(no subject)
Я не хотела писать про корняговский Спектакль, про себя напишу.
Пластический театр оказался безумно кинематографичным. И надеюсь у ребят получилось/тся отснять спектакль. Со сцены или отдельными кусками. Пассажи имеют глубокую внутреннюю связь, без сомнений, но вместе с тем могут существовать как автономные самодостаточные этюды. Их такое количество, что вспомнить много линий-деталей спустя всего неделю - невозможно. Смотреть снова - конечно, но. Хочется видеоверсии и возможности задержать, рассмотреть, преломить под другим углом. При этом не страшно за театральную атмосферу, потому что коллективное бессознательное, которое в зале буквально обрело физическое воплощение, оно тяготит.
... в том смысле, что бессознательное, особенно коллективное, особенно с первого зимнего месяца прошло года - это наше всё (конечно, и раньше. но нервная система легковозбудимая, потому память короткая, режим энерносбережения). И можно ставить всё, что угодно, говорить, писать и даже молчать, из'ясняться невербально, пластически. И намёк, полунамёк, малейшая деталь, которая отдалённо напоминает... Вызывает щемящую боль в мозгу и душа сжимается, руки сами собой (нееет, дробь не отстукивают) складываются в такт, в уголке глаза - слеза, в теле - восторг ну и так далее. И мы уже не можем (я, я не могу) отделить реальность от воображаемого, соотнести то, что я вижу с универсальностью знака, с большим миром, с прошлым опытом, со смотренным, прочитанным. Ссылки работают в одном направлении, мощёном жёлтыми кирпичиками. Я не берусь сказать, что действо "не о том" (борщ однозначен, и флажок, которому внезапно нет места во всей вселенной, тоже ) но повествование шире, разнообразнее, красочнее. Все те знаки, которые недвусмысленно направляют нас в бренную повседневность - заигрывание. Заигрывание со зрителем краеугольный элемент, театр - это интеракция. Но не стоит этим ограничиваться, о зритель.
И было совершенно невозможно уйти из зала до тех пор, пока не снимут (в конце-то концов) Гарцуеву с шаткого стакано-гранёного постамента. Лично для меня она была персонажем рисующим ужас в себе. Не из-за положения авторитарного небожителя в рамках сцены, и не из-за истошных преломлённых криков, да и в целом её партии угнетателя (интертекстуальной такой партии). Но банально не могла абстрагироваться, человек сидит за звенящим от каждого прикосновения столом, на шатающемся стуле(?) на двухметровой высоте. Прекрасно понимаю, что (возможно) хрупкость конструкции - продуманный шаг, но всё же.
Публично так и не сняли, кстати говоря.
Или это уже паранойя? ))
Пластический театр оказался безумно кинематографичным. И надеюсь у ребят получилось/тся отснять спектакль. Со сцены или отдельными кусками. Пассажи имеют глубокую внутреннюю связь, без сомнений, но вместе с тем могут существовать как автономные самодостаточные этюды. Их такое количество, что вспомнить много линий-деталей спустя всего неделю - невозможно. Смотреть снова - конечно, но. Хочется видеоверсии и возможности задержать, рассмотреть, преломить под другим углом. При этом не страшно за театральную атмосферу, потому что коллективное бессознательное, которое в зале буквально обрело физическое воплощение, оно тяготит.
... в том смысле, что бессознательное, особенно коллективное, особенно с первого зимнего месяца прошло года - это наше всё (конечно, и раньше. но нервная система легковозбудимая, потому память короткая, режим энерносбережения). И можно ставить всё, что угодно, говорить, писать и даже молчать, из'ясняться невербально, пластически. И намёк, полунамёк, малейшая деталь, которая отдалённо напоминает... Вызывает щемящую боль в мозгу и душа сжимается, руки сами собой (нееет, дробь не отстукивают) складываются в такт, в уголке глаза - слеза, в теле - восторг ну и так далее. И мы уже не можем (я, я не могу) отделить реальность от воображаемого, соотнести то, что я вижу с универсальностью знака, с большим миром, с прошлым опытом, со смотренным, прочитанным. Ссылки работают в одном направлении, мощёном жёлтыми кирпичиками. Я не берусь сказать, что действо "не о том" (борщ однозначен, и флажок, которому внезапно нет места во всей вселенной, тоже ) но повествование шире, разнообразнее, красочнее. Все те знаки, которые недвусмысленно направляют нас в бренную повседневность - заигрывание. Заигрывание со зрителем краеугольный элемент, театр - это интеракция. Но не стоит этим ограничиваться, о зритель.
И было совершенно невозможно уйти из зала до тех пор, пока не снимут (в конце-то концов) Гарцуеву с шаткого стакано-гранёного постамента. Лично для меня она была персонажем рисующим ужас в себе. Не из-за положения авторитарного небожителя в рамках сцены, и не из-за истошных преломлённых криков, да и в целом её партии угнетателя (интертекстуальной такой партии). Но банально не могла абстрагироваться, человек сидит за звенящим от каждого прикосновения столом, на шатающемся стуле(?) на двухметровой высоте. Прекрасно понимаю, что (возможно) хрупкость конструкции - продуманный шаг, но всё же.
Публично так и не сняли, кстати говоря.
Или это уже паранойя? ))