Александр Костин. В Римской волости, на жемчужной реке
(Историческое обозрение деревни Пяльма)
Во время пребывания в прошлом году на Лесном фестивале в д. Пяльма я был озадачен тем фактом, что это историческое поселение по сути-то своей письменной истории и не имеет. Решив поправить это дело, я взялся за изучение источников, и после года работы на свет появилось вот это скромное творение, которое предлагается вниманию читателей.
Первые сведения. 14-16 века.
Говоря об основании деревни Пяльма, можно с достаточной долей вероятности предположить, что первыми обитателями этой местности были предки нынешних саамов или вепсов, о чем говорит местная топонимия (географические названия), включая название реки и деревни. Оно имеет явно нерусское происхождение.
А вот первый известный нам письменный источник (новгородская грамота) с упоминанием Пяльмы датируется 14 веком (1375 г.). В этом тексте, среди прочего, идет речь о «земле Челмужской, Пяльмской и Пудожгорской», которая в то время, если верить грамоте, входила в число владений челмужского (скорее, видимо, новгородского) боярина Григория Семёновича и его сыновей Обакуна и Савелия.
В 15-16 веках Пяльма и её окрестности являлись собственностью новгородских монастырей. Один из них, Хутынский, в писцовых книгах 1563 г. уже выступает в качестве совладельца этой земли, наряду с великим князем. Список деревень по р. Пяльме и их обитателей в этих книгах выглядит так:
«Деревня на Пялье… Харковская: Фомка Фёдоров, Микифорко Исаков, Олеша Панфелов, Софонко Аристов;
…Семёновская Еруева: Иванко Кузьмин да сусед его Петрушка Остафьев Пошляк; и т. д.
Здесь же говорится, что упомянутые жители сеяли рожь, косили сено, т. е. у них был домашний скот. Занимались и рыбной ловлей: «Рыбные ловли у них в …Пялье…да на онежском берегу Сухой наволок. Ловят сетками частыми сиги и всякую мелкую рыбу, а в колех (заколах - А. К.) рыбу лососи и пальи…»
По писцовым книгам 1582-1583 гг. мы видим Пяльму в составе Челмужского Петровского погоста, «царевой и великого князя черной волости»: «…деревня на Пялье речке Харковская. А в ней двор монастырской на приезд, да крестьян: Тимошка Мануйлов, Никифорко Фомин, да два двора пусты. Пашни паханые, …сена двадцать копен». И т. д.
Обельные вотчинники Ключаревы
В начале 17 века пяльмская земля каким-то образом неожиданно вошла в сферу большой российской политики. Как известно, по воле Бориса Годунова боярыня Ксения Ивановна Романова, жена Ф. Н. Романова (будущего патриарха Филарета), и мать царя Михаила Федоровича, была отправлена в ссылку в Толвуйский погост, что лежит почти напротив Пяльмы (чуть больше 30 км) через Онего. Здесь под именем инокини, т. е. монахини, Марфы Ивановны, она находилась в «заточении» долгие пять лет, с 1601 по 1606 годы. Причем, к слову сказать, посещала Челмужи, оказывала помощь местному храму. Толвуйский священник Ермолай Герасимов оказывал «Марфе-заточнице» посильную помощь. За это Михаил Федорович, после восшествия на царский трон, подписал в 1614 г. Жалованную грамоту, по которой выделил Герасимову, а также его детям и внукам, вотчину земли. В число пожалованных угодий попали рыбные ловли на 12 реках, в т. ч. «в Пяльме реке за нос и на Онежском берегу Сухой наволок». А владеть теми рыбными ловлями предписывалось попу Ермолаю вместе с крестьянами новгородского Хутынского монастыря, «переменяясь по годам». Через шесть лет после пожалования Ермолай Герасимов, поставивший к тому времени новый двор в Челмужах, был вызван в Москву и назначен ключарем в кремлевский Архангельский собор. Его потомки стали носить уже фамилию Ключаревы, и гордо именовались «обельными вотчинниками». А в шутку их звали еще «челмужскими боярами». В дальнейшем все русские монархи подтверждали права Ключаревых на пожалованные им владения. Правда, со временем некоторые из царских даров присвоили старцы Палеостровского и новгородского Вяжицкого монастырей, имевших по соседству свои земельные владения. Один из Ключаревых в своей челобитной даже пожаловался на игумена Палеостровского монастыря с братией, которые отняли земли у «обельных вотчинников». Царским решением конфликт между Ключаревыми, вяжицкими и палеостровским старцами был улажен. Рыбными ловлями в р. Пяльме по-прежнему стали владеть Ключаревы и Хутынский монастырь, «переменяясь по годам». К вышесказанному нельзя не добавить, что в конце Смутного времени окрестности Пяльмы пережили нелегкие испытания. В начале 1614 г. Толвуйский погост подвергся нападению «черкас» - малороссийских казаков, действовавших в составе польско-литовско-шведских отрядов. Не исключено, что побывали они и в Пяльме.
