(no subject)
Часть 2. Продолжение. Начало с 1 по 17 сентября, 13 октября, 8,9 ноября, с 23 по 27 ноября, 29, 30 ноября, с 1-6, с 10 по 16, с 18 по 21 декабря 2010 года.
АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА ПЕТРОВА (ИСАЕВА)
1931 г.р., дер. Верхняя Половина
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Я узнала Шуру молодой и не представляла, какую бездну древних обычаев и таинственных историй она знает. К старости она ослепла, думает, что Бог её наказал за то, что она работала в магазине, устроенном в бывшей часовне. Я и не поняла, что это была часовня. Богатства своей памяти она открыла этнографу Константину Кузьмичу Логинову, а впридачу и мне рассказала сказки и потешки. Раньше же я только восхищалась расписной заборкой, подновлённой ею, и рисовала комнату, где Шура чай пьёт.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Лёв да кот
- А Вы тогда эту заборку сами подрисовали?
- Я сама. Рисунки были таки - только что пятнышки, краски не было, мы с Половины привезли таку. А я надоставала краски всякой, да кисточки ученической маленькой да, и размалевала. Долго малевала, месяц малевала, с той да другой стороны, дак целый месяц малевала. Да и надолго хранили. А потом запачкаласи, стала тёмна, да Митя говорит: «Шура, тут некрасиво, как медведь стоит, закрась ты ей». Была голубой закрашена у меня. Она голубая была.
- На этой двери кто был нарисован?
- Лёв да кот. Кот на цепи: дуб-то зелёный. Он на цепи был привязан. Дак и этой заборке-то, она 903-го года, было там и написано, мастер-то делал, 1903-го года, дак вот ей сколько годков-то, этой заборке, вот этому шкапу-то, дверям-то. А я всё замалевала, взяла и замалевала. А потом-то и схватилась - тихонько бы, может бы, я как-нибудь покрасила, може месяца три бы красила. Мне стало самой нравиться. Ой-ой-ой, пошто мы всё решили, а? Решили, дак боле не воротится. Вот таки дела.
Сказки Александра Фёдоровна услышала от свекрови Евдокии Николаевны Петровой 1904 г.р. с Маткалахты за Водлозером.
Маша и медведь
(сказка)
Жили-были старик со старушкой. У них была внучка Машенька. Маленькая, небольшого росту. Вот. Держали оны коровушку. Старик и говорит:
- Старушка, я пойду проведаю покосы. Можо, травка выросла, дак надо на коровушку-то сена накосить.
Она и говорит:
- Да я-то не могу, то ведашь ты.
- Я-то накошу, а только ты мне обед готовь.
Она говорит:
- А кто будет носить?
- А Машенька.
- Да она дорожки-то не знат.
- Я пойду, - говорит, - да стружек настругаю, а она по этым стружкам и приде, обед мне принесё на покос.
Ну ладно, уговорил. Утром ни свет ни заря сходил поглядел покосину - трава хороша.
- Ну, - говорит, - завтра пойду косить сено, а ты мне обеды готовь.
Взял косу, да топор и ножик, пошёл утром рано. Срубил колышек и идёт да стругает стружки на дорожку. А медведь-то в кустах сидел, он его не видел. Дедко иде струга, а он тоже идёт стороной. И вот он до пожни дошёл. Взял да косу направил, стал косить.
А медведь-то тем временем эты все стружки-то на свою дорожку и перетаскал. А он не овяртывается, идёт да дальше косит да всё. И зашёл в свою избушку.
А утром бабушка печку истопила, напекла, наварила, калиток да, пирогов да, всего:
- Машенька, вставай. Надо обед нести. Дедушко там обедать-то хочет.
Молока налила, да в корзиночку всё положила. Наклала на батожок корзиночку, и Машенька пошла. Идёт, стружки видит: «Ну, к дедушку иду». По стружкам шла да была . Пришла к избушке. Пожни никакой не видно. Потом, как открыла дверь-то, а там сидит медведь за столом. И зыбочка висит там, и медвежоночек в зыбке лежит. Машенька испугалась, заплакала, хочет обратно. И выбежала, дверью-то хлопнула.
- Не бегай, подружка, не бегай! Когды побежишь, дак я всё равно догоню да тебя съем. А так будешь моего медвежоночка качать.
- Я пысать пошла!
И зашла.
- Вот, - говорит, - батожок клади на лавочку, гостинцы клади на полочку, а сама садись за зыбочку. А я тебе отведу роботку. Завтра ты мне калиток, пирогов да всего-всего напеки. Я завтра рано уйду на охоту. А приду, чтобы у меня было всё готово!
- Я с таким уговором тебе напеку, что отнеси дедушке да бабушке, чтобы они знали, что я жива. А только придешь, дак обедать-то не садись, а то поешь да спать ляжешь.
А когды выбежала в коридор, увидела - кошель его висит.-
- Я в кошель-то всё положу. А ты придешь, сразу схвати и неси!
