Табуированная тема
Поскольку я довольно рано начала прикидывать на себя саван завтрашнего покойника...
Кстати, я начала его прикидывать, рисуясь, раньше, чем появился реальный повод. Мне, дуре, в ранней юности хотелось трагической загадочности. В восемнадцать лет, потерпев пару любовных катастроф, я писала о себе с надменностью много пережившей дамы:
"Ах, что ты знаешь обо мне?
Насколько старше я бедою...
..................................................
...О том, как близко от меня
Владенья смерти очертились..."
Ох, ребятушки, нельзя смерть приманивать: она заметит огонек и заглянет на самовар. И года не прошло....
Так вот, девятнадцатилетней я уже вполне адекватно, на базе объективных фактов, примеривала к себе эту даму с косой. Не то чтобы я по ней скучала, сами понимаете. Но просто я знала теперь, как просто и буднично это бывает с такими как я:
"Да, это правда - мне почти легко
Представить вероятное такое:
Как будет месяц белых потолков,
Как будет вечность черного покоя..."
Девятнадцать лет - это все-таки очень мало. Это детство еще, вот правда. Если детством считать время, когда закладываются основополагающие характеристики будущей зрелой личности. Потому что именно тогда в системе моих представлений, в отличие от подавляющего большинства сверстников, ощущение близкой, возможной, реальной собственной смерти укоренилось навсегда. И именно тогда я перестала ее бояться. Невозможно интенсивно бояться такой будничной вещи. Страх смерти - ЧУЖОЙ смерти - появился во мне снова во время первого брака: мне приснилась смерть мужа. О родителях как о живых людях этот двадцатидвухлетний кентавр - полуженщина-полуребенок - помнить еще не умел.
Страх собственной смерти вернулся ко мне после гошкиного рождения. Не после гунькиного - мои родители в то время были еще настолько молоды и крепки (папе 49, маме 47), с такой страстью и удовольствием воспитывали внучку, что у меня совершенно не было ощущения непереложимой ответственности за нее. А именно после гошкиного - когда я вдруг с ужасом поняла, что никто, НИКТО НА СВЕТЕ не сможет любить ее как надо, растить ее как надо, поставить ее на нужные ноги, - если я уйду. Смерть превратилась в моем сознании в какой-то скучный курорт, куда иногда очень хочется отвалить к ебеням, но нельзя, ибо Долг, ибо А Как Же Гошка. Я стала бояться смерти примерно так, как многие боятся безработицы - смерть как неплатежеспособность, как неоказание необходимой помощи зависящим от тебя.
Но, стараясь всеми силами избежать подобного позора в ближайшем будущем, привычно держу всегда в голове, что человек еще и "внезапно смертен". Особенно хорошо мне об этом напомнилось пару лет назад, когда во время ерундовой операции мои бронхи передумали дышать. Ну вы помните эту историю.
Так это я к чему.
Иногда почти непроизвольно... знаете, как у людей непроизвольно возникают мысли о сексе :) с определенной частотой? А меня так же спонтанно тревожит призрак "последнего дня". Что, если сегодняшний день - мой последний день на этом свете? Что, если завтра для меня не наступит?...
Мне кажется в последнее время, что этот синдром последнего дня оказал на мою жизнь бОльшее влияние, чем мне бы хотелось. У меня никогда, даже в самой что ни на есть молодости, не было ощущения бесконечно длинного времени впереди. Что бы со мной ни происходило - мне всегда было нужно нырнуть в ЭТО с головой сейчас же, потому что организм, видимо, предполагал, что другого случая может не представиться. Когда-то на мне опробовали одну интересную психологическую тестовую методику: методика определяла, среди прочего, общие приоритеты личности в критической ситуации, скажем, этическая безупречность решения, коллегиальность, экономия сил, правильный выбор средств... Так вот, моим абсолютным, ярко выраженным приоритетом оказалась экономия времени. Это удивило всех, включая меня и разработчика. Теперь, поразмыслив, я понимаю, откуда ноги растут...
Сегодня уже наступило, так что можно написать спокойно: вчера мне тоже являлся этот призрак. Мы гуляли на осеннем закате, и я спрашивала себя: а если сейчас я в последний раз вижу солнце?... В такой мысли для меня нет ужаса, только завораживающая тайна будущего, и немного горечи бессилия. И еще мне ужасно жалко тех, кто меня любит. Но я все же предавалась порочным фантазиям, думала: если завтра меня не станет, что они вспомнят про этот последний день, все они, которые сегодня еще ничего не знают?
