Его прощальный поклон

Mar 09, 2005 18:48

Деда нет с нами три года.
Сегодня годовщина.

На фото, под которым горит свечка, он смеется и озорно косит куда-то влево.




Детское воспоминание о счастье: дедов толстый, душистый, пахнущий морем и загаром живот, к которому он прижимает меня, обнимая. Долгие годы в этом объятии на меня снисходил покой. Летние каникулы, равняется дед, равняется живот, равняется все пройдет, равняется будет просто лето и семья, где любят.

Он врач был. Окончил мединститут в сорок втором году, за несколько месяцев до рождения мамы. И сразу начальником медсанбата. Мальчик 21 года от роду. Я писала уже как-то...

Я старшая внучка была у него. Я родилась - ему 44 года исполнилось. Здоровый как бык был, фото в совке пропало: я в шубе и шапке, лет трех, а дед голый в проруби сидит, меня за руку держит...

Когда в возрасте пяти месяцев впервые собралась помереть, приехал дед в Питер и сам меня выхаживал, сам антибиотиками колол, бестрепетно. Сколько себя потом помню, когда кто-то болел серьезно, присутствие деда, его сердитое сопение у кровати очередного страдальца, ничем заменить было нельзя, это вот спокойствие скальное какое-то, беспечный юмор, уверенность, и тихое, постоянное, малозаметное действие, совершавшееся без церемоний и настолько быстро в активной своей фазе, что никто не успевал ни испугаться, ни понервничать...

Когда я стала старше, мы часто плавали с ним вместе. Он проплывал пару километров по утрам: к лодочному бую, отделяющему акваторию пляжных лодок от путей выхода из порта, до соседнего буя, потом к берегу. Я выдерживала только первую треть. Плыла кролем, он рядом - брассом. Успевала взмахнуть руками раза четыре, когда из глубины всплывала синяя шапочка. Таким брассом дед плавал даже во сне, мне доводилось ночевать с ним рядом на широком диване, и знала, что когда его богатырский храп прерывается, сверху может упасть ледяная тяжелая рука - дед задержал дыхание и привычным движением раздвигает воду...
У буя дед переходил на кроль, и я долго провожала глазами взметающиеся в ровном мощном махе темные локти...

Главная функция деда была: последняя инстанция. Лет в четырнадцать я писала ему с бабушкой поздравление к сорокалетию свадьбы. Строчки оттуда:
"Вас, любимейших и прекраснейших, вспоминали мы все не раз: если трудно нам, если страшно нам - вы поможете, вы за нас." Ключевое слово для меня. Мои родители тогда не очень умели быть за меня. Дед - умел. Всегда. Он мне верил и в меня верил. И эта вера в моем сознании обозначена была символом жесткого его темного локтя, взметающегося в спокойном и могучем движении из житейского моря и покоряющего это море...

Дед не отвлекался на мелочи. Он умел различать между вечным и поколенческими установками. Он умел не только молча помочь, когда говорить поздно. Он умел сказать и предложить помощь ДО того, как плохое случилось, на всякий случай, чтобы человек знал, чтобы стенку сзади чувствовал. В самом тайном. Девчонке в 18 лет. Мне. Я помню. Всем. Они тоже помнят.

Своего зятя, моего отца, он называл "Толик, сынок". Мой отец, жесткий и резкий человек, потерявший родителей относительно рано, благодарно, даже нежно, ухаживал за ним до самой его смерти...

Моя бабушка тяжело болела и разрушалась 10 лет. Дед ухаживал за ней сам, освободив детей от тяжелых забот. Привозил ее на свадьбы и юбилеи, даже привез в Питер, чтобы она успела увидеть Гуньку перед моим отъездом в Израиль. Пятимесячная Гунька в желтом комбезике сидела у него на руках, оседлав колено как коня...

Но настал и его черед, и ему вернулось. Пока он болел, и слабел, и на глазах таял, крутилось же нас возле него... Все семейство собралось уже тут: двое детей да трое внуков, все с семьями, а в последние месяцы до смерти родились у него еще две правнучки (уж стало три).

Мой муж настоял, и мы довезли Гошку в Иерусалим. Он уже и сидел плохо, мой могучий дед... Мы долго пристраивали его так, чтобы он мог взять детку на руки.
- Папа, - потормошила его моя мама, - посмотри. Это Маргошка.
Дед опустил глаза и взглянул детке в бессмысленные глазенки. И вдруг весело, совсем как раньше, воскликнул:
- Отличная какая девчонка! Молодец, Ларка!
И это было в первый раз, когда кто-то выразил удовольствие от факта появления Гошки на свет. ТАКОЙ Гошки. Такой, какая есть. Дед снова сказал мне главное. Напоследок.

...Его не стало через две недели. Он умер во сне, в субботу, как праведник, и спит на Горе Отдохновения в Иерусалиме.

Зихроно левраха.

книга_мертвых, мое_детство, история семьи, судьбы, родные

Previous post Next post
Up