы. А все выходные непробудно спала, бодрствуюя только по ночам. От еды, чаще всего отказывалась, исключая только шоколадки, от которых она никогда не отказывала и могла есть их, особенно по ночам в промышленных масштабах.
Иногда казалось, что она издевается. Ведь как можно, зная, как сильно я переживаю, сколько слез проливаю, игнорировать мои (и других членов семьи) просьбы и требования? Она перестала учиться, совсем. На уроках в школе, которые она не проспала она чаще всего дремала. Несколько раз заводил разговор о том, что не хочет жить, что ей ничего не интересно.
Я ждала первого визита к психотерапевте, как Второго Пришествия, считала дни, которые тянулись очень долго. К моменту первого визита я сама была на грани нервного срыва. Но мы дождались. После первой консультации наш психотерапевт сказала мне, что у дочки клиническая депрессия, причём довольно тяжелая.
Что никто не виноват, что я не виновата, такое бывает. И посоветовала в ближайшее время ее совсем не беспокоить, не будить в школу. Я списалась с ее классной, объяснила ситуацию и оставила Машу в покое. В тот день она проспала сутки. Первый месяц с еженедельными консультациями мы пробовали выйти из ее состояния. Легче не становилось, даже несмотря на отсутствие каких-либо требований с моей стороны. Ей по-прежнему нужен был только телефон, закрытая дверь, кровать, конфеты и «выйди из комнаты». Я тогда засомневалась в нашем терапевте, хотя, что уж там, я с самого начала в нем сомневалась. Через месяц она отправила нас к психиатру.
«Дожили». «У нас в семье псих». «Какой ужас». Но делать нечего. Как оказалось, к хорошему детскому психиатру быстро не попасть и мы снова встали очередь и прождали ещё месяц, с такой же атмосферой и лёгким, едва осязаемым облегчением на фоне психотерапии и моего «отвалить от ребёнка», я перестала что-то требовать. Было все время ужасно напряжённо и страшно, я боялась, что дочь моя станет психическим инвалидом или психопатом, как ее отец.
Когда мы попали к психиатру, я ждала самых страшных диагнозов и прогнозов. Но диагноз нам поставили тот же «клиническая депрессия» и выписали антидепрессанты. Если бы я не испробовала все методы, все средства, я бы, пожалуй, усомнилась в необходимости приёма антидепрессантов, ведь в нашей стране одни лекарства любят, от других шарахаются, как от чумы. В числе «чумовых»- прививки и антидепрессанты. Меня сразу предупредили и психотерапевт, и психиатр, что таблетки помогают не сразу: первый эффект можно отметить только через неделю, а то и через месяц. Начинали с крохотной дозы и постепенно увеличивали дозу, снимая «вход» в препарат противотревожным средством (Начало приёма антидепрессанта может вызывать тревогу). Психотерапию мы продолжали. Через месяц стало значительно легче, но многое оставалось неизменным. Я спросила у своего друго-психиатра, когда станет «хорошо»? И от его ответа меня передернуло: через полгода минимум. Полгода еженедельных дорогостоящих консультаций и таблеток?! Но делать нечего, я набралась терпения и снизила свои траты.
На сегодняшний день мы в терапии уже год, сейчас, по назначению психиатра потихоньку «слезаем» с антидепрессантов. Ситуация значительно улучшилась. Маша и я за этот год многое друг о друге узнали. Маша много чему научилась, у неё появились друзья, а мы снова близки. У неё появился интерес к жизни и хобби. Она сама следит за успеваемостью и достигла определенных успехов по любимым предметам. За этот год, Маша полностью вышла из депрессии, научилась работать со своими эмоциями, научилась отстаивать свои и уважать чужие границы. Она стала хорошо учиться и ко мне снова вернулась гордость за мою дочь. Я очень горжусь той работой которую она за этот год проделала. Я сама снизила требования к ней.
Я на своей шкуре поняла, что никакие оценки не важны, не важно поступит ли она в вуз, пту или станет маляром, лишь бы она умела радоваться и ее занятия ее увлекали.
Вообще ничего не важно, лишь бы она была здорова, лишь бы она улыбалась. Мы по-прежнему не идеальная семья и у нас бывают разногласия, но они стали конструктивнее и нам теперь гораздо легче выходить из любых конфликтов.
Такая вот история. Есть ли у вас вопросы к маме Маши? Хотите ли рассказать ваши истории - анонимно или в комментах?
#дотянутьдовесны
Портфолио
Мой инст