900 лет исторического безумия (9)
Сын священника Дмитрий Левицкий учился, а позднее и преподавал в Академии Художеств. Показал себя первоклассным мастером парадного портрета. Вершиной творчества Левицкого - и всего русского портретного искусства XVIII века - стала серия портретов воспитанниц Смольного института благородных девиц. Серия «Смолянок» - шедевр мирового искусства. А на портрете Екатерины II она представлена величественной мудрой и просвещенной законодательницей. Художник также создал уникальную портретную галерею деятелей русской культуры.
Владимир Боровиковский, сын казака из Миргорода, переехал в Петербург, где он приобрёл славу выдающегося портретиста.
«Украинцы чрезвычайно индивидуалистичны, - пишет украинский журналист Александр Кривенко. - Американские негры, китайцы, русские - мальчики, если сравнивать их с эгоизмом украинцев. Каждый украинец убеждён, что является самодостаточной личностью, остальные на порядок ниже» («Независимая газета», 26.01.2000). Это не мешает им держаться на чужбине, в том числе и в России, некими кланами. Украинцы - хорошие хозяева («Аргументы и факты», № 32, 1997). Журналист Игорь Малашенко признаёт: «Даже такой близкий русским этнос, как украинцы, обладает совсем иной национальной психологией…. По своему этнопсихологическому складу украинцы более европейцы, чем русские, которым, в общем-то, чужд пафос собственного противопоставления другим этносам» («Независимая газета», 21.11. 1991). Образованные украинцы в большинстве своём всегда были носителями прозападных воззрений. Они с момента вхождения Украины в состав России и до наших дней в большинстве своём сначала неосознанно, а затем и открыто стремились к отделению от империи и вхождению в ряды «цивилизованных стран», то есть государств Западной Европы. А Киев стал проводником западного влияния в России.
Гоголь к числу таких «цивилизованных малороссов» не принадлежал, Европу он повидал и уже предвидел её скорую духовную смерть (за исключением, может быть, любимой Италии, - см. его отрывок «Рим»). Он хотел единства Украины с Россией на украинской основе. В этом его отличие от своего современника Тараса Шевченко. Как отмечали критики, для Шевченко столица России Петербург - это этический полюс абсолютного зла, город-упырь, болотный Ад, противопоставляемый «городу на холмах» - Киеву-Иерусалиму. Гностически-манихейское отношение Шевченко к Российской империи как к носительнице метафизического зла в значительной степени будет определять ценностные ориентиры послешевченковского украинского национализма. (В действительности, как показал недавно погибший от рук украинских националистов замечательный украинский историк и писатель Олесь Бузина, Шевченко вовсе не был заклятым русофобом, долго жил в Петербурге и значительную часть своих произведений писал по-русски.) Однако именно в отношении к Петербургу как к городу-мороку, городу-призраку Гоголь с Шевченко сходны абсолютно.
Большинство украинских интеллигентов согласно с выводом Владимира Петрука, автора книги «Страна Великочудия» (так он называет Россию): «русские с украинцами только соседи, но ни в коем случае не родственники и тем более не братья». (Как видим, сходные высказывания современных украинских националистов возникли не на пустом месте, и стихи Анастасии Дмитрук «Никогда мы не будем братьями» выглядят стихотворным переложением давно уже высказанного.) Так же оно убеждено в том, что «Гоголь - прежде всего украинский писатель (тогда как украинка Анна Ахматова - совершенно русская)» («Аргументы и факты», № 32, 1997).
Специалисты отмечают, что близкие ко двору и ведающие просвещением русских украинцы того периода оказали большое и не всегда благотворное влияние на развитие русского языка, литературы и искусства. Перекосы, порождённые влиянием украинцев, в музыке пришлось выправлять Глинке и композиторам «могучей кучки», а в литературе - Ломоносову, Державину, Пушкину. И так во всём.
Разумеется, происходило и взаимное обогащение культур наших двух народов. В России, даже в простонародье, широкое распространение получили украинские песни. Учителя и ученики не раз менялись местами. Основоположник украинской национальной музыкальной школы Николай Лысенко учился в Лейпцигской консерватории. Там он понял, что важнее собирать, развивать и создавать украинскую музыку, чем копировать западных классиков. И всё же он счёл необходимым учиться в Петербургской консерватории. Многие русские композиторы (в том числе и Чайковский) черпали вдохновение и широко использовали украинские мелодии в своих произведениях. И в советский период русская и украинская культуры развивались параллельно, влияя друг на друга.