Ну ладно, уговорила. Ушёл утром рано медведь. Машенька пошла, там два погреба (три было, а в третий не велел он ходить), полны картошки. Она картошки набрала, начистила, наварила. Муку он ей отвёл. Наскала, колобов намешала. Пирогов напекла, на стол наложила, полон стол. А остатки - сама села в кошель, да пирогами, да калитками, да колобами прикрыласи и сидит. У порога кошель-то, ждёт медведя. Вдруг идёт, вступат, открыл дверь:
- Ой, кошель-то готов!
А полон стол.
- Поем! Нет, поем, дак, - говорит, - я спать лягу, как она говорила. Лучше я потащу кошель.
Вот схватил кошель, навалил и побежал. Бежал, бежал, летом жарко, весь вспотел. Видит пенёк:
- Сесть было на пенёк! Съисть было бы колобок, Машенькиного постряпеньица, Машенькиного попеченьица!
А она и кричит:
- Медведюшко, батюшко! Не ешь, неси дедушку, неси бабушке. Я высоко сижу, далеко вижу.
- Ой, кака глазистая! Ведь далёко убежал-то!
Ну схватил кошель да опять бежать. Опять бежал, бежал, весь устал. Опять пенёк. Он опять:
- Сесть было на пенёк! Съисть было бы колобок, Машенькиного постряпеньица, Машенькиного попеченьица!
А она:
- Медведюшко, батюшко! Не ешь, неси дедушку, неси бабушке. Я высоко сижу, далеко вижу.
Медведь тогда схватил, побежал. До того она ещё ему сказала, что первый наш дом, от поля первый дом. Ну он и бежать. Пришёл к поляны:
- Ну теперь рядом дом. Видно.
Прибежал, а собаки-то зачуяли, что медвежий запах тянет. Он скорее, скорее, да прибежал к первому дому. Да собаки прибежали, стали его рвать. Он кошель бросил на крыльцо, сам кувырком. Через поляну кувыркается, только его шерсть летит. Его весь зад-то и вырвали! Он до первой деревины добежал, да в деревину-то, в маковку-то выстал . Собаки полаяли, полаяли, никто не идёт, да домой вернулися.
А дедко с бабушкой услышали. Она говорит:
- Поди-ко сходи, эк собаки-то лаяли. Не медведь ли всяко в деревне был?
А так выйде, открое дверь-то, а кошель-то и лежит.
- Ой, - говорит, - медведь кошель притащил!
А она там и говорит:
- Дедушко, это я в кошеле! Занеси-ко меня!
- Ой, дак ты, Машенька, жива?
- Жива.
- Ну, слава тебе, Господи!
Затянул кошель, розвязал. А у ей там пироги, калитки и колобы.
- Дак, Машенька, где ты взяла?
- А сама напекла и его уговорила, чтобы он вам снёс. Вот так я и к вам приехала.
Стали пить чай да Машеньку целовать да обнимать. Да и теперь живут и людей всех переживут. Вся сказка!
Соромщина
Сказка-помазка.
Жопа пучеглазка!
Это хулиганска. Каки-то приходили девушки записывали: «Бабушка, ты, может, с картинками знашь песни?» А дедушко там, лежит на кровати: «Отопритесь, девушки, от этой глупой старухи! Она намелет муки» «Дедушко не разрешает».Я их много знаю, нагрешила. Таки хулигански песни, таки смешны, соромщина!
Я ещё знаю сказку, да не смею. Анна Семёновна, не подумай что. «Баба Яга - костяная нога», дак там твоё имя.
Баба Яга - костяная нога
(сказка)
Жили были сын да мать. Жили бедно. У их лодки не было, ничо. Он ходил по бережку так всё. Ванюшко звали-то сына. Мать говорит:
- Ванюшко, сходи рыбку наудь. С рыбкой, а всё-таки, грешна душа исть-то просит.
Он справится сходит наудит, рыбки принесёт.
- Ой, слава тебе, Господи, Ванюшко рыбки-то наудил.
Он говорит:
- Мама, сошей мне челонок. Я на челонке буду ездить подальше, дак побольше рыбки наужу.
- Ванюшко, денег-то нету.
- Дак рыбку-то будем ловить, продавать будем. Сразу-то денег нет, а потихоньку мы уплотим.
-Ну ладно, я схожу попытаюсь. Кум у меня есть.Може, и так сошьёт, без денег.
Пришла:
- Кумушко, будь ты добрый, сошей мне Ванюшке, сынку, челонок, он будет на рыбалку ездить.
- Дак, кума, челонок-то дорого, у тебя денег нету.
- А мы помаленьку росчитаемся.
- А, давай, по бедности, по глупости я вам и так сошью.
- Через сколько дней мне прийти-то?
- Дак через недельку придь.
- Вот, спаси тя, Господи, на добром-то слове! Ванюшку пойду обрадую.
Приходит, а Ванюшко на речке удит.
- Ванюшко, ну, слава Богу, рыбки принёс. Обещался кум челонок сошить через недельку.
