Безопасное общество и его проблемы. Часть третья.
Оригинал взят у anlazz в Безопасное общество и его проблемы. Часть третья.
В прошлой части мы разобрали главную проблему «безопасного общества», которая, в итоге, и привела его к гибели. (И к торжеству варварства в самых разных формах - от неолиберализма до религиозного фундаментализма.) Эта проблема состоит в том, что в условиях отсутствия прямой угрозы для своего существования, люди теряют возможность объединяться для защиты своего положения. Впрочем, можно сказать еще короче - люди вообще теряют способность для сколь либо продуктивного объединения.
Тут самое важное значение имеет слово «продуктивный»: дело в том, что со стороны может показаться, что ничего особенного не случилось. «Собирание отдельных личностей в кучи» по прежнему наличествует, более того, развитие систем телекоммуникации дало возможность данному процессу протекать более эффективно. Достаточно вспомнить пресловутые «флешмобы» - спонтанные коллективные действия индивидуумов, скорректированные через разного рода информационные сети.
Однако на самом деле, это впечатление обманчиво. Под кажущейся «социальностью» современного человека всё сильнее проглядывает всё нарастающее его одиночество. А необычайная легкость общения, даваемая современной телекоммуникацией - от сотовых телефонов до социальных сетей - при внимательном рассмотрении оказывается мнимой. Собственно, эта особенность так же не является чем-то неизвестным - скорее наоборот, об одиночестве современников принято открыто говорить уже несколько десятилетий. Однако при всём этом данная проблема не перестает быть актуальной: огромное количество литературы, от газетных статей до научных монографий ничуть не помогло снять данное одиночество. Скорее, наоборот - очередной способ дать людям возможность теснее общаться друг с другом (как те же социальные сети) с потрясающей неизменностью приводит к обратному результату.
Впрочем, если вернуться к нашей теме, то можно увидеть, что данная проблема оказывается довольно фундаментальной - намного фундаментальнее, нежели традиционная, «психологическая» ее трактовка. И при этом намного более важной, нежели обычно считается - ведь речь идет не только с психологическом комфорте отдельного индивида, но о способности общества, как такового противостоять разного рода паразитам. Т.е., о способности общества к выживанию, как таковому. Ведь, как уже говорилось, отсутствие способности к конструктивной коммуникации - это отсутствие способности к гражданской борьбе, к массовому противостоянию тирании «высших» и к отстаиванию своего нынешнего положения. А значит - движение к усилению «тирании господ» является неизбежным.
Впрочем, если отвлечься от данной печальной ситуации, то можно отметить тот факт, что в послевоенный период было совершено, по крайней мере, две попытки исправить данное положение вещей. (Т.е., остановить естественное разрушение системы межличностной коммуникации, вызванной установлением «безопасного общества».) Как ни удивительно - а точнее, совершенно неудивительно - но произошли они по обе стороны от «железного занавеса». Для Запада таковой стало то, что впоследствии получило название «движение хиппи». Ну, а в СССР - то, что особого названия не получило, но с некоторыми натяжками может быть названо «эпохой застоя». (Если использовать это название применительно к обществу, а не к политическому режиму, ну, и подкорректировать временные рамки, сведя данный период, в общем-то, к правлению «дорогого Леонида Ильича.)
Подобное утверждение, на первый взгляд, может показаться странным - и если период «господства» «детей цветов» еще можно как-то «привязать» к поставленной цели (преодоления кризиса «безопасного общества»), то с указанным «застоем» это можно сделать с трудом.Однако на самом деле, если внимательно рассмотреть указанный период, то можно заметить, что основным трендом в нем было именно «то самое» - попытка устроить жизнь в условиях, когда граждане начинают массово проявлять аполитичность, по сути, отказываясь от участия в политической жизни социума и классовой борьбе. На самом деле, это явление произошло почти синхронно и в развитых капиталистических странах, и в странах социализма. Почти - потому, что все-таки, период господства «культуры хиппи» начался чуть ранее, нежели пресловутый застой. (Который можно отсчитывать даже не от «воцарения» Брежнева, а от несколько более позднего периода, возможно - от свертывания советской лунной программы и коллапса идеи ОГАС. Т.е., самое раннее - с 1968 года.) Но в целом, это примерно одно и то же время.