Но вот что интересно: по мере того, как малороссы включались в российскую элиту, государственная власть империи принимала всё более решительные меры по искоренению самого понятия «украинцы» и украинского языка (причём государственные служащие-украинцы проводили эту политику с большим рвением). Украинские историки составили целую энциклопедию материалов на этот счёт, многие её материалы есть в Интернете.
Но украинский народ и здесь проявил необыкновенную стойкость и, несмотря на все гонения, упорно придерживался своего языка, развивал свою культуру. Вот где вполне оправдалось суждение: язык и народ - неразрывно связанные явления.
А почему российская власть так преследовала украинский язык и культуру? Потому что опасалась, что украинский язык подогревает украинский национализм и сепаратизм. Империя требует единообразия, а отдельные народы со своими языками часто думают о независимости.
У нас часто говорят о тесных связях русского и украинского народов. Но беспристрастный взгляд на историю показывает, что до XX века эти связи не были столь уж тесными. В то же время игнорируются многовековые связи украинцев с Западной Европой. Украинские интеллектуалы часто получали образование в католических и протестантских учебных заведениях Европы. Для них свет, образованность, культура обхождения шли с Запада, а не с Востока, и Россия долго оставалась для них (а для многих остаётся и по сей день) варварской азиатской страной. Такое отношение (или его пережитки) всегда существовало в украинской элите, а не возникло за последние 25 лет.
Как писал Алексей Плотицын, Россия является отдельной цивилизацией, подобно исходно католической Европе, исламскому миру, Индии или Эфиопии. Этот мир (Россия) ощущал и определял сам себя через оппозицию и ненависть к «латинству», то есть к Европе. Даже отношение к «бесерменству» (исламскому миру) носило значительно более миролюбивый характер.
Эта цивилизация считала (да и продолжает считать), что несёт в себе некий свет и надежду для всего человечества, некий палладий - будь то православие, крестьянская община или марксизм-ленинизм. Содержание не так важно - важно противопоставление Западу. Понятно, что идеалы - Украина «цэ Европа» и Россия-Антиевропа несовместимы. Понятно и то, что украинская элита в основной своей массе должна относиться к России с ненавистью. И потому вечная освободительная борьба украинцев приобретает явные черты антирусской. Можно вспомнить хотя бы Котляревского, сочинившего, казалось бы, невинный пародийный бурлеск - переложение классической «Энеиды» на «малороссийский» манер. Но более-менее внимательный взгляд легко определит, кто скрывается под именем «греков», разрушителей великой вольной Трои, из которой сумел бежать Эней с горсткой сподвижников. (Потом этот Эней, как известно из преданий, станет родоначальником римлян, которые сполна возьмут у греков реванш! Имеющий уши да слышит.)
Но окончательно украинское национальное самосознание оформилось в личности Тараса Шевченко (как и русское того времени - в лице его старшего современника Пушкина), который прошёл через российскую выучку и солдатчину, но так и не принял в себя ничего москальского, доказав, что украинец может овладеть высотами мировой культуры и остаться украинцем. В этом - секрет его вечной популярности у соотечественников. Наверное, никакая другая книга в истории не оказала такого влияния на свой народ, даже, можно сказать, сформировала его, как «Кобзарь» Шевченко, проникнутый духом русофобии. Как уже отмечалось выше, для Шевченко столица России Петербург - это этический полюс абсолютного зла, город-упырь, болотный Ад, противопоставляемый Раю, «городу на холмах» - Киеву-Иерусалиму. Гностически-манихейское отношение Шевченко к Российской империи как к носительнице метафизического зла в значительной степени будет определять ценностные ориентиры послешевченковского украинского национализма.
Не стану останавливаться на принудительной русификации Украины при (особенно трёх последних) царях династии Романовых, которые вообще принципиально отрицали существование украинского народа и украинского языка, как и на других проявлениях угнетения украинцев в предреволюционной России. Отмечу лишь, что украинская элита, за немногими исключениями, изначально была нацелена на вхождение в «цивилизованный мир», в Европу, и смотрела на Россию глазами европейцев, то есть как на варварскую страну. То, что в советский период ей это приходилось скрывать, ныне проявилось открыто. Это не экономический, а цивилизационный выбор. И изменить это положение, соблазняя её экономическими выгодами, невозможно. Тут нужен совсем иной подход.