- Ну слава Богу, мама. Неделька быстро пройдёт. Я всё равно буду ходить.
- Ходи, ходи, Ванюшко. Чем голодом жить, дак лучше…
. Неделька прошла.Челонок такой хороший, мать обрадела. Он у речки самой шил. Ванюшко пришёл:
- Вот спасибо, дядя! Челонок-то какой хороший! Мама, мне бы хлебушка взять, я поеду на ночку.
- Ну поезжай, Ванюшко, на ночку.
Принесла каку-то лепёшку, отправила его:
- Господи, благослови, Ванюшко!
Вот уехал он, там озёрко небольшо, залив. Кошель взял. В этот кошель полон натаскал рыбки. Надо домой ехать. А мать говорит:
- Что-то Ванюшки долго не видать.
Взяла опять лепёшку, пришла на бережок:
- Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок! Твоя мама пришла, тебе хлебушка принесла.
А он недалёко был, дак услышал:
- Еду, еду, мамушка!
Приехал, полный кошель рыбы, еле с лодки вытянули.
- Ой, бажоный ты сынок, гли-ко ты наудил-то! Пойдём домой-то!
- Не, мамушка, рыбка хорошо клюёт.
- А кошеля-то нету.
- Ты поди вывали да навари мне рыбку.А я поеду опеть.
А Баба-то Яга взяла услышала, что мать кричала: «Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок». Недалёко жила от озера. Уехал Ванюшко, опять удит. Наудил опеть полон кошель.
Вот пришла баба Яга на берёг и кричит:
- Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок! Твоя мать пришла, тебе гостинец нанесла.
Он говорит:
- Нет, это не мамын голос, это Бабы Яги. Я знаю, у моей мамы тонюшкой голосок. Не поеду на бережок.
Она пошла, кузница недалёко:
- Кузнець, кузнець, скуй мене голос, как у Ванькиной матери! Если не скуёшь, я тебя съем!
Ну он поглядел, поглядел, взял поковал ей язык на наковальне. Маленько недоковал. Опять пришла, помягче:
- Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок! Твоя мать пришла, тебе гостинец нанесла.
- Нет, тут Баба Яга, ты меня не омманывай! Я не поедук тебе, ты меня съешь.
Пришла к старику:
- Ещё грубой голос. Тоньше надо б язычок расковать.
Он ей тонко расковал, такой тонкой язык дак.
Вот приходит, да его-то мать пришла, покричала:
- Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок! Твоя мама пришла, тебе гостинцы принесла.
- Слышу, мама, еду, еду.
Опять ей рыбы-то кошель подал:
- Мамушка, сейчас мне некогда. Поди унеси. А я буду в лодку так ловить. Баба Яга приходила два раза на бережок.
- Ой, Ванюшко, она тебя съест.
- Я знаю ейный голос.
Баба Яга пришла и кричит материным голосом:
- Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок! Твоя мама пришла, тебе гостинцы принесла. Молочка, творожку, всёго нанесла.
Подумал:
- Где она молочка да творожка нашла? Коровы нету. Ну поеду, мамын голос.
Едет, видит, Баба Яга стоит. Метра полтора не доехал, она, руки длинны, схватила и потащила его с челонка.Челонок причалила на бережок и притащила в свой дом. А у ей была дочка Аннушка. Его клала в кладову. Закрыла там, подопрала и заложкой заложила.
- Вот, Аннушка, я пойду гостей созывать. А ты печку затопи, его на пекло-то посади да как углей-то много будет, его в печку брось! Он там зажарится.
- Ну ладно,мама, я так и сделаю.
Мать ушла. Она печку затопила, углей много, открыла. Потом Ванюшку привела:
- Садись на лопатку, на пекло!
Он сел, росщеперил руки-ноги, всё.
- Не так!
- Ну дак как?
- Уже сделай!
Он всё равно по-своему.
- А ну-ко покажи, как!
Она села, скукуркалась сгорбилась. Скукуркалась, как гармошка. К коленам голову наклонила. А Ванюшко в это время как ей толнёт туды пеклом-то! И заслонкой прикрыл. А сам скорее…
Было три дуба у этого дома, два потоньше, а один очень толстой. Он скорее в этот первый дуб выцапался - залез. Сидит на сучьях, на саму верхушку забрался. Вот идёт Баба Яга, постучала:
- Аннушка, открой-ко!
Дверь не открывается.
- Аннушка, верно, умываетсы. Аннушка, открой-то! Верно, умываетсы.
Дверь не открывается.
- Аннушка, открой-ко!
- Верно, на стол накрыват, гостей дожидат.
Кричала, кричала, Аннушка всё не открывает. Она взяла окошко вырвала, как-то там в окошко выляпалась, домой зашла.
- Верно, ушла ещё гостей собирать. Заходите, гости!
Назвала там мышей, лягушок, зверюшок,
жуков, пауков, зайчиков, всяких, всяких зверей назвала, червяков.
- Ну садитесь, будем угощаться.
Сели все за стол. Всем торелочки клала.
