К вопросу о заявлении ТАСС от 13 июня и чекистах
Тяжело быть борцом с "фальсификациями истории, направленными против России-СССР". Например, приближается 22 июня и надо опять рассказывать, как на мирно спящую страну, совершенно не готовую к войне, обрушились фашистские орды. Потому что Сталин доверял Гитлеру и не верил в войну...
И хотя этот хрущевский бред давно опровергнут, но у "борцунов с фальсификациями" остался последний рубеж обороны - опубликованное в газете "Правда" Заявление ТАСС от 13 июня 1941 года, где прямым текстом сказано, что войны с Германией не будет.
По этому поводу уже достаточно ясно высказывался Виктор Суворов. Основные тезисы напомнили ЗДЕСЬ.
Но, тем не менее, до сих пор встречаются персонажи, даже с "енеральскими" погонами, которые утверждают, что "заявление ТАСС от 13 июня разоружило армию и народ"(с). По всей видимости, советские командиры и генералы, прочитав статью в газете, тут же разоружили все армии на западном направлении и распустили солдат по домам. И никто даже не додумался позвонить и спросить у вышестоящего начальства, чем же надо руководствоваться: статьей в газете или какие-то другие указания будут? Отменяет ли газетная статья все планы мобилизации и планы прикрытия? Впрочем, у военного человека такой вопрос бы и не возник.
Ещё одной фишкой "борцунов" являются мнимые "воспоминания ветеранов", которые рассказывают стандартную историю, которая сводится к следующему:
"Я служил в армии. Нам говорили, что войны не будет. Накануне 22 июня я прозрел и стал говорить, что будет война. Меня арестовали особисты НКВД и хотели расстрелять за клевету на дружественную Германию. Но на следующий день (через день) началась война и меня отпустили"(с).
Впервые эти "воспоминания" запустили "рукопожатные либералы" в начале Перестройки, но затем их взяли на вооружение сторонники СССР (тема ВОВ - единственная, где "либерасты" и "совки" превосходно ладят и находят взаимопонимание).
Был году в 1990(?) такой сборник, где для "рукопожатных" доступным языком излагались все мифы - от Великого Зорге, который сообщил Сталину о нападении Германии, но Сталин ему не поверил, и до рассказов про то, как накануне 22 июня у всех отняли боеприпасы и запретили стрелять в гитлеровцев. "Воспоминания прозревшего" тоже появились там. И с тех пор прорвало - десятки "ветеранов" самого разного звания, служивших в самых разных местах, почти одинаковыми словами повторяют одну и ту же историю.
Свежее прочтение этой истории можно наблюдать в фильме "Брестская крепость", где майора Гаврилова (командира полка!) допрашивает человек с петлицами сержанта ГБ: "Кто вам сказал, что будет война с Германией?". Ох уж эта кровавая гэбня! Каждый рукопожатный совок должен знать: сержант кровавого НКВД мог арестовать и допрашивать командира полка. И расстрелял бы, если бы Гитлер вовремя не напал. Некому было бы Брестскую крепость защищать! (Так выходит самой большой ошибкой Гитлера было то, что он напал 22 июня. Подождал бы неделю - кровавая гэбня сама перестреляла бы всех патриотов).
Что же было на самом деле? Некоторый свет проливает "нерукопожатный" писатель Кирилл Голованов в своей книге "Матросы Наркомпроса". Книга вышла в свет в 1974 году, потому в ней допущены "серьезные фальсификации против интересов России".
Книга рассказывает про учеников 2-й Ленинградской военно-морской спецшколы. Это по сути обычная школа, подчиненная Наркомату просвещения, но с усиленной военно-морской подготовкой (что-то отдаленно похожее на современные кадетские классы). В ней учатся дети, одетые в военизированную форму (причём двоечников формы лишают). Школой руководит гражданский директор, в ней преподают гражданские учителя, но есть также военрук ("командир батальона") в звании капитан 3-го ранга и старший политрук ("замполит батальона"). И вот что из этого получилось:
"Доклад прочитал командир из военно-морского училища. Его привел старший политрук Петровский. Убедительные факты свидетельствовали, что дела на Земле идут как-то не так, а фашисты, несмотря на пакт о ненападении и прочее, безусловно, оставались фашистами. Докладчик доверительно рассказал, как во время освобождения Западной Белоруссии наши дивизии столкнулись с их подлой попыткой продвинуться дальше на восток. Произошел жестокий бой. Обе стороны делали вид, что совсем не ведают, в кого стреляют из пушек и пулеметов. Потом, конечно, принесли взаимные извинения, но захватчики не продвинулись ни на шаг. Здесь все было правильно.
И еще командир намекал о недоразумениях в торговле, об обманах, о срывах поставок. Несколько дней назад им отплатили за это, и торговые корабли, присланные в Ленинградский порт за нашим хлебом, ушли обратно порожняком. Так им, буржуям, и надо. А как же тогда торговое соглашение? И почему газеты молчат? Неужели в редакциях ничего не знают?
Докладчика окружили плотным кольцом, его спрашивали, зачем демонстрируют о них кинохронику, и многое другое. Но командир от комментариев уклонился. Он сказал, что сообщил все возможное, и лишь посоветовал лучше учиться и хорошо оборудовать школьное бомбоубежище.
Учителя стояли в сторонке, встревоженные и недоумевающие. Потом на педагогическом совете по итогам третьей четверти впервые за много месяцев взял слово биолог Артяев. Он обрушился на старшего политрука.
- Политически вредный доклад дезориентировал не только учеников, но и некоторых преподавателей, - заявил Василий Игнатьевич. - Он вызвал в специальной школе паникерские настроения.
- Будущие военные говорят о войне, - пожал плечами Радько. - Это естественно.
- Ученики рассуждают о возможности войны с Германией, - возмущенно уточнил бывший «доцент».
- Разве фашисты стали другими? - вмешался старший политрук.
- У нас пакт о ненападении. Международные акты следует уважать, - сказал Сергей Петрович Уфимцев.
- Обязательства подразумевают взаимность, - снова возразил Радько. - А факты упрямая вещь.
Страсти утихомирились только после справки старшего политрука, что содержание доклада одобрено политотделом.
- Надо предупредить учеников, - решил директор, - что доклад предназначен для военных. Думаю, что не следует распространять его содержание среди гражданского населения, чтобы не вызвать нежелательных эксцессов.
Выполнить такое распоряжение было нелегко, но Радько с Петровским не возражали директору спецшколы. Стоит ли спорить, раз газеты не допускали и намека на подобный поворот событий. А по линии райисполкома к ним поступило только распоряжение очистить подвалы для бомбоубежища".
И хотя этот хрущевский бред давно опровергнут, но у "борцунов с фальсификациями" остался последний рубеж обороны - опубликованное в газете "Правда" Заявление ТАСС от 13 июня 1941 года, где прямым текстом сказано, что войны с Германией не будет.
По этому поводу уже достаточно ясно высказывался Виктор Суворов. Основные тезисы напомнили ЗДЕСЬ.
Но, тем не менее, до сих пор встречаются персонажи, даже с "енеральскими" погонами, которые утверждают, что "заявление ТАСС от 13 июня разоружило армию и народ"(с). По всей видимости, советские командиры и генералы, прочитав статью в газете, тут же разоружили все армии на западном направлении и распустили солдат по домам. И никто даже не додумался позвонить и спросить у вышестоящего начальства, чем же надо руководствоваться: статьей в газете или какие-то другие указания будут? Отменяет ли газетная статья все планы мобилизации и планы прикрытия? Впрочем, у военного человека такой вопрос бы и не возник.
Ещё одной фишкой "борцунов" являются мнимые "воспоминания ветеранов", которые рассказывают стандартную историю, которая сводится к следующему:
"Я служил в армии. Нам говорили, что войны не будет. Накануне 22 июня я прозрел и стал говорить, что будет война. Меня арестовали особисты НКВД и хотели расстрелять за клевету на дружественную Германию. Но на следующий день (через день) началась война и меня отпустили"(с).
Впервые эти "воспоминания" запустили "рукопожатные либералы" в начале Перестройки, но затем их взяли на вооружение сторонники СССР (тема ВОВ - единственная, где "либерасты" и "совки" превосходно ладят и находят взаимопонимание).
Был году в 1990(?) такой сборник, где для "рукопожатных" доступным языком излагались все мифы - от Великого Зорге, который сообщил Сталину о нападении Германии, но Сталин ему не поверил, и до рассказов про то, как накануне 22 июня у всех отняли боеприпасы и запретили стрелять в гитлеровцев. "Воспоминания прозревшего" тоже появились там. И с тех пор прорвало - десятки "ветеранов" самого разного звания, служивших в самых разных местах, почти одинаковыми словами повторяют одну и ту же историю.