Сыграл тут роль и психологический фактор, о котором лучше других, на мой взгляд, сказала Анастасия Скогорева в статье «Великий самообман народа (-ов)...» Привожу её мнение с минимумом сокращений: её тема - «как обманулся в своих надеждах и мечтах народ Украины, и насколько сильно реальная действительность, в которой он теперь вынужден существовать, далеко от того бесплотного идеала, на который он молился на Майдане… Но… обманулся не народ, точнее не только украинский народ, а как минимум два народа. Увеличение численности возникает за счёт нас, россиян.
Да, вот так оно мне представляется. Во что верил украинский народ, если отбросить всякую шелуху в виде кружевных трусов, безвизового режима, миллиардной помощи и т.д., и т.п. По большому счету, он верил в то, что он настолько прекрасен, что ему коллективный Запад выдаст всё это на блюдечке с голубой каёмочкой. Откуда взялась эта где-то даже умилительно-детская вера в собственную прекрасность? - Рискну высказать крамольную мысль - из времён существования Советского Союза, когда и украинцам, и нам внушали, что первые являются более самобытными, более неповторимыми, более оригинальными, чем вторые. Вы посмотрите, какие у них веночки, а какие вышиваночки, а какие песни красивые, а какой язык певучий… Ну, и так далее, и тому подобное, включая садки вишневы колы хаты.
Естественно, что «западники», обнаружив в сознании украинцев укоренившуюся идею о собственном культурном, нравственном, этническом и прочем превосходстве, стали её холить и лелеять. С какими целями они это делали, теперь и догадываться не надо, поскольку карты уже вскрыты, и противоборствующие стороны могут изучать их, не делая при этом прозрачных намеков на некие обстоятельства. Украинцы же в силу того, что написано выше, восприняли поведение «западников» несколько иначе. Мол, вы (украинцы) такие замечательные, неповторимые и прекрасные, что мы вам всё дадим и ещё добавим. Поскольку добавили в результате только экономический кризис и гражданскую войну, то налицо разочарование и медленно прокрадывающаяся в сознание украинцев мысль - нас обманули. До «мы обманулись», судя по всему, пока ещё далеко.
А что же русские? А русские тоже обманулись! Они привыкли считать украинцев настолько близким себе народом, что сначала даже поверить не могли в происходящее. Помню, как и я, и мои родные, и мои друзья и знакомые весной 2014 года недоумевали - да что же мы им такого сделали? Мы же к ним всегда хорошо относились, и они должны...
Дальше начинается самый великий самообман, свойственный русскому народу на протяжении, наверное, всей его истории: он искренне считает, что за добро следует платить добром, и что любовь к кому-то с его стороны должна вызывать ответное чувство. За прошедшие полтора года мы имели неоднократную возможность убедиться в том, что этот самообман срабатывает и в случае с украинцами, и в случае с болгарами, и в случае с сербами и черногорцами - да со всеми, с кем, по мнению русских, их скрепляет либо этническая, либо конфессиональная, либо культурная близость. Честно признаюсь, что проще верблюда пропихнуть через угольное ушко, а украинцам объяснить, что безвизовый режим не равен вступлению их страны в ЕС, чем убедить русского человека в том, что да, так бывает, народы не платят за добро добром, и этническая, религиозная и всякая прочая близость - не залог верности и дружбы. Вроде бы вот убеждаешь в этом родных и знакомых, а чуть Болгария «зарубит» Южный Поток, или Черногория к санкциям против России присоединится - и пошла вода в хате, да как они могли, да мы, а они и всё такое прочее...
Ладно, оставим общее и вернемся к частному. В случае с украинцами мы к тому же обманывали себя тем, что нас скрепляет нечто большее, чем внешняя схожесть или языковая близость - память о Великой Отечественной войне и о 9 Мая. Но ведь, как выяснилось, это не так! Это очень-очень не так! Это очень для многих людей на Украине не так! И это был наш главный самообман, и это, собственно говоря, - по крайней мере, с моей точки зрения - главное препятствие для примирения между русским и украинским народами. Тут, конечно, каждый отдельный человек в общении со своими родными, близкими и знакомыми на Украине будет выбирать свою дорогу. Но у меня точно не получится относиться к ним, как прежде, потому что для них и Война, и Победа оказались пустыми звуками.