- Сейчас я жарко вытяну. Будем Ваньку есть.
Вытянула Ваньку. А борщ-то жирный, сало текёт.
- Ой какой Ванька жирный! Как будто тощий был. А гли-ко, сало-то текёт.
Разрезала, всем на торелочки расклала. Гости едят, дак не нахвалятся. Она ела, ела, да ей Аннушкино-то сердцё и попало. Она заревит:
- Ванька съел Аньку! Ванька съел Аньку!
Гости испугалися, по углам, кто куды, кто под кусты, кто в болото Лягушки в болото. Червяки в землю ушли. А она вышла на улицу. Ваньку на дубу видно.
- Ванька, ты съел Аньку! Сейчас я тебя съем!
Стала дуб есть. Грызла, грызла, зуб сломала. Дуб зашатался. Ванька во второй дуб перепрыгнул. Она ко второму дубу .перешла. Опеть грызла, грызла, второй зуб сломала. Второй дуб качается. Ванька в третий, самый толстой забрался.
- Не отопрусь, Ванька! Ты у меня Аньку съел! Всё равно тебя я доложна съесть.
Грызла, грызла, все зубья сломала. Боле грызть-то нечем. Топора нету рубить. Пошла к кузнецу просить топора.
- Дай-ко топора. Я дуб срублю, всё равно Ваньку зажарю и съем
Пока ушла в кузницу, Ванька вскочил да домой скорей:
- Мама, давай скорее поедем, ничего не надо, в челонок да во втору деревню уедем, через озеро уедем, и она нас не найдёт.
Пока ковал кузнец топор, оны той порой через озеро переехали во втору деревню. А там знакома была у матери. Дак к знакомой:
- Спаси нас! Если Баба Яга появится,, ты ей не пускай.
- Я одна живу, не пущу. Я .бабы Яги боюси.
Ну баба Яга приходит, а не тут-то было. Ванька уехал, да след простыл. Пришла к егому дому.
- Неправда, что я тебя не вижу. Ты домой убежал.
Ходила кругом, ходила. Никого дома нету. Опять и пришла. Пала на траву, катается и ревит:
- Подлец Ванька, Аньку у меня съел!
Ревела, ревела, тут ей сердцем хватило, да она тут на травке и умерла. А Иванушко с матерью живут, хорошо живут. Теперь живут и нас переживут!
Кто слухал, тот молодець.
А кто не слухал, тот подлець!
Сказки конець!
Больше манить нельзя! (обманывать). Всё! Я бы в тот раз рассказала, да там худое имя. Боялась, что тебе не понравится, что Анькой звали дочку бабы Яги.
Челонок - это лодка. Из бревна челонок сошил. Челонки таки - корыто, стирали бельё. У лодки нос узенькой, корма широка, а тут что нос, что корма, - обои одинаковы. Выдолбил из бревна долотом да остатки стамеской. Выстругал, гладенько сделал. Денег ей не взял. Они за озером остались жить, не знали, что Баба Яга умерла. Кто-ни хоронил её. А наверно все обрадели, что Бабы Яги не стало.
Баба Яга,
Костяная нога,
Печку топила,
Ногу сломила.
Вся свита вместо сбита
Я много сказок, мне бабушка росказывала, у меня память хорошая была. Она была божественная, папына мать. В деревне все звали деинка Дуня. Она была с Вирозера, тётка Ломовой. Бабушкин-то отец и Анны Ивановны отец - братья были. Их там было пять братьёв. И фамилия была Вирозёровы. У пяти братьёв - пять сыновьёв народилось. И деревню сделали, там десять домов, кажется, было. Марии Акимовны (Ковиной) свёкор был тоже брат бабушки. У бабушки был отец Гаврило, она Гавриловна. Анна Ломова была Ивановна. Афоня Вирозёров тоже был Иванович. Два брата Ивана было у Вирозёровых - Большой Иван да Малюшкой. Скажут:
- Малюшкой Иван, вставай! Туды поди. Большой Иван, вставай!
Работу-то давали с малолетства. Учили-то - ой! За .ручку можешь держать, пойдём дров пилить, да и всё. Некогда дома сидеть.
Крёстная - божатка Дарья - с Вирозера, за маминого брата замуж вышла. (О Дарье Осиповне воспоминания у Валентины Алексеевны Борисовой). У ней был Осип отец - бабушки Дуни тоже брат был. Валентина Алексеевна (Борисова) - племянница будёт Марии Акимовны. Тёта Маша да Валентины Алексеевны мать - сёстры родные дак. Мы все свои. Анна Кривоносова - мы тоже родня. У нас ведь «вся свита вместо сбита». Вся родня, порода наша. Теперь ведь не роднятся, забывают своих:
Стары все вымерли,
А молодых всех повыебли.
Марьи Васильевны, царство ей небесное, поговорка, всё говорила, тётка Зои Никифоровны (Русалеиной). Мы с ей на Половины одиннадцать годов жили. У ей всяки были поговорки, присказки. Мити дяинка и Мити еще и крёстна была. Дяинка ему стала крёстна. Бажаткой мы звали. Я у ей переняла.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Продолжение следует.
АЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА ПЕТРОВА (ИСАЕВА)
1931 г.р., дер. Верхняя Половина
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Я узнала Шуру молодой и не представляла, какую бездну древних обычаев и таинственных историй она знает. К старости она ослепла, думает, что Бог её наказал за то, что она работала в магазине, устроенном в бывшей часовне. Я и не поняла, что это была часовня. Богатства своей памяти она открыла этнографу Константину Кузьмичу Логинову, а впридачу и мне рассказала сказки и потешки. Раньше же я только восхищалась расписной заборкой, подновлённой ею, и рисовала комнату, где Шура чай пьёт.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Лёв да кот
- А Вы тогда эту заборку сами подрисовали?
- Я сама. Рисунки были таки - только что пятнышки, краски не было, мы с Половины привезли таку. А я надоставала краски всякой, да кисточки ученической маленькой да, и размалевала. Долго малевала, месяц малевала, с той да другой стороны, дак целый месяц малевала. Да и надолго хранили. А потом запачкаласи, стала тёмна, да Митя говорит: «Шура, тут некрасиво, как медведь стоит, закрась ты ей». Была голубой закрашена у меня. Она голубая была.
- На этой двери кто был нарисован?
- Лёв да кот. Кот на цепи: дуб-то зелёный. Он на цепи был привязан. Дак и этой заборке-то, она 903-го года, было там и написано, мастер-то делал, 1903-го года, дак вот ей сколько годков-то, этой заборке, вот этому шкапу-то, дверям-то. А я всё замалевала, взяла и замалевала. А потом-то и схватилась - тихонько бы, может бы, я как-нибудь покрасила, може месяца три бы красила. Мне стало самой нравиться. Ой-ой-ой, пошто мы всё решили, а? Решили, дак боле не воротится. Вот таки дела.
Сказки Александра Фёдоровна услышала от свекрови Евдокии Николаевны Петровой 1904 г.р. с Маткалахты за Водлозером.
Маша и медведь
(сказка)
Жили-были старик со старушкой. У них была внучка Машенька. Маленькая, небольшого росту. Вот. Держали оны коровушку. Старик и говорит:
- Старушка, я пойду проведаю покосы. Можо, травка выросла, дак надо на коровушку-то сена накосить.
Она и говорит:
- Да я-то не могу, то ведашь ты.
- Я-то накошу, а только ты мне обед готовь.
Она говорит:
- А кто будет носить?
- А Машенька.
- Да она дорожки-то не знат.
- Я пойду, - говорит, - да стружек настругаю, а она по этым стружкам и приде, обед мне принесё на покос.
Ну ладно, уговорил. Утром ни свет ни заря сходил поглядел покосину - трава хороша.
- Ну, - говорит, - завтра пойду косить сено, а ты мне обеды готовь.
Взял косу, да топор и ножик, пошёл утром рано. Срубил колышек и идёт да стругает стружки на дорожку. А медведь-то в кустах сидел, он его не видел. Дедко иде струга, а он тоже идёт стороной. И вот он до пожни дошёл. Взял да косу направил, стал косить.
А медведь-то тем временем эты все стружки-то на свою дорожку и перетаскал. А он не овяртывается, идёт да дальше косит да всё. И зашёл в свою избушку.
А утром бабушка печку истопила, напекла, наварила, калиток да, пирогов да, всего:
- Машенька, вставай. Надо обед нести. Дедушко там обедать-то хочет.
Молока налила, да в корзиночку всё положила. Наклала на батожок корзиночку, и Машенька пошла. Идёт, стружки видит: «Ну, к дедушку иду». По стружкам шла да была . Пришла к избушке. Пожни никакой не видно. Потом, как открыла дверь-то, а там сидит медведь за столом. И зыбочка висит там, и медвежоночек в зыбке лежит. Машенька испугалась, заплакала, хочет обратно. И выбежала, дверью-то хлопнула.
- Не бегай, подружка, не бегай! Когды побежишь, дак я всё равно догоню да тебя съем. А так будешь моего медвежоночка качать.
- Я пысать пошла!
И зашла.
- Вот, - говорит, - батожок клади на лавочку, гостинцы клади на полочку, а сама садись за зыбочку. А я тебе отведу роботку. Завтра ты мне калиток, пирогов да всего-всего напеки. Я завтра рано уйду на охоту. А приду, чтобы у меня было всё готово!
- Я с таким уговором тебе напеку, что отнеси дедушке да бабушке, чтобы они знали, что я жива. А только придешь, дак обедать-то не садись, а то поешь да спать ляжешь.
А когды выбежала в коридор, увидела - кошель его висит.-
- Я в кошель-то всё положу. А ты придешь, сразу схвати и неси!