Илюшка? Может быть, он забудет, как переругивались, собираясь гулять, и запомнит только, как длинно и нежно будил меня ранним утром, и как увещевал потом, улыбаясь: "Тссссс, троглодит проснется, прискачет!"
Гунька? Она гуляет по Барселоне, вспомнит только, как я разбудила ее в час ночи по телефону, потому что соскучилась... Расстраиваться будет, что не поговорила подольше, залегла спать...
Мама с папой... Об этом лучше не думать. Вот уж свинство с моей стороны. Мама будет вспоминать, как я остервенело рисовала ее презентации с утра. Будет смотреть на все эти вертушки и картинки, бедная...
Гошка?
..........................................
Гошка вчера узнала, что все-все умрут. И она узнала еще, что каждый боится, что другой умрет.
- Мама, я так боюсь, что Гуня умрет, и что ее больше не будет!!! А ты боишься, что Гуня умрет?
- Я за всех боюсь, Гошка. Но что делать. Вы еще молодые с Гуней. Я надеюсь, что вы еще очень, очень долго не умрете... Я надеюсь, что я умру гораздо раньше, чем вы.
- Мам... Но я не хочу чтобы ты умрешь! Если ты умрешь, кто же тогда будет моя мама?... Папа! Кто тогда будет моя мама?!
- Хм, - расстроился Илюха, - Никто не будет. Будешь большая, будешь сама. Вот у меня тоже была мама. Давно уже нету. Что поделаешь.
- Мам, ты умрешь, когда я буду большая?! Когда мне будет десять лет?!
- Ну, Гош.... Если когда тебе будет десять лет... Я думаю, что я еще не умру. Правда. Не надо беспокоиться. Я не умру так быстро. Я тебе обещаю.
...............................................
Если я сегодня умру, получится, что я ее обманула.
Она будет вспоминать, как в последний день я пообещала, что не умру еще долго...
Нет. Пожалуй, я сегодня не умру. Хотя ноябрьские закаты, и седина такая, что страшно в зеркало глядеть, и не хочется ничего, ничего.... хочется отдохнуть, как никогда еще не отдыхала.
Кстати, я начала его прикидывать, рисуясь, раньше, чем появился реальный повод. Мне, дуре, в ранней юности хотелось трагической загадочности. В восемнадцать лет, потерпев пару любовных катастроф, я писала о себе с надменностью много пережившей дамы:
"Ах, что ты знаешь обо мне?
Насколько старше я бедою...
..................................................
...О том, как близко от меня
Владенья смерти очертились..."
Ох, ребятушки, нельзя смерть приманивать: она заметит огонек и заглянет на самовар. И года не прошло....
Так вот, девятнадцатилетней я уже вполне адекватно, на базе объективных фактов, примеривала к себе эту даму с косой. Не то чтобы я по ней скучала, сами понимаете. Но просто я знала теперь, как просто и буднично это бывает с такими как я:
"Да, это правда - мне почти легко
Представить вероятное такое:
Как будет месяц белых потолков,
Как будет вечность черного покоя..."
Девятнадцать лет - это все-таки очень мало. Это детство еще, вот правда. Если детством считать время, когда закладываются основополагающие характеристики будущей зрелой личности. Потому что именно тогда в системе моих представлений, в отличие от подавляющего большинства сверстников, ощущение близкой, возможной, реальной собственной смерти укоренилось навсегда. И именно тогда я перестала ее бояться. Невозможно интенсивно бояться такой будничной вещи. Страх смерти - ЧУЖОЙ смерти - появился во мне снова во время первого брака: мне приснилась смерть мужа. О родителях как о живых людях этот двадцатидвухлетний кентавр - полуженщина-полуребенок - помнить еще не умел.
Страх собственной смерти вернулся ко мне после гошкиного рождения. Не после гунькиного - мои родители в то время были еще настолько молоды и крепки (папе 49, маме 47), с такой страстью и удовольствием воспитывали внучку, что у меня совершенно не было ощущения непереложимой ответственности за нее. А именно после гошкиного - когда я вдруг с ужасом поняла, что никто, НИКТО НА СВЕТЕ не сможет любить ее как надо, растить ее как надо, поставить ее на нужные ноги, - если я уйду. Смерть превратилась в моем сознании в какой-то скучный курорт, куда иногда очень хочется отвалить к ебеням, но нельзя, ибо Долг, ибо А Как Же Гошка. Я стала бояться смерти примерно так, как многие боятся безработицы - смерть как неплатежеспособность, как неоказание необходимой помощи зависящим от тебя.