Вот такие грустные мысли овладели мной… Украинцы обманулись, и мы обманулись. Результат этого двойного самообмана трагичен, и заключается он не только в разразившейся на территории Украины гражданской войне, но и в том, что вряд ли между этой страной и моей страной когда-нибудь возникнут доверие, дружба и тепло. Чем больше я думаю о будущем, тем больше я вижу ту самую модель, которая возникла после российского-молдавского или российско-грузинского конфликта. Ничего личного, только бизнес. А если у кого-то и бизнеса (то есть нормально функционирующей экономики) не осталось, тогда вообще ничего…
PS. Сейчас кто-нибудь радостно возопит: ага, она снова сеет раскол между братскими народами. Нет, не сею, этот самый раскол существует независимо от моих желаний или усилий. Более того, я буду рада ошибиться в своих прогнозах и признать свою неправоту. Но пока я не вижу предпосылок для этого».
http://politikus.ru/articles/55345-velikiy-samoobman-naroda-ov.html
Я бы во всём согласился с уважаемым блогером, кроме одного пункта. Я не стал бы изображать русских такими прекрасными, близкими к идеалу. Да, мы, русские, бываем излишне наивными и доверчивыми и верим, что за сделанное нами другим добро надо рассчитывать на ответное добро с их стороны. Но беда в том, что мы делаем другим добро так, как мы сами его понимаем, не спрашивая мнения нами облагодетельствованных. Мы часто даже не догадываемся о том, что они-то добро порой понимают по-своему. Это наглядно можно показать на примере, например, узбеков или - ещё нагляднее - чукчей (кстати, это единственный народ в Российской империи, - воинственный, агрессивный и гордящийся своей исключительностью, который ей силой так и не удалось покорить). Советских людей, пришедших на Чукотку, поразила дикость их образа жизни, неграмотность и царящая там антисанитария. Желая чукчам только добра, наши посланцы создали для них письменность, открыли школы, начали постепенно переселять их в построенные каменные комфортабельные дома с ваннами, остальных, ещё живших в ярангах, побуждали регулярно ходить в баню. Благодеяние? Конечно: цивилизация, культура, грамотность, чистота… Но чукотский народ ответил на него… жутко возросшей в то время смертностью. Оказывается, при приёме ванны или мытье в бане с мылом у чукчей смывался с кожи слой жира, который служил им, народу оленеводов и китобоев (за китами охотится приходилось, бороздя, среди льдов, морские просторы на лодках из оленьих шкур), жившим зимой в условиях сильны морозов, естественной защитой от холодов, простуд и микроорганизмов. Естественно, была проведена и коллективизация оленеводческих хозяйств (не без репрессий). Затем - укрупнение посёлков, внедрение тракторов, уничтожающих кормовую базу оленеводства - ягель, вообще нарушение равновесия хрупкой природной среды Севера. Оказывается, добро-то надо делать умеючи, сообразуясь с образом жизни и мышления нами облагодетельствованных.
Ну, а уж что касается Украины, то наших благодеяний ей - не счесть. Коллективизация, там проведённая по российским нормам, обернулась голодомором, которого наши украинские братья никогда не забудут. Это особая тема, я не хочу и не могу здесь её развивать, а сделал это замечание только для того, чтобы предупредить, что, строго судя других, нам не мешало бы построже, объективнее относиться и к самим себе.
Я допускаю, что многие украинцы осуществят свою мечту. Они смогут жить и работать в Европе. Но убеждён, что европейский принц, который издали казался украинской девушке воплощением красоты и благородства, вблизи окажется тем, кем он и был изначально - бездушным хищником и эгоистом. Украинцам достанутся в Европе непрестижные и низко оплачиваемые работы, а сами они будут там восприниматься как нежелательные чужаки. Некоторые уедут в Канаду, где есть большая украинская диаспора, но не думаю, что их там встретят с цветами, объятиями и поцелуями. Но украинец с его всем известным упрямством вряд ли признается, что ошибался в своих мечтаниях о Западе и даже едва ли вернётся на свою Нэньку, ибо это свидетельствовало бы о несостоятельности его ожиданий, о крахе всех его жизненных установок. Но и жить на чужбине с сознанием такого краха невозможно. «Горек чужой хлеб, и круты чужие лестницы», это знал ещё Данте.