Ну ладно, уговорила. Ушёл утром рано медведь. Машенька пошла, там два погреба (три было, а в третий не велел он ходить), полны картошки. Она картошки набрала, начистила, наварила. Муку он ей отвёл. Наскала, колобов намешала. Пирогов напекла, на стол наложила, полон стол. А остатки - сама села в кошель, да пирогами, да калитками, да колобами прикрыласи и сидит. У порога кошель-то, ждёт медведя. Вдруг идёт, вступат, открыл дверь:
- Ой, кошель-то готов!
А полон стол.
- Поем! Нет, поем, дак, - говорит, - я спать лягу, как она говорила. Лучше я потащу кошель.
Вот схватил кошель, навалил и побежал. Бежал, бежал, летом жарко, весь вспотел. Видит пенёк:
- Сесть было на пенёк! Съисть было бы колобок, Машенькиного постряпеньица, Машенькиного попеченьица!
А она и кричит:
- Медведюшко, батюшко! Не ешь, неси дедушку, неси бабушке. Я высоко сижу, далеко вижу.
- Ой, кака глазистая! Ведь далёко убежал-то!
Ну схватил кошель да опять бежать. Опять бежал, бежал, весь устал. Опять пенёк. Он опять:
- Сесть было на пенёк! Съисть было бы колобок, Машенькиного постряпеньица, Машенькиного попеченьица!
А она:
- Медведюшко, батюшко! Не ешь, неси дедушку, неси бабушке. Я высоко сижу, далеко вижу.
Медведь тогда схватил, побежал. До того она ещё ему сказала, что первый наш дом, от поля первый дом. Ну он и бежать. Пришёл к поляны:
- Ну теперь рядом дом. Видно.
Прибежал, а собаки-то зачуяли, что медвежий запах тянет. Он скорее, скорее, да прибежал к первому дому. Да собаки прибежали, стали его рвать. Он кошель бросил на крыльцо, сам кувырком. Через поляну кувыркается, только его шерсть летит. Его весь зад-то и вырвали! Он до первой деревины добежал, да в деревину-то, в маковку-то выстал . Собаки полаяли, полаяли, никто не идёт, да домой вернулися.
А дедко с бабушкой услышали. Она говорит:
- Поди-ко сходи, эк собаки-то лаяли. Не медведь ли всяко в деревне был?
А так выйде, открое дверь-то, а кошель-то и лежит.
- Ой, - говорит, - медведь кошель притащил!
А она там и говорит:
- Дедушко, это я в кошеле! Занеси-ко меня!
- Ой, дак ты, Машенька, жива?
- Жива.
- Ну, слава тебе, Господи!
Затянул кошель, розвязал. А у ей там пироги, калитки и колобы.
- Дак, Машенька, где ты взяла?
- А сама напекла и его уговорила, чтобы он вам снёс. Вот так я и к вам приехала.
Стали пить чай да Машеньку целовать да обнимать. Да и теперь живут и людей всех переживут. Вся сказка!
Соромщина
Сказка-помазка.
Жопа пучеглазка!
Это хулиганска. Каки-то приходили девушки записывали: «Бабушка, ты, может, с картинками знашь песни?» А дедушко там, лежит на кровати: «Отопритесь, девушки, от этой глупой старухи! Она намелет муки» «Дедушко не разрешает».Я их много знаю, нагрешила. Таки хулигански песни, таки смешны, соромщина!
Я ещё знаю сказку, да не смею. Анна Семёновна, не подумай что. «Баба Яга - костяная нога», дак там твоё имя.
Баба Яга - костяная нога
(сказка)
Жили были сын да мать. Жили бедно. У их лодки не было, ничо. Он ходил по бережку так всё. Ванюшко звали-то сына. Мать говорит:
- Ванюшко, сходи рыбку наудь. С рыбкой, а всё-таки, грешна душа исть-то просит.
Он справится сходит наудит, рыбки принесёт.
- Ой, слава тебе, Господи, Ванюшко рыбки-то наудил.
Он говорит:
- Мама, сошей мне челонок. Я на челонке буду ездить подальше, дак побольше рыбки наужу.
- Ванюшко, денег-то нету.
- Дак рыбку-то будем ловить, продавать будем. Сразу-то денег нет, а потихоньку мы уплотим.
-Ну ладно, я схожу попытаюсь. Кум у меня есть.Може, и так сошьёт, без денег.
Пришла:
- Кумушко, будь ты добрый, сошей мне Ванюшке, сынку, челонок, он будет на рыбалку ездить.
- Дак, кума, челонок-то дорого, у тебя денег нету.
- А мы помаленьку росчитаемся.
- А, давай, по бедности, по глупости я вам и так сошью.
- Через сколько дней мне прийти-то?
- Дак через недельку придь.
- Вот, спаси тя, Господи, на добром-то слове! Ванюшку пойду обрадую.
Приходит, а Ванюшко на речке удит.
- Ванюшко, ну, слава Богу, рыбки принёс. Обещался кум челонок сошить через недельку.
- Ну слава Богу, мама. Неделька быстро пройдёт. Я всё равно буду ходить.
- Ходи, ходи, Ванюшко. Чем голодом жить, дак лучше…
. Неделька прошла.Челонок такой хороший, мать обрадела. Он у речки самой шил. Ванюшко пришёл:
- Вот спасибо, дядя! Челонок-то какой хороший! Мама, мне бы хлебушка взять, я поеду на ночку.
- Ну поезжай, Ванюшко, на ночку.
Принесла каку-то лепёшку, отправила его:
- Господи, благослови, Ванюшко!
Вот уехал он, там озёрко небольшо, залив. Кошель взял. В этот кошель полон натаскал рыбки. Надо домой ехать. А мать говорит:
- Что-то Ванюшки долго не видать.
Взяла опять лепёшку, пришла на бережок:
- Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок! Твоя мама пришла, тебе хлебушка принесла.
А он недалёко был, дак услышал:
- Еду, еду, мамушка!
Приехал, полный кошель рыбы, еле с лодки вытянули.
- Ой, бажоный ты сынок, гли-ко ты наудил-то! Пойдём домой-то!
- Не, мамушка, рыбка хорошо клюёт.
- А кошеля-то нету.
- Ты поди вывали да навари мне рыбку.А я поеду опеть.
А Баба-то Яга взяла услышала, что мать кричала: «Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок». Недалёко жила от озера. Уехал Ванюшко, опять удит. Наудил опеть полон кошель.
Вот пришла баба Яга на берёг и кричит:
- Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок! Твоя мать пришла, тебе гостинец нанесла.
Он говорит:
- Нет, это не мамын голос, это Бабы Яги. Я знаю, у моей мамы тонюшкой голосок. Не поеду на бережок.
Она пошла, кузница недалёко:
- Кузнець, кузнець, скуй мене голос, как у Ванькиной матери! Если не скуёшь, я тебя съем!
Ну он поглядел, поглядел, взял поковал ей язык на наковальне. Маленько недоковал. Опять пришла, помягче:
- Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок! Твоя мать пришла, тебе гостинец нанесла.
- Нет, тут Баба Яга, ты меня не омманывай! Я не поедук тебе, ты меня съешь.
Пришла к старику:
- Ещё грубой голос. Тоньше надо б язычок расковать.
Он ей тонко расковал, такой тонкой язык дак.
Вот приходит, да его-то мать пришла, покричала:
- Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок! Твоя мама пришла, тебе гостинцы принесла.
- Слышу, мама, еду, еду.
Опять ей рыбы-то кошель подал:
- Мамушка, сейчас мне некогда. Поди унеси. А я буду в лодку так ловить. Баба Яга приходила два раза на бережок.
- Ой, Ванюшко, она тебя съест.
- Я знаю ейный голос.
Баба Яга пришла и кричит материным голосом:
- Челонок, челонок, приплынь, приплынь на бережок! Твоя мама пришла, тебе гостинцы принесла. Молочка, творожку, всёго нанесла.
Подумал:
- Где она молочка да творожка нашла? Коровы нету. Ну поеду, мамын голос.
Едет, видит, Баба Яга стоит. Метра полтора не доехал, она, руки длинны, схватила и потащила его с челонка.Челонок причалила на бережок и притащила в свой дом. А у ей была дочка Аннушка. Его клала в кладову. Закрыла там, подопрала и заложкой заложила.
- Вот, Аннушка, я пойду гостей созывать. А ты печку затопи, его на пекло-то посади да как углей-то много будет, его в печку брось! Он там зажарится.
- Ну ладно,мама, я так и сделаю.
Мать ушла. Она печку затопила, углей много, открыла. Потом Ванюшку привела:
- Садись на лопатку, на пекло!
Он сел, росщеперил руки-ноги, всё.
- Не так!
- Ну дак как?
- Уже сделай!
Он всё равно по-своему.
- А ну-ко покажи, как!
Она села, скукуркалась сгорбилась. Скукуркалась, как гармошка. К коленам голову наклонила. А Ванюшко в это время как ей толнёт туды пеклом-то! И заслонкой прикрыл. А сам скорее…
Было три дуба у этого дома, два потоньше, а один очень толстой. Он скорее в этот первый дуб выцапался - залез. Сидит на сучьях, на саму верхушку забрался. Вот идёт Баба Яга, постучала:
- Аннушка, открой-ко!
Дверь не открывается.
- Аннушка, верно, умываетсы. Аннушка, открой-то! Верно, умываетсы.
Дверь не открывается.
- Аннушка, открой-ко!
- Верно, на стол накрыват, гостей дожидат.
Кричала, кричала, Аннушка всё не открывает. Она взяла окошко вырвала, как-то там в окошко выляпалась, домой зашла.
- Верно, ушла ещё гостей собирать. Заходите, гости!
Назвала там мышей, лягушок, зверюшок,
жуков, пауков, зайчиков, всяких, всяких зверей назвала, червяков.
- Ну садитесь, будем угощаться.
Сели все за стол. Всем торелочки клала.
- Сейчас я жарко вытяну. Будем Ваньку есть.
Вытянула Ваньку. А борщ-то жирный, сало текёт.