Но, стараясь всеми силами избежать подобного позора в ближайшем будущем, привычно держу всегда в голове, что человек еще и "внезапно смертен". Особенно хорошо мне об этом напомнилось пару лет назад, когда во время ерундовой операции мои бронхи передумали дышать. Ну вы помните эту историю.
Так это я к чему.
Иногда почти непроизвольно... знаете, как у людей непроизвольно возникают мысли о сексе :) с определенной частотой? А меня так же спонтанно тревожит призрак "последнего дня". Что, если сегодняшний день - мой последний день на этом свете? Что, если завтра для меня не наступит?...
Мне кажется в последнее время, что этот синдром последнего дня оказал на мою жизнь бОльшее влияние, чем мне бы хотелось. У меня никогда, даже в самой что ни на есть молодости, не было ощущения бесконечно длинного времени впереди. Что бы со мной ни происходило - мне всегда было нужно нырнуть в ЭТО с головой сейчас же, потому что организм, видимо, предполагал, что другого случая может не представиться. Когда-то на мне опробовали одну интересную психологическую тестовую методику: методика определяла, среди прочего, общие приоритеты личности в критической ситуации, скажем, этическая безупречность решения, коллегиальность, экономия сил, правильный выбор средств... Так вот, моим абсолютным, ярко выраженным приоритетом оказалась экономия времени. Это удивило всех, включая меня и разработчика. Теперь, поразмыслив, я понимаю, откуда ноги растут...
Сегодня уже наступило, так что можно написать спокойно: вчера мне тоже являлся этот призрак. Мы гуляли на осеннем закате, и я спрашивала себя: а если сейчас я в последний раз вижу солнце?... В такой мысли для меня нет ужаса, только завораживающая тайна будущего, и немного горечи бессилия. И еще мне ужасно жалко тех, кто меня любит. Но я все же предавалась порочным фантазиям, думала: если завтра меня не станет, что они вспомнят про этот последний день, все они, которые сегодня еще ничего не знают?
Илюшка? Может быть, он забудет, как переругивались, собираясь гулять, и запомнит только, как длинно и нежно будил меня ранним утром, и как увещевал потом, улыбаясь: "Тссссс, троглодит проснется, прискачет!"
Гунька? Она гуляет по Барселоне, вспомнит только, как я разбудила ее в час ночи по телефону, потому что соскучилась... Расстраиваться будет, что не поговорила подольше, залегла спать...
Мама с папой... Об этом лучше не думать. Вот уж свинство с моей стороны. Мама будет вспоминать, как я остервенело рисовала ее презентации с утра. Будет смотреть на все эти вертушки и картинки, бедная...
Гошка?
..........................................
Гошка вчера узнала, что все-все умрут. И она узнала еще, что каждый боится, что другой умрет.
- Мама, я так боюсь, что Гуня умрет, и что ее больше не будет!!! А ты боишься, что Гуня умрет?
- Я за всех боюсь, Гошка. Но что делать. Вы еще молодые с Гуней. Я надеюсь, что вы еще очень, очень долго не умрете... Я надеюсь, что я умру гораздо раньше, чем вы.
- Мам... Но я не хочу чтобы ты умрешь! Если ты умрешь, кто же тогда будет моя мама?... Папа! Кто тогда будет моя мама?!
- Хм, - расстроился Илюха, - Никто не будет. Будешь большая, будешь сама. Вот у меня тоже была мама. Давно уже нету. Что поделаешь.
- Мам, ты умрешь, когда я буду большая?! Когда мне будет десять лет?!
- Ну, Гош.... Если когда тебе будет десять лет... Я думаю, что я еще не умру. Правда. Не надо беспокоиться. Я не умру так быстро. Я тебе обещаю.
...............................................
Если я сегодня умру, получится, что я ее обманула.
Она будет вспоминать, как в последний день я пообещала, что не умру еще долго...
Нет. Пожалуй, я сегодня не умру. Хотя ноябрьские закаты, и седина такая, что страшно в зеркало глядеть, и не хочется ничего, ничего.... хочется отдохнуть, как никогда еще не отдыхала.