Разумеется, рассматривая подобные изменения в обществе, очень тяжело удержаться от того, чтобы не «впасть в конспирологию». А именно - объявить произошедшие изменения, т.е., отказ от «активной гражданской позиции» и переход к более пассивному взаимодействию результатом воздействия некоей «злой воли». Тем более, что и «кандидаты» на эту волю реально существуют: поскольку главные преимущества из произошедшей «аполитизации» получили неолибералы, тесно связанные с финансовым капиталом, то именно они и рассматриваются, как авторы указанной «концепции хиппи». У нас место финансового капитала заслуженно занимает номенклатура, после крушения СССР присвоившая большую часть национальных богатств. Однако на самом деле, подобное представление не учитывает главное: то, что данные концепции выступали не самостоятельными «проектами», а скорее, некоей «утилизацией» обществом того состояния, к которому привело «безопасное общество».
* * *
Наиболее ярко это проявилось в случае с «детьми цветов». Тут мы имеем дело с процессом, который современниками интерпретировался, как «бунт против буржуазных условностей», но на самом деле не был ни бунтом, ни борьбой с «условностями». А являлся ничем иным, как попыткой установить более-менее приемлемый тип межличностной коммуникации, намного более «дешевый», нежели существовавшие до того формы. Собственно, сама история хиппи - это история сражения человека с не раз уже упоминаемой «коммуникационной проблемой», где ожидаемая победа представлялась в виде мифического братства всех людей, объединенных на основании неких общих ценностей. Под таковыми подразумевался мир, любовь, красота, свобода - вернее, конечно, «мир», «любовь», «красота», «свобода», т.е., восприятие неких положительных сущностей со стороны среднего западного человека. На самом деле, тут следовало бы развести длительный разговор на тему о том, откуда на самом деле они взялись - чтобы опровергнуть любимые тезисы конспирологов об «антихристианском» или даже «антихристском» характере движения. Но я это делать не буду, отмечу только, что хиппи, как это ни странно звучит, мыслили достаточно традиционно для европейцев буржуазного периода, и что ценности свои, несмотря на все отсылки к буддизму, взяли именно из христианской культуры.
Именно поэтому они и надеялись на успех - ведь, пусть неосознанно (хотя кто как), но обращались они к крайне распространенному архетипу «потерянного Рая». Собственно, и пугающие многих сейчас эксперименты с психотропными веществами, по сути, должны были помочь достичь этой самой цели - «вывести» человека за пределы «житейских невзгод», дать ему возможность «стать выше этого». На самом деле, даже пресловутое «расширение сознания» (а это не только психотропы, но и определенные «духовные практики») служило этой же цели. Идеалом эпохи хиппи был человек, для которого все «низкое», «бытовое» оказывалось неважным относительно некоторых, более высоких целей. Для людей конца 1960 - 1970 годов данное положение выглядело не только возможным, но и наиболее естественным, наиболее логичным путем развития общества: поскольку «бытовое существования» теперь выполнялось практически «автоматически» - прожить можно было не только не беспокоясь о работе, но и вообще не работая - то не было смысл тратить на него какую-либо умственную активность. А «освободившуюся» от этого «энергию» можно было использовать ради создания столь желаемой человеком «братской общности», выстроенной на изначально неконфликтном упомянутом выше информационном поле «вечных ценностей».
Определенный резон в этом был - поскольку основной проблемой межличностных коммуникаций, как уже не раз говорилось, является опасность «мошеннической манипуляции», иначе говоря, обмана ради личной выгоды. Именно поэтому каждый коммуникативный канал, как правило, «оборудуется» сложными информационными фильтрами, что и делает его столь «дорогим» в плане использования интеллектуального ресурса. Хиппи же собирались жить, изначально исключив из своей жизни понятие «личной выгоды», и, как следствие, опасности обмана - и тем самым, дать человеку столь желаемую им свободу. Однако этот процесс в условиях существующего общества вел к очень серьезным проблемам. Во-первых, организовать «полноценные» общины, существующие с минимальным включением в систему товарно-денежных отношений, было крайне сложно (точнее, практически невозможно). Все же ставка на почти полное игнорирование производства и связанных с ним систем являлась колоссальнейшим упущением - а без этого игнорирования никакой цельной «бесконфликтной системы» построить было нельзя.