Князь Мышецкий
Во время российской Смуты конца 16-начала 17 вв. в окрестностях Пяльмы появился необычный человек, «муж благ и благочестив и благодетелен». Князь Борис Александрович Мышецкий принадлежал к новгородской аристократии, имел в Великом Новгороде обширные вотчины и поместья. Когда ему предложили идти на службу к шведам, он отказался и вместе со слугами и сыном Иваном уехал в Пудожгору (в 15 км от Пяльмы).
Борис Александрович стал пудожгорским приходским священником (местная церковь Георгия Страстотерпца известна с 1563 г.), затем - монахом Боголепом. Его сын Иван пошел по отцовской стезе, став сперва также приходским священником, а затем монахом по имени Иона. Добавлю, что, по мнению некоторых историков, Борис Александрович был представителем рода Рюриковичей, прямым потомком Михаила Черниговского, великого князя киевского, причисленного Русской Православной церковью к лику святых. Таким образом, поскольку Пяльма тогда входила в Пудожгорский приход, то ее жители имели постоянное общение с отцом и сыном Мышецкими, потомками легендарного Рюрика. Да и сами Мышецкие, надо думать, не раз бывали в Пяльме по делам светским и церковным.
Продолжение следует.
Во время пребывания в прошлом году на Лесном фестивале в д. Пяльма я был озадачен тем фактом, что это историческое поселение по сути-то своей письменной истории и не имеет. Решив поправить это дело, я взялся за изучение источников, и после года работы на свет появилось вот это скромное творение, которое предлагается вниманию читателей.
Первые сведения. 14-16 века.
Говоря об основании деревни Пяльма, можно с достаточной долей вероятности предположить, что первыми обитателями этой местности были предки нынешних саамов или вепсов, о чем говорит местная топонимия (географические названия), включая название реки и деревни. Оно имеет явно нерусское происхождение.
А вот первый известный нам письменный источник (новгородская грамота) с упоминанием Пяльмы датируется 14 веком (1375 г.). В этом тексте, среди прочего, идет речь о «земле Челмужской, Пяльмской и Пудожгорской», которая в то время, если верить грамоте, входила в число владений челмужского (скорее, видимо, новгородского) боярина Григория Семёновича и его сыновей Обакуна и Савелия.
В 15-16 веках Пяльма и её окрестности являлись собственностью новгородских монастырей. Один из них, Хутынский, в писцовых книгах 1563 г. уже выступает в качестве совладельца этой земли, наряду с великим князем. Список деревень по р. Пяльме и их обитателей в этих книгах выглядит так:
«Деревня на Пялье… Харковская: Фомка Фёдоров, Микифорко Исаков, Олеша Панфелов, Софонко Аристов;
…Семёновская Еруева: Иванко Кузьмин да сусед его Петрушка Остафьев Пошляк; и т. д.
Здесь же говорится, что упомянутые жители сеяли рожь, косили сено, т. е. у них был домашний скот. Занимались и рыбной ловлей: «Рыбные ловли у них в …Пялье…да на онежском берегу Сухой наволок. Ловят сетками частыми сиги и всякую мелкую рыбу, а в колех (заколах - А. К.) рыбу лососи и пальи…»
По писцовым книгам 1582-1583 гг. мы видим Пяльму в составе Челмужского Петровского погоста, «царевой и великого князя черной волости»: «…деревня на Пялье речке Харковская. А в ней двор монастырской на приезд, да крестьян: Тимошка Мануйлов, Никифорко Фомин, да два двора пусты. Пашни паханые, …сена двадцать копен». И т. д.