Но многие украинцы верят в успех своей национально-освободительной революции и в предстоящий расцвет своей Родины. Дескать, не без жертв, но победили Английская, Французская и многие другие революции.
Владимир Боровиковский, сын казака из Миргорода, переехал в Петербург, где он приобрёл славу выдающегося портретиста.
«Украинцы чрезвычайно индивидуалистичны, - пишет украинский журналист Александр Кривенко. - Американские негры, китайцы, русские - мальчики, если сравнивать их с эгоизмом украинцев. Каждый украинец убеждён, что является самодостаточной личностью, остальные на порядок ниже» («Независимая газета», 26.01.2000). Это не мешает им держаться на чужбине, в том числе и в России, некими кланами. Украинцы - хорошие хозяева («Аргументы и факты», № 32, 1997). Журналист Игорь Малашенко признаёт: «Даже такой близкий русским этнос, как украинцы, обладает совсем иной национальной психологией…. По своему этнопсихологическому складу украинцы более европейцы, чем русские, которым, в общем-то, чужд пафос собственного противопоставления другим этносам» («Независимая газета», 21.11. 1991). Образованные украинцы в большинстве своём всегда были носителями прозападных воззрений. Они с момента вхождения Украины в состав России и до наших дней в большинстве своём сначала неосознанно, а затем и открыто стремились к отделению от империи и вхождению в ряды «цивилизованных стран», то есть государств Западной Европы. А Киев стал проводником западного влияния в России.
Гоголь к числу таких «цивилизованных малороссов» не принадлежал, Европу он повидал и уже предвидел её скорую духовную смерть (за исключением, может быть, любимой Италии, - см. его отрывок «Рим»). Он хотел единства Украины с Россией на украинской основе. В этом его отличие от своего современника Тараса Шевченко. Как отмечали критики, для Шевченко столица России Петербург - это этический полюс абсолютного зла, город-упырь, болотный Ад, противопоставляемый «городу на холмах» - Киеву-Иерусалиму. Гностически-манихейское отношение Шевченко к Российской империи как к носительнице метафизического зла в значительной степени будет определять ценностные ориентиры послешевченковского украинского национализма. (В действительности, как показал недавно погибший от рук украинских националистов замечательный украинский историк и писатель Олесь Бузина, Шевченко вовсе не был заклятым русофобом, долго жил в Петербурге и значительную часть своих произведений писал по-русски.) Однако именно в отношении к Петербургу как к городу-мороку, городу-призраку Гоголь с Шевченко сходны абсолютно.
Большинство украинских интеллигентов согласно с выводом Владимира Петрука, автора книги «Страна Великочудия» (так он называет Россию): «русские с украинцами только соседи, но ни в коем случае не родственники и тем более не братья». (Как видим, сходные высказывания современных украинских националистов возникли не на пустом месте, и стихи Анастасии Дмитрук «Никогда мы не будем братьями» выглядят стихотворным переложением давно уже высказанного.) Так же оно убеждено в том, что «Гоголь - прежде всего украинский писатель (тогда как украинка Анна Ахматова - совершенно русская)» («Аргументы и факты», № 32, 1997).
Специалисты отмечают, что близкие ко двору и ведающие просвещением русских украинцы того периода оказали большое и не всегда благотворное влияние на развитие русского языка, литературы и искусства. Перекосы, порождённые влиянием украинцев, в музыке пришлось выправлять Глинке и композиторам «могучей кучки», а в литературе - Ломоносову, Державину, Пушкину. И так во всём.
Разумеется, происходило и взаимное обогащение культур наших двух народов. В России, даже в простонародье, широкое распространение получили украинские песни. Учителя и ученики не раз менялись местами. Основоположник украинской национальной музыкальной школы Николай Лысенко учился в Лейпцигской консерватории. Там он понял, что важнее собирать, развивать и создавать украинскую музыку, чем копировать западных классиков. И всё же он счёл необходимым учиться в Петербургской консерватории. Многие русские композиторы (в том числе и Чайковский) черпали вдохновение и широко использовали украинские мелодии в своих произведениях. И в советский период русская и украинская культуры развивались параллельно, влияя друг на друга.