А во-вторых, нельзя было забывать, что в западном обществе оставались крайне мощные, пускай и несколько подавленные, структуры, ориентированные исключительно на эксплуататорскую деятельность. И надеяться, что они примут хипповскую установку на «любовь, мир, свободу» и т.д., было крайне смешно. На самом деле, единственное, что удерживало их, была угроза классовой борьбы, многократно усиленная гипотетической поддержкой СССР. Ну, и определенная периферийность хиппи, тот факт, что помимо их, оставалось еще немало объектов, с которых можно было «стричь купоны». Тем не менее, без учета указанного давления даже подобное положение не могло служить надежной защитой: ведь положение «наверху» настолько привлекательно, что, при благоприятных условиях, количество эксплуататоров быстро превышает число, необходимое для устойчивого равновесия. А значит, никакое самое маргинальное положение не спасает от того, чтобы «быть съеденным». Причем, без угрозы своему существованию для «высших» не остается никаких границ, за которые они не могли бы перейти.
Расстрел в 1978 безобиднейшего «Народного храма» в Гайане сотрудниками ЦРУ (выдано было затем за массовое самоубийство) - характерный пример того, что могло бы случиться с «детьми цветов», если бы они оказались чуть более стойкими. Правда, до этого не дошло - сработало банальное ухудшение экономической ситуации, вызванное неолиберальным реваншем в конце 1970-начале 1980 годов. В итоге большинству «детей цветов» пришлось вспомнить о необходимости добывать «хлеб насущный», что в ситуации возрастающей конкуренции оказывалось несовместимым с прежними представлениями. В итоге «потерянный Рай» так и не был найден, психоделически-расслабленный мир уступил миру деловому, агрессивному и невротичному, поиск гипотетического братства сменила нарастающая конкуренция индивидов, а место свободного творчества заняли «коммерчески выгодные проекты». В общем, указанный путь преодоления проблем «безопасного общества» оказался полностью проваленным. Собственно, и это имеет очень важное значение для нас - как один из важнейших уроков, преподнесенных историей, позволяющих в будущем сберечь немалые силы.
* * *
Впрочем, об этом будет несколько дальше. Пока же перенесемся на «другую сторону», в Советский Союз, где, как уже сказано выше, в этот же период происходил очень похожий процесс. Правда, в отличие от движения хиппи, названия ему еще не придумано, но это не меняет дело. (А лишь говорит о колоссальном кризисе миропонимания на постсоветском пространстве.) Как уже говорилось выше, речь идет о советских людях периода застоя. Может показаться, что сравнивать их с хиппи некорректно: поскольку там речь шла пускай о достаточно массовой, но субкультуре, а тут - о всей массе населения, пускай и некоторого исторического периода. Однако при этом не следует забывать, что пресловутые хиппи выступали всего лишь наиболее яркими представителями господствующих в обществе тенденций. Что массовый уход в личные отношения, увлечение «восточными практиками», «освобождение любви» были присущи не только им, но и большинству мещан. Вот только вместо ЛСД и конопли последние использовали алкоголь - но рассматривали его примерно так же, как более «продвинутые» смотрели на более «серьезные вещества». А именно - как способ жить, «не парясь», не позволяя разного рода жизненным неприятностям портить себе настроение и «напрягать» сознание, что ведет к неизбежной невротизации.
Но именно подобное отношение к жизни завоевало массы и по «нашу» сторону «железного занавеса». Собственно, позднесоветский обыватель так же довольно четко отделил себя от всевозможной «политики», как и его западный собрат. Нет, конечно, формально существовала Партия, Комсомол, профсоюзы, наконец - но участие в данных организациях в 1970 годы стало чисто условным. Вместо динамизма прошлых лет, вместо существовавшего еще десятилетие назад восприятия этого, как активного участия в делах страны, пресловутое «членство» превратилось в чистое собирание взносов и унылого просиживание собраний (с единственной мыслью - когда же это кончится). При этом даже в то время и партийность, и участие в комсомоле, и даже профсоюз, давали реальную возможность гражданам решать свои проблемы - разумеется, при приложении сил, порой значительных. Но граждане решили: «да ну это!». И предпочли любой общественной деятельности «уход в себя». В свои родственные связи, в дружеские компании (которые в данный период превратились в реальный социальный феномен, сходный с «колониями хиппи» на западе), в «искусство» (причем, не только в создание, но и в «потребление»), наконец, в «свой дом» (обустройство жилья, дачи).