Обельные вотчинники Ключаревы
В начале 17 века пяльмская земля каким-то образом неожиданно вошла в сферу большой российской политики. Как известно, по воле Бориса Годунова боярыня Ксения Ивановна Романова, жена Ф. Н. Романова (будущего патриарха Филарета), и мать царя Михаила Федоровича, была отправлена в ссылку в Толвуйский погост, что лежит почти напротив Пяльмы (чуть больше 30 км) через Онего. Здесь под именем инокини, т. е. монахини, Марфы Ивановны, она находилась в «заточении» долгие пять лет, с 1601 по 1606 годы. Причем, к слову сказать, посещала Челмужи, оказывала помощь местному храму. Толвуйский священник Ермолай Герасимов оказывал «Марфе-заточнице» посильную помощь. За это Михаил Федорович, после восшествия на царский трон, подписал в 1614 г. Жалованную грамоту, по которой выделил Герасимову, а также его детям и внукам, вотчину земли. В число пожалованных угодий попали рыбные ловли на 12 реках, в т. ч. «в Пяльме реке за нос и на Онежском берегу Сухой наволок». А владеть теми рыбными ловлями предписывалось попу Ермолаю вместе с крестьянами новгородского Хутынского монастыря, «переменяясь по годам». Через шесть лет после пожалования Ермолай Герасимов, поставивший к тому времени новый двор в Челмужах, был вызван в Москву и назначен ключарем в кремлевский Архангельский собор. Его потомки стали носить уже фамилию Ключаревы, и гордо именовались «обельными вотчинниками». А в шутку их звали еще «челмужскими боярами». В дальнейшем все русские монархи подтверждали права Ключаревых на пожалованные им владения. Правда, со временем некоторые из царских даров присвоили старцы Палеостровского и новгородского Вяжицкого монастырей, имевших по соседству свои земельные владения. Один из Ключаревых в своей челобитной даже пожаловался на игумена Палеостровского монастыря с братией, которые отняли земли у «обельных вотчинников». Царским решением конфликт между Ключаревыми, вяжицкими и палеостровским старцами был улажен. Рыбными ловлями в р. Пяльме по-прежнему стали владеть Ключаревы и Хутынский монастырь, «переменяясь по годам». К вышесказанному нельзя не добавить, что в конце Смутного времени окрестности Пяльмы пережили нелегкие испытания. В начале 1614 г. Толвуйский погост подвергся нападению «черкас» - малороссийских казаков, действовавших в составе польско-литовско-шведских отрядов. Не исключено, что побывали они и в Пяльме.
Князь Мышецкий
Во время российской Смуты конца 16-начала 17 вв. в окрестностях Пяльмы появился необычный человек, «муж благ и благочестив и благодетелен». Князь Борис Александрович Мышецкий принадлежал к новгородской аристократии, имел в Великом Новгороде обширные вотчины и поместья. Когда ему предложили идти на службу к шведам, он отказался и вместе со слугами и сыном Иваном уехал в Пудожгору (в 15 км от Пяльмы).
Борис Александрович стал пудожгорским приходским священником (местная церковь Георгия Страстотерпца известна с 1563 г.), затем - монахом Боголепом. Его сын Иван пошел по отцовской стезе, став сперва также приходским священником, а затем монахом по имени Иона. Добавлю, что, по мнению некоторых историков, Борис Александрович был представителем рода Рюриковичей, прямым потомком Михаила Черниговского, великого князя киевского, причисленного Русской Православной церковью к лику святых. Таким образом, поскольку Пяльма тогда входила в Пудожгорский приход, то ее жители имели постоянное общение с отцом и сыном Мышецкими, потомками легендарного Рюрика. Да и сами Мышецкие, надо думать, не раз бывали в Пяльме по делам светским и церковным.
Продолжение следует.