Пятница
На днях мы с Димой пытались разобрать название песни в полустёртой рукописи. Вот такое:
«Мы топчем...» - что?
В качестве вариантов рассматривалось: «Мы топчем бульвары» и «Мы топчем бульдозер».
Но ни то, ни другое как-то не очень подходило. Гугл не помог.
Сегодня обнаружил ещё одно упоминание этого произведения в другой рукописи, более разборчивое. Оказалось - «Мы топчем булыжник».
Обедали с Ильёй, Иваном и Сергеем в некоей изысканной столовке, проверили её на вшивость, принеся левую пиццу. Не выгнали. Столовке зачёт. С Иваном мы оказались знакомы по предыдущей работе, с Ильёй по сборам во Дворце пионеров в 1990-м, а с Сергеем познакомились сейчас. Было приятно послушать умных людей - способных прямо за обедом решать олимпиадные задачки по математике. Ну и я ещё понял, что отстал от жизни, поскольку не вполне могу объяснить другим, почему нельзя заменить компьютером дирижёра, и почему в нотном наборе остаётся ручная работа.
Папа прислал письмо, с сообщением, что обнаружил две ошибки в датах на одной странице в своей новой книге. Книга уже в типографии, и тираж они обязались нам выдать к 4 июля. Я дозвонился в типографию. Оказалось, что книжный блок уже напечатан. Но за 5000 рублей они пообещали заменить этот лист во всём тираже.
В конце дня набрался смелости и решил поговорить с коллегой (я его прозвал Самовар, и остальные это приняли), который каждый день по многу раз, подолгу и очень громким голосом ведёт телефонные переговоры с коллегами в Индии, оставаясь в общем пространстве, где нас сидит без каких-либо перегородок пятьдесят человек. «Это ты про сегодняшнее утро?», уточнил он. «Да нет, вообще про каждый день». «Да что ты, я только сегодня утром говорил. И вообще я всегда ухожу в комнату переговоров, когда разговариваю». Немного погодя он пришёл ко мне и заговорщицким тоном (хотя это был конец дня и в офисе оставались только мы двое) спросил: «А ты видел, как они делают? Те, которые за моей спиной сидят. Я-то всегда разговариваю в наушниках, а они включают громкую связь. А тот, который слева от меня сидит, всё время байки травит и сам ржёт громче всех. А ещё один, когда садится рядом со мной, вытягивает свои длинные ноги так, что мне вообще сесть негде». Видно было, как он старался быть деликатным и никого ненароком не назвать. Приходилось уточнять: это ты сейчас про Хохотуна? а теперь про Чертяку? А теперь про Адскую Тётку?
Сверстал ещё 10 страниц Богатырской симфонии (всего до 123-й).
«Мы топчем...» - что?
В качестве вариантов рассматривалось: «Мы топчем бульвары» и «Мы топчем бульдозер».
Но ни то, ни другое как-то не очень подходило. Гугл не помог.
Сегодня обнаружил ещё одно упоминание этого произведения в другой рукописи, более разборчивое. Оказалось - «Мы топчем булыжник».
Обедали с Ильёй, Иваном и Сергеем в некоей изысканной столовке, проверили её на вшивость, принеся левую пиццу. Не выгнали. Столовке зачёт. С Иваном мы оказались знакомы по предыдущей работе, с Ильёй по сборам во Дворце пионеров в 1990-м, а с Сергеем познакомились сейчас. Было приятно послушать умных людей - способных прямо за обедом решать олимпиадные задачки по математике. Ну и я ещё понял, что отстал от жизни, поскольку не вполне могу объяснить другим, почему нельзя заменить компьютером дирижёра, и почему в нотном наборе остаётся ручная работа.
Папа прислал письмо, с сообщением, что обнаружил две ошибки в датах на одной странице в своей новой книге. Книга уже в типографии, и тираж они обязались нам выдать к 4 июля. Я дозвонился в типографию. Оказалось, что книжный блок уже напечатан. Но за 5000 рублей они пообещали заменить этот лист во всём тираже.
В конце дня набрался смелости и решил поговорить с коллегой (я его прозвал Самовар, и остальные это приняли), который каждый день по многу раз, подолгу и очень громким голосом ведёт телефонные переговоры с коллегами в Индии, оставаясь в общем пространстве, где нас сидит без каких-либо перегородок пятьдесят человек. «Это ты про сегодняшнее утро?», уточнил он. «Да нет, вообще про каждый день». «Да что ты, я только сегодня утром говорил. И вообще я всегда ухожу в комнату переговоров, когда разговариваю». Немного погодя он пришёл ко мне и заговорщицким тоном (хотя это был конец дня и в офисе оставались только мы двое) спросил: «А ты видел, как они делают? Те, которые за моей спиной сидят. Я-то всегда разговариваю в наушниках, а они включают громкую связь. А тот, который слева от меня сидит, всё время байки травит и сам ржёт громче всех. А ещё один, когда садится рядом со мной, вытягивает свои длинные ноги так, что мне вообще сесть негде». Видно было, как он старался быть деликатным и никого ненароком не назвать. Приходилось уточнять: это ты сейчас про Хохотуна? а теперь про Чертяку? А теперь про Адскую Тётку?
Сверстал ещё 10 страниц Богатырской симфонии (всего до 123-й).