На самом деле, эта «интимизация» общественной деятельности, этот выбор «своего круга» перед общими интересами, представлял собой ту же реакцию на «общественную безопасность» и поставленную ей проблему ненужности активных гражданских связей. Тут, наверное, данный процесс выглядел еще более выпуклым, нежели «там» - по указанной причине формального сохранения мощных гражданских организаций. Однако самое интересное то, что решение указанной проблемы - построение менее «дорогой» и требовательной системы межличностной коммуникации - пошло примерно по тому же пути, что и на Западе. Разумеется, из-за особенностей русской и советской культуры реализовать «полноценное» выделение «узких кругов» из общего социального пространства было невозможно. Так же труднодоступной была и возможность «расширения сознания» путем принятия психотропных веществ. Причем, скорее по культурным причинам, нежели по каким еще, поскольку к той же конопле в 1970 годы отношение было крайне либеральное. Ее открыто сажали для «кулинарных» или «технических» целей - но вот то, что данное растение можно «курить», мало кого интересовало. То же самое можно сказать и про некоторые медицинские препараты, бывшие практически в свободном доступе - лишь во второй половине 1980 годов наркомания стала сколь-либо значимой проблемой. Хотя «кислоты», конечно, не было. Впрочем, «изменять сознание» умудрялись и без кислоты - путем регулярного потребления этилового спирта в значительных количествах…
Так что известной «хипповской триаде» - «Sex & Drugs & Rock & Roll» - в советском обществе периода «семидесятничества» можно найти соответствие. Его можно выразить, как «любовь-авторская песня-алкоголь», и определяет оно то же самое - отказ от «большого мира» и переход к «частным» отношениям. Человек остается еще социальным, он еще ищет контактов с миром - но уже не готов участвовать в больших, глобальных делах, не готов тратить свои силы ради «вливания в коллектив». Вместо этого наступает эпоха небольших компаний, тесных связей… Даже на производстве гораздо важнее оказывается «свой отдел», «свой участок» - с членами которых можно разговаривать о жизни, выезжать на пикник и т.д. - нежели огромный завод, а уж тем более, производственный проект, ради которого он существует. Происходит трансформация «общих праздников», когда главным становятся не огромные демонстрации, и уж тем более, не лица, стоящие на трибунах - а последующий банкет. Теперь все - от защиты диссертации до сдачи «объекта» сопровождается этими самым банкетами, постепенно закрывающими для граждан истинный смысл происходящего. (Главной становится цепочка: «перевыполнили план - получили премию - можно выпить», вместо существовавшей ранее: «построили/запустили - улучшили экономику/обороноспособность страны».)
И, разумеется, распад указанной гражданской целостности СССР на разного рода «интимные кружки», объяснялся теми же самым причинами, нежели подобный процесс на Западе. Другое дело, что тут данная трансформация оказалась еще более серьезной - поскольку «там» все-таки механизмы снятия давления низших классов сдерживались сохранением хоть какого-то понимания о конкурентном устройстве общества. «Тут» же была «железобетонная уверенность» в том, что действия руководителей государства изначально направлены на улучшение жизни людей. Именно поэтому позднесоветские люди демонстрировали изначальную поддержку всех инициатив, идущих «сверху», включая даже однозначно деструктивные (как снятие монополии внешней торговли или разрешение обналичивать «безналичные рубли»). Собственно, именно поэтому «кончил» «человек эпохи застоя» намного хуже, нежели бывшие «дети цветов» и им сочувствующие. А именно - он потерял страну и оказался в полной власти самых отвратительных паразитов-утилизаторов самого разного рода.
* * *
В общем, можно сказать, что «застойный вариант» попытки разрешить кризис «безопасного общества» оказался еще более неудачным, нежели западный. На самом деле, подобное, разумеется, объяснимо: в СССР, как во «флагмане человечества» XX века, указанная проблема стояла намного сильнее, и уровень изменений в обществе, вызванный ей, был намного больше. Ничего не поделаешь - диалектика. Однако общность данных, возникших совершенно независимо от друга «путей» (и в плане реализации, и в плане результата) показывает, что надеяться на «автоматическое» разрешение указанного кризиса, на случайный поиск удачного результата не стоит. Необходима сознательная, опирающаяся на понимание особенностей развития общественных процессов, трансформация социума, сознательная социоинженерия. На самом деле, ничего удивительного и невозможного в этом нет - собственно, тот же предыдущий советский период показал, что именно в подобном случае результаты оказываются положительными. Но это, разумеется, уже совершенно иная история…
В прошлой части мы разобрали главную проблему «безопасного общества», которая, в итоге, и привела его к гибели. (И к торжеству варварства в самых разных формах - от неолиберализма до религиозного фундаментализма.) Эта проблема состоит в том, что в условиях отсутствия прямой угрозы для своего существования, люди теряют возможность объединяться для защиты своего положения. Впрочем, можно сказать еще короче - люди вообще теряют способность для сколь либо продуктивного объединения.
Тут самое важное значение имеет слово «продуктивный»: дело в том, что со стороны может показаться, что ничего особенