Димка Рыжов
Мой дорогой Димка.
Ты совершенно особенный для меня. Мне с первой встречи показалось, что совершенно внеземной.
...Я так и не подружилась с тобой ближе, чем то больничное общение больше года назад. Я всего единожды звонила твоей маме узнать, как твои дела. Я так ничего и не писала о тебе сюда.
Про это вроде бы нередко пишут: когда ребёнок, болеющий тяжело, становится гораздо взрослее своих паспотрных лет. Но в тебе было совершенно по-особенному. Как будто ты не на возраст болезни взрослее, а ещё на порядок глубже. Как будто ты знаешь не только много боли, но и глубокую радость. Такую радость, которую не видно многим за повседневной суетой, и которая поэтому что-то вроде твоего тайного знания: ты живёшь с ним, зная, что когда-то и окружающие эту радость увидят. Когда-то, но просто не сейчас, а позже. Вот такая всегда у тебя была улыбка. С вот такой лёгкостью ты относился к выигрышу или проигрышу в игре с другими. Вот такими же были твои слёзы, которые я видела всего раз: искренними и недолгими. Искренними, потому что вот сейчас больно и обидно, и недолгими, потому что - та сама радость, котора на глубине скрепляет всё.
Я не хочу забывать твою улыбку.
Я хочу её не забывать.
Я знаю, что я ничего для тебя не сделала... такого... Мне кажется, что этой своей знающей улыбкой ты мне дал намного больше, чем я тебе всеми своими приездами в больницу.
Хочется улыбнуться тебе в ответ. Ведь ты же всегда знал, что всё хорошо.
Ещё не знаю, как завтра звонить твоей маме. И смогу ли я позвонить.
Спасибо тебе за путь, который ты прошёл здесь
Ты совершенно особенный для меня. Мне с первой встречи показалось, что совершенно внеземной.
...Я так и не подружилась с тобой ближе, чем то больничное общение больше года назад. Я всего единожды звонила твоей маме узнать, как твои дела. Я так ничего и не писала о тебе сюда.
Про это вроде бы нередко пишут: когда ребёнок, болеющий тяжело, становится гораздо взрослее своих паспотрных лет. Но в тебе было совершенно по-особенному. Как будто ты не на возраст болезни взрослее, а ещё на порядок глубже. Как будто ты знаешь не только много боли, но и глубокую радость. Такую радость, которую не видно многим за повседневной суетой, и которая поэтому что-то вроде твоего тайного знания: ты живёшь с ним, зная, что когда-то и окружающие эту радость увидят. Когда-то, но просто не сейчас, а позже. Вот такая всегда у тебя была улыбка. С вот такой лёгкостью ты относился к выигрышу или проигрышу в игре с другими. Вот такими же были твои слёзы, которые я видела всего раз: искренними и недолгими. Искренними, потому что вот сейчас больно и обидно, и недолгими, потому что - та сама радость, котора на глубине скрепляет всё.
Я не хочу забывать твою улыбку.
Я хочу её не забывать.
Я знаю, что я ничего для тебя не сделала... такого... Мне кажется, что этой своей знающей улыбкой ты мне дал намного больше, чем я тебе всеми своими приездами в больницу.
Хочется улыбнуться тебе в ответ. Ведь ты же всегда знал, что всё хорошо.
Ещё не знаю, как завтра звонить твоей маме. И смогу ли я позвонить.
Спасибо тебе за путь, который ты прошёл здесь