Ты помнишь, как все начиналось?
Произошел тут у меня разговор с одним сетевым собеседником на тему о государственности, патриотизме и тому подобных материях. На каком-то этапе в качестве или вместо аргумента собеседник кинул ссылку на песню Юрия Кукина "Город". Де вот единственная "держава" гражданином которой он себя ощущает - это не было сказано, но подразумевалось. Песню эту помню с детства, но раз дали ссылку - заново послушала.
Занятно, но автор клипа положил песню Кукина на серию гротескных картинок, изображающих резвящихся детишек и веселых румяных старичков, похожих на больших младенцев. Получилось очень точно и в тему, почти сатирично.
Песня написана в 1964 году и посвящена, как гласит биография автора, Новосибирскому академгородку. Тому самому, плодами которого стали не только открытия и отличные научные кадры, но и материи куда более сомнительного свойства - например клуб "Под интегралом" - пристанище "творческой" молодежи, которая лелеяла свою фигу в кармане и в условиях "оттепели" не слишком стеснялась ее показывать, или уже современные постмодернистские "монстрации" (об этом подробно рассказывается в 182 выпуске газеты "Суть времени"). Песня "Город" стала настоящим гимном вполне определенного течения в обществе, от него нетрудно перекинуть мостик к "перестройке", которую многие по праву окрестили "катастройкой". Но это было еще самое начало, и новорожденный монстр выглядел пока что милым котеночком, хотя внимательный взгляд мог бы уже различить зубы хищника - пока еще молочные, но острые.
Каковы же притягательные для автора песни, знаменитого "барда", черты его воображаемого города мечты? Прежде всего то, что город этот невещественный. Там нет ни стен, ни крыши, вместо них - руки любимых и небо. (Тут вспоминается, кстати, классический позднесоветский мультфильм "Бременские музыканты", герои которого тоже радуются тому, что у них "вместо крыши небо голубое", а сами они весьма напоминают хиппи, беззаботное перекати-поле, врагами же их являются король - государственная власть, выставленная в смешном и глупом виде, и злобный сыщик - пресловутые "органы". Такой вот совсем недетский детский мультик... ).
Обитатели "города" заняты тем, что любят своих любимых, смеются, поют песни и бесконечно спорят - "мысли у них поперек и слова поперек". Тут становится понятно, почему "город" представляет собой чистое поле - бесконечно спорящие и неспособные договориться люди никогда ничего не построят. Плюс ко всему обитатели "города", судя по всему, безумны - а как иначе назвать человека. у которого все мысли и слова поперек - не важно чему, но поперек? Косвенное подтверждение тому, что описан именно сумасшедший дом, заключено в строке "и никуда не выходит оттуда дорог". То есть, уйти из своего "города" жители не могут, а значит, он является или тюрьмой, или психбольницей строгого режима или даже, прости, Господи, тем местом, над входом в которое написано "Оставь надежду, всяк сюда входящий". Так или иначе никакого полезного для остального человечества продукта "город" не рождает - ибо нет путей наружу, система замкнута на себя самое.
Страшноватый выходит образ - картина якобы "творческого" бесплодия, эгоизма, бегства от реальности и высокомерного презрения к остальному человечеству, которое - вот глупое! - строит зачем-то вещи, которые можно потрогать руками и несущие конкретную пользу, имеет цели и смыслы, во что-то искренне верит... Но это если задуматься. Поклонники авторской песни задумывались редко. Сидение в приятной разношерстной компании у костра предполагает определенную степень расслабленности, физической и умственной, атмосферу душевности вместо духовного поиска, а потому сладкая отрава глоталась легко, проникала туда, куда была призвана проникать и делала свою работу. Итогом стало укоренение среди "творческой" молодежи капризного инфантилизма (снова вспомним резвящихся пупсов, поставленых кем-то в качестве фона к песне), гражданской безответственности, эскапизма и бесцельного бунтарства ради бунтарства, выставляемого "борьбой за свободу". Потом эта волна из 60-х докатилась до 80-х и перевалила в 90-е.
А в 90-х почему-то оказалось, что место для романтики катастрофически сузилось. Почему-то молодым ученым стало совершенно некогда сидеть у костра и петь песни. Наукой, да и художественным творчеством, заниматься тоже стало негде и некогда - надо было, как во времена охотников на мамонтов, добывать себе и семье пропитание. Порой с таким же риском для здоровья и жизни. Век романтики резко закончился вместе с СССР, настало время циников и прагматиков. Завсегдатаи клубов авторской песни потерянно болтались не у дел, спивались, старчивались, вешались или в массовом порядке сваливали в поисках своих вожделенных "городов" в чужие края. Не сделали они только одного - не осознали своего разрушительного вклада в случившееся. Так что урок за них приходится извлекать тем, кто не только не хочет повторения катастрофы на новом витке истории, но и хочет ликвидировать ее последствия. У этих людей - у нас - совсем другие костры и другие песни. В том числе и из наследия бардов, но не тех, кто убегал "за туманом" в поисках туманных же городов-миражей, а кто напряженно и трагически вглядывался в живую жизнь с ее тьмой и светом, ложью и правдой, грязью и очищающим огнем борьбы. Кто рвал на куски сердце и горло и, увы, уходил слишком рано, оставив песни, дающие силы жить.