- Ой какой Ванька жирный! Как будто тощий был. А гли-ко, сало-то текёт.
Разрезала, всем на торелочки расклала. Гости едят, дак не нахвалятся. Она ела, ела, да ей Аннушкино-то сердцё и попало. Она заревит:
- Ванька съел Аньку! Ванька съел Аньку!
Гости испугалися, по углам, кто куды, кто под кусты, кто в болото Лягушки в болото. Червяки в землю ушли. А она вышла на улицу. Ваньку на дубу видно.
- Ванька, ты съел Аньку! Сейчас я тебя съем!
Стала дуб есть. Грызла, грызла, зуб сломала. Дуб зашатался. Ванька во второй дуб перепрыгнул. Она ко второму дубу .перешла. Опеть грызла, грызла, второй зуб сломала. Второй дуб качается. Ванька в третий, самый толстой забрался.
- Не отопрусь, Ванька! Ты у меня Аньку съел! Всё равно тебя я доложна съесть.
Грызла, грызла, все зубья сломала. Боле грызть-то нечем. Топора нету рубить. Пошла к кузнецу просить топора.
- Дай-ко топора. Я дуб срублю, всё равно Ваньку зажарю и съем
Пока ушла в кузницу, Ванька вскочил да домой скорей:
- Мама, давай скорее поедем, ничего не надо, в челонок да во втору деревню уедем, через озеро уедем, и она нас не найдёт.
Пока ковал кузнец топор, оны той порой через озеро переехали во втору деревню. А там знакома была у матери. Дак к знакомой:
- Спаси нас! Если Баба Яга появится,, ты ей не пускай.
- Я одна живу, не пущу. Я .бабы Яги боюси.
Ну баба Яга приходит, а не тут-то было. Ванька уехал, да след простыл. Пришла к егому дому.
- Неправда, что я тебя не вижу. Ты домой убежал.
Ходила кругом, ходила. Никого дома нету. Опять и пришла. Пала на траву, катается и ревит:
- Подлец Ванька, Аньку у меня съел!
Ревела, ревела, тут ей сердцем хватило, да она тут на травке и умерла. А Иванушко с матерью живут, хорошо живут. Теперь живут и нас переживут!
Кто слухал, тот молодець.
А кто не слухал, тот подлець!
Сказки конець!
Больше манить нельзя! (обманывать). Всё! Я бы в тот раз рассказала, да там худое имя. Боялась, что тебе не понравится, что Анькой звали дочку бабы Яги.
Челонок - это лодка. Из бревна челонок сошил. Челонки таки - корыто, стирали бельё. У лодки нос узенькой, корма широка, а тут что нос, что корма, - обои одинаковы. Выдолбил из бревна долотом да остатки стамеской. Выстругал, гладенько сделал. Денег ей не взял. Они за озером остались жить, не знали, что Баба Яга умерла. Кто-ни хоронил её. А наверно все обрадели, что Бабы Яги не стало.
Баба Яга,
Костяная нога,
Печку топила,
Ногу сломила.
Вся свита вместо сбита
Я много сказок, мне бабушка росказывала, у меня память хорошая была. Она была божественная, папына мать. В деревне все звали деинка Дуня. Она была с Вирозера, тётка Ломовой. Бабушкин-то отец и Анны Ивановны отец - братья были. Их там было пять братьёв. И фамилия была Вирозёровы. У пяти братьёв - пять сыновьёв народилось. И деревню сделали, там десять домов, кажется, было. Марии Акимовны (Ковиной) свёкор был тоже брат бабушки. У бабушки был отец Гаврило, она Гавриловна. Анна Ломова была Ивановна. Афоня Вирозёров тоже был Иванович. Два брата Ивана было у Вирозёровых - Большой Иван да Малюшкой. Скажут:
- Малюшкой Иван, вставай! Туды поди. Большой Иван, вставай!
Работу-то давали с малолетства. Учили-то - ой! За .ручку можешь держать, пойдём дров пилить, да и всё. Некогда дома сидеть.
Крёстная - божатка Дарья - с Вирозера, за маминого брата замуж вышла. (О Дарье Осиповне воспоминания у Валентины Алексеевны Борисовой). У ней был Осип отец - бабушки Дуни тоже брат был. Валентина Алексеевна (Борисова) - племянница будёт Марии Акимовны. Тёта Маша да Валентины Алексеевны мать - сёстры родные дак. Мы все свои. Анна Кривоносова - мы тоже родня. У нас ведь «вся свита вместо сбита». Вся родня, порода наша. Теперь ведь не роднятся, забывают своих:
Стары все вымерли,
А молодых всех повыебли.
Марьи Васильевны, царство ей небесное, поговорка, всё говорила, тётка Зои Никифоровны (Русалеиной). Мы с ей на Половины одиннадцать годов жили. У ей всяки были поговорки, присказки. Мити дяинка и Мити еще и крёстна была. Дяинка ему стала крёстна. Бажаткой мы звали. Я у ей переняла.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Продолжение следует.