Но вот что интересно: по мере того, как малороссы включались в российскую элиту, государственная власть империи принимала всё более решительные меры по искоренению самого понятия «украинцы» и украинского языка (причём государственные служащие-украинцы проводили эту политику с большим рвением). Украинские историки составили целую энциклопедию материалов на этот счёт, многие её материалы есть в Интернете.
Но украинский народ и здесь проявил необыкновенную стойкость и, несмотря на все гонения, упорно придерживался своего языка, развивал свою культуру. Вот где вполне оправдалось суждение: язык и народ - неразрывно связанные явления.
А почему российская власть так преследовала украинский язык и культуру? Потому что опасалась, что украинский язык подогревает украинский национализм и сепаратизм. Империя требует единообразия, а отдельные народы со своими языками часто думают о независимости.
У нас часто говорят о тесных связях русского и украинского народов. Но беспристрастный взгляд на историю показывает, что до XX века эти связи не были столь уж тесными. В то же время игнорируются многовековые связи украинцев с Западной Европой. Украинские интеллектуалы часто получали образование в католических и протестантских учебных заведениях Европы. Для них свет, образованность, культура обхождения шли с Запада, а не с Востока, и Россия долго оставалась для них (а для многих остаётся и по сей день) варварской азиатской страной. Такое отношение (или его пережитки) всегда существовало в украинской элите, а не возникло за последние 25 лет.
Как писал Алексей Плотицын, Россия является отдельной цивилизацией, подобно исходно католической Европе, исламскому миру, Индии или Эфиопии. Этот мир (Россия) ощущал и определял сам себя через оппозицию и ненависть к «латинству», то есть к Европе. Даже отношение к «бесерменству» (исламскому миру) носило значительно более миролюбивый характер.
Эта цивилизация считала (да и продолжает считать), что несёт в себе некий свет и надежду для всего человечества, некий палладий - будь то православие, крестьянская община или марксизм-ленинизм. Содержание не так важно - важно противопоставление Западу. Понятно, что идеалы - Украина «цэ Европа» и Россия-Антиевропа несовместимы. Понятно и то, что украинская элита в основной своей массе должна относиться к России с ненавистью. И потому вечная освободительная борьба украинцев приобретает явные черты антирусской. Можно вспомнить хотя бы Котляревского, сочинившего, казалось бы, невинный пародийный бурлеск - переложение классической «Энеиды» на «малороссийский» манер. Но более-менее внимательный взгляд легко определит, кто скрывается под именем «греков», разрушителей великой вольной Трои, из которой сумел бежать Эней с горсткой сподвижников. (Потом этот Эней, как известно из преданий, станет родоначальником римлян, которые сполна возьмут у греков реванш! Имеющий уши да слышит.)
Но окончательно украинское национальное самосознание оформилось в личности Тараса Шевченко (как и русское того времени - в лице его старшего современника Пушкина), который прошёл через российскую выучку и солдатчину, но так и не принял в себя ничего москальского, доказав, что украинец может овладеть высотами мировой культуры и остаться украинцем. В этом - секрет его вечной популярности у соотечественников. Наверное, никакая другая книга в истории не оказала такого влияния на свой народ, даже, можно сказать, сформировала его, как «Кобзарь» Шевченко, проникнутый духом русофобии. Как уже отмечалось выше, для Шевченко столица России Петербург - это этический полюс абсолютного зла, город-упырь, болотный Ад, противопоставляемый Раю, «городу на холмах» - Киеву-Иерусалиму. Гностически-манихейское отношение Шевченко к Российской империи как к носительнице метафизического зла в значительной степени будет определять ценностные ориентиры послешевченковского украинского национализма.
Не стану останавливаться на принудительной русификации Украины при (особенно трёх последних) царях династии Романовых, которые вообще принципиально отрицали существование украинского народа и украинского языка, как и на других проявлениях угнетения украинцев в предреволюционной России. Отмечу лишь, что украинская элита, за немногими исключениями, изначально была нацелена на вхождение в «цивилизованный мир», в Европу, и смотрела на Россию глазами европейцев, то есть как на варварскую страну. То, что в советский период ей это приходилось скрывать, ныне проявилось открыто. Это не экономический, а цивилизационный выбор. И изменить это положение, соблазняя её экономическими выгодами, невозможно. Тут нужен совсем иной подход.
Сыграл тут роль и психологический фактор, о котором лучше других, на мой взгляд, сказала Анастасия Скогорева в статье «Великий самообман народа (-ов)...» Привожу её мнение с минимумом сокращений: её тема - «как обманулся в своих надеждах и мечтах народ Украины, и насколько сильно реальная действительность, в которой он теперь вынужден существовать, далеко от того бесплотного идеала, на который он молился на Майдане… Но… обманулся не народ, точнее не только украинский народ, а как минимум два народа. Увеличение численности возникает за счёт нас, россиян.
Да, вот так оно мне представляется. Во что верил украинский народ, если отбросить всякую шелуху в виде кружевных трусов, безвизового режима, миллиардной помощи и т.д., и т.п. По большому счету, он верил в то, что он настолько прекрасен, что ему коллективный Запад выдаст всё это на блюдечке с голубой каёмочкой. Откуда взялась эта где-то даже умилительно-детская вера в собственную прекрасность? - Рискну высказать крамольную мысль - из времён существования Советского Союза, когда и украинцам, и нам внушали, что первые являются более самобытными, более неповторимыми, более оригинальными, чем вторые. Вы посмотрите, какие у них веночки, а какие вышиваночки, а какие песни красивые, а какой язык певучий… Ну, и так далее, и тому подобное, включая садки вишневы колы хаты.
Естественно, что «западники», обнаружив в сознании украинцев укоренившуюся идею о собственном культурном, нравственном, этническом и прочем превосходстве, стали её холить и лелеять. С какими целями они это делали, теперь и догадываться не надо, поскольку карты уже вскрыты, и противоборствующие стороны могут изучать их, не делая при этом прозрачных намеков на некие обстоятельства. Украинцы же в силу того, что написано выше, восприняли поведение «западников» несколько иначе. Мол, вы (украинцы) такие замечательные, неповторимые и прекрасные, что мы вам всё дадим и ещё добавим. Поскольку добавили в результате только экономический кризис и гражданскую войну, то налицо разочарование и медленно прокрадывающаяся в сознание украинцев мысль - нас обманули. До «мы обманулись», судя по всему, пока ещё далеко.
А что же русские? А русские тоже обманулись! Они привыкли считать украинцев настолько близким себе народом, что сначала даже поверить не могли в происходящее. Помню, как и я, и мои родные, и мои друзья и знакомые весной 2014 года недоумевали - да что же мы им такого сделали? Мы же к ним всегда хорошо относились, и они должны...
Дальше начинается самый великий самообман, свойственный русскому народу на протяжении, наверное, всей его истории: он искренне считает, что за добро следует платить добром, и что любовь к кому-то с его стороны должна вызывать ответное чувство. За прошедшие полтора года мы имели неоднократную возможность убедиться в том, что этот самообман срабатывает и в случае с украинцами, и в случае с болгарами, и в случае с сербами и черногорцами - да со всеми, с кем, по мнению русских, их скрепляет либо этническая, либо конфессиональная, либо культурная близость. Честно признаюсь, что проще верблюда пропихнуть через угольное ушко, а украинцам объяснить, что безвизовый режим не равен вступлению их страны в ЕС, чем убедить русского человека в том, что да, так бывает, народы не платят за добро добром, и этническая, религиозная и всякая прочая близость - не залог верности и дружбы. Вроде бы вот убеждаешь в этом родных и знакомых, а чуть Болгария «зарубит» Южный Поток, или Черногория к санкциям против России присоединится - и пошла вода в хате, да как они могли, да мы, а они и всё такое прочее...
Ладно, оставим общее и вернемся к частному. В случае с украинцами мы к тому же обманывали себя тем, что нас скрепляет нечто большее, чем внешняя схожесть или языковая близость - память о Великой Отечественной войне и о 9 Мая. Но ведь, как выяснилось, это не так! Это очень-очень не так! Это очень для многих людей на Украине не так! И это был наш главный самообман, и это, собственно говоря, - по крайней мере, с моей точки зрения - главное препятствие для примирения между русским и украинским народами. Тут, конечно, каждый отдельный человек в общении со своими родными, близкими и знакомыми на Украине будет выбирать свою дорогу. Но у меня точно не получится относиться к ним, как прежде, потому что для них и Война, и Победа оказались пустыми звуками.