Click to viewЗанятно, но автор клипа положил песню Кукина на серию гротескных картинок, изображающих резвящихся детишек и веселых румяных старичков, похожих на больших младенцев. Получилось очень точно и в тему, почти сатирично.
Песня написана в 1964 году и посвящена, как гласит биография автора, Новосибирскому академгородку. Тому самому, плодами которого стали не только открытия и отличные научные кадры, но и материи куда более сомнительного свойства - например клуб "Под интегралом" - пристанище "творческой" молодежи, которая лелеяла свою фигу в кармане и в условиях "оттепели" не слишком стеснялась ее показывать, или уже современные постмодернистские "монстрации" (об этом подробно рассказывается в 182 выпуске газеты "Суть времени"). Песня "Город" стала настоящим гимном вполне определенного течения в обществе, от него нетрудно перекинуть мостик к "перестройке", которую многие по праву окрестили "катастройкой". Но это было еще самое начало, и новорожденный монстр выглядел пока что милым котеночком, хотя внимательный взгляд мог бы уже различить зубы хищника - пока еще молочные, но острые.
Каковы же притягательные для автора песни, знаменитого "барда", черты его воображаемого города мечты? Прежде всего то, что город этот невещественный. Там нет ни стен, ни крыши, вместо них - руки любимых и небо. (Тут вспоминается, кстати, классический позднесоветский мультфильм "Бременские музыканты", герои которого тоже радуются тому, что у них "вместо крыши небо голубое", а сами они весьма напоминают хиппи, беззаботное перекати-поле, врагами же их являются король - государственная власть, выставленная в смешном и глупом виде, и злобный сыщик - пресловутые "органы". Такой вот совсем недетский детский мультик... ).
Обитатели "города" заняты тем, что любят своих любимых, смеются, поют песни и бесконечно спорят - "мысли у них поперек и слова поперек". Тут становится понятно, почему "город" представляет собой чистое поле - бесконечно спорящие и неспособные договориться люди никогда ничего не построят. Плюс ко всему обитатели "города", судя по всему, безумны - а как иначе назвать человека. у которого все мысли и слова поперек - не важно чему, но поперек? Косвенное подтверждение тому, что описан именно сумасшедший дом, заключено в строке "и никуда не выходит оттуда дорог". То есть, уйти из своего "города" жители не могут, а значит, он является или тюрьмой, или психбольницей строгого режима или даже, прости, Господи, тем местом, над входом в которое написано "Оставь надежду, всяк сюда входящий". Так или иначе никакого полезного для остального человечества продукта "город" не рождает - ибо нет путей наружу, система замкнута на себя самое.
Страшноватый выходит образ - картина якобы "творческого" бесплодия, эгоизма, бегства от реальности и высокомерного презрения к остальному человечеству, которое - вот глупое! - строит зачем-то вещи, которые можно потрогать руками и несущие конкретную пользу, имеет цели и смыслы, во что-то искренне верит... Но это если задуматься. Поклонники авторской песни задумывались редко. Сидение в приятной разношерстной компании у костра предполагает определенную степень расслабленности, физической и умственной, атмосферу душевности вместо духовного поиска, а потому сладкая отрава глоталась легко, проникала туда, куда была призвана проникать и делала свою работу. Итогом стало укоренение среди "творческой" молодежи капризного инфантилизма (снова вспомним резвящихся пупсов, поставленых кем-то в качестве фона к песне), гражданской безответственности, эскапизма и бесцельного бунтарства ради бунтарства, выставляемого "борьбой за свободу". Потом эта волна из 60-х докатилась до 80-х и перевалила в 90-е.
А в 90-х почему-то оказалось, что место для романтики катастрофически сузилось. Почему-то молодым ученым стало совершенно некогда сидеть у костра и петь песни. Наукой, да и художественным творчеством, заниматься тоже стало негде и некогда - надо было, как во времена охотников на мамонтов, добывать себе и семье пропитание. Порой с таким же риском для здоровья и жизни. Век романтики резко закончился вместе с СССР, настало время циников и прагматиков. Завсегдатаи клубов авторской песни потерянно болтались не у дел, спивались, старчивались, вешались или в массовом порядке сваливали в поисках своих вожделенных "городов" в чужие края. Не сделали они только одного - не осознали своего разрушительного вклада в случившееся. Так что урок за них приходится извлекать тем, кто не только не хочет повторения катастрофы на новом витке истории, но и хочет ликвидировать ее последствия. У этих людей - у нас - совсем другие костры и другие песни. В том числе и из наследия бардов, но не тех, кто убегал "за туманом" в поисках туманных же городов-миражей, а кто напряженно и трагически вглядывался в живую жизнь с ее тьмой и светом, ложью и правдой, грязью и очищающим огнем борьбы. Кто рвал на куски сердце и горло и, увы, уходил слишком рано, оставив песни, дающие силы жить.