Свежее прочтение этой истории можно наблюдать в фильме "Брестская крепость", где майора Гаврилова (командира полка!) допрашивает человек с петлицами сержанта ГБ: "Кто вам сказал, что будет война с Германией?". Ох уж эта кровавая гэбня! Каждый рукопожатный совок должен знать: сержант кровавого НКВД мог арестовать и допрашивать командира полка. И расстрелял бы, если бы Гитлер вовремя не напал. Некому было бы Брестскую крепость защищать! (Так выходит самой большой ошибкой Гитлера было то, что он напал 22 июня. Подождал бы неделю - кровавая гэбня сама перестреляла бы всех патриотов).
Что же было на самом деле? Некоторый свет проливает "нерукопожатный" писатель Кирилл Голованов в своей книге "Матросы Наркомпроса". Книга вышла в свет в 1974 году, потому в ней допущены "серьезные фальсификации против интересов России".
Книга рассказывает про учеников 2-й Ленинградской военно-морской спецшколы. Это по сути обычная школа, подчиненная Наркомату просвещения, но с усиленной военно-морской подготовкой (что-то отдаленно похожее на современные кадетские классы). В ней учатся дети, одетые в военизированную форму (причём двоечников формы лишают). Школой руководит гражданский директор, в ней преподают гражданские учителя, но есть также военрук ("командир батальона") в звании капитан 3-го ранга и старший политрук ("замполит батальона"). И вот что из этого получилось:
"Доклад прочитал командир из военно-морского училища. Его привел старший политрук Петровский. Убедительные факты свидетельствовали, что дела на Земле идут как-то не так, а фашисты, несмотря на пакт о ненападении и прочее, безусловно, оставались фашистами. Докладчик доверительно рассказал, как во время освобождения Западной Белоруссии наши дивизии столкнулись с их подлой попыткой продвинуться дальше на восток. Произошел жестокий бой. Обе стороны делали вид, что совсем не ведают, в кого стреляют из пушек и пулеметов. Потом, конечно, принесли взаимные извинения, но захватчики не продвинулись ни на шаг. Здесь все было правильно.
И еще командир намекал о недоразумениях в торговле, об обманах, о срывах поставок. Несколько дней назад им отплатили за это, и торговые корабли, присланные в Ленинградский порт за нашим хлебом, ушли обратно порожняком. Так им, буржуям, и надо. А как же тогда торговое соглашение? И почему газеты молчат? Неужели в редакциях ничего не знают?
Докладчика окружили плотным кольцом, его спрашивали, зачем демонстрируют о них кинохронику, и многое другое. Но командир от комментариев уклонился. Он сказал, что сообщил все возможное, и лишь посоветовал лучше учиться и хорошо оборудовать школьное бомбоубежище.
Учителя стояли в сторонке, встревоженные и недоумевающие. Потом на педагогическом совете по итогам третьей четверти впервые за много месяцев взял слово биолог Артяев. Он обрушился на старшего политрука.
- Политически вредный доклад дезориентировал не только учеников, но и некоторых преподавателей, - заявил Василий Игнатьевич. - Он вызвал в специальной школе паникерские настроения.
- Будущие военные говорят о войне, - пожал плечами Радько. - Это естественно.
- Ученики рассуждают о возможности войны с Германией, - возмущенно уточнил бывший «доцент».
- Разве фашисты стали другими? - вмешался старший политрук.
- У нас пакт о ненападении. Международные акты следует уважать, - сказал Сергей Петрович Уфимцев.
- Обязательства подразумевают взаимность, - снова возразил Радько. - А факты упрямая вещь.
Страсти утихомирились только после справки старшего политрука, что содержание доклада одобрено политотделом.
- Надо предупредить учеников, - решил директор, - что доклад предназначен для военных. Думаю, что не следует распространять его содержание среди гражданского населения, чтобы не вызвать нежелательных эксцессов.
Выполнить такое распоряжение было нелегко, но Радько с Петровским не возражали директору спецшколы. Стоит ли спорить, раз газеты не допускали и намека на подобный поворот событий. А по линии райисполкома к ним поступило только распоряжение очистить подвалы для бомбоубежища".