Вот такие грустные мысли овладели мной… Украинцы обманулись, и мы обманулись. Результат этого двойного самообмана трагичен, и заключается он не только в разразившейся на территории Украины гражданской войне, но и в том, что вряд ли между этой страной и моей страной когда-нибудь возникнут доверие, дружба и тепло. Чем больше я думаю о будущем, тем больше я вижу ту самую модель, которая возникла после российского-молдавского или российско-грузинского конфликта. Ничего личного, только бизнес. А если у кого-то и бизнеса (то есть нормально функционирующей экономики) не осталось, тогда вообще ничего…
PS. Сейчас кто-нибудь радостно возопит: ага, она снова сеет раскол между братскими народами. Нет, не сею, этот самый раскол существует независимо от моих желаний или усилий. Более того, я буду рада ошибиться в своих прогнозах и признать свою неправоту. Но пока я не вижу предпосылок для этого».
http://politikus.ru/articles/55345-velikiy-samoobman-naroda-ov.html
Я бы во всём согласился с уважаемым блогером, кроме одного пункта. Я не стал бы изображать русских такими прекрасными, близкими к идеалу. Да, мы, русские, бываем излишне наивными и доверчивыми и верим, что за сделанное нами другим добро надо рассчитывать на ответное добро с их стороны. Но беда в том, что мы делаем другим добро так, как мы сами его понимаем, не спрашивая мнения нами облагодетельствованных. Мы часто даже не догадываемся о том, что они-то добро порой понимают по-своему. Это наглядно можно показать на примере, например, узбеков или - ещё нагляднее - чукчей (кстати, это единственный народ в Российской империи, - воинственный, агрессивный и гордящийся своей исключительностью, который ей силой так и не удалось покорить). Советских людей, пришедших на Чукотку, поразила дикость их образа жизни, неграмотность и царящая там антисанитария. Желая чукчам только добра, наши посланцы создали для них письменность, открыли школы, начали постепенно переселять их в построенные каменные комфортабельные дома с ваннами, остальных, ещё живших в ярангах, побуждали регулярно ходить в баню. Благодеяние? Конечно: цивилизация, культура, грамотность, чистота… Но чукотский народ ответил на него… жутко возросшей в то время смертностью. Оказывается, при приёме ванны или мытье в бане с мылом у чукчей смывался с кожи слой жира, который служил им, народу оленеводов и китобоев (за китами охотится приходилось, бороздя, среди льдов, морские просторы на лодках из оленьих шкур), жившим зимой в условиях сильны морозов, естественной защитой от холодов, простуд и микроорганизмов. Естественно, была проведена и коллективизация оленеводческих хозяйств (не без репрессий). Затем - укрупнение посёлков, внедрение тракторов, уничтожающих кормовую базу оленеводства - ягель, вообще нарушение равновесия хрупкой природной среды Севера. Оказывается, добро-то надо делать умеючи, сообразуясь с образом жизни и мышления нами облагодетельствованных.
Ну, а уж что касается Украины, то наших благодеяний ей - не счесть. Коллективизация, там проведённая по российским нормам, обернулась голодомором, которого наши украинские братья никогда не забудут. Это особая тема, я не хочу и не могу здесь её развивать, а сделал это замечание только для того, чтобы предупредить, что, строго судя других, нам не мешало бы построже, объективнее относиться и к самим себе.
Я допускаю, что многие украинцы осуществят свою мечту. Они смогут жить и работать в Европе. Но убеждён, что европейский принц, который издали казался украинской девушке воплощением красоты и благородства, вблизи окажется тем, кем он и был изначально - бездушным хищником и эгоистом. Украинцам достанутся в Европе непрестижные и низко оплачиваемые работы, а сами они будут там восприниматься как нежелательные чужаки. Некоторые уедут в Канаду, где есть большая украинская диаспора, но не думаю, что их там встретят с цветами, объятиями и поцелуями. Но украинец с его всем известным упрямством вряд ли признается, что ошибался в своих мечтаниях о Западе и даже едва ли вернётся на свою Нэньку, ибо это свидетельствовало бы о несостоятельности его ожиданий, о крахе всех его жизненных установок. Но и жить на чужбине с сознанием такого краха невозможно. «Горек чужой хлеб, и круты чужие лестницы», это знал ещё Данте.
Но многие украинцы верят в успех своей национально-освободительной революции и в предстоящий расцвет своей Родины. Дескать, не без жертв, но победили Английская, Французская и многие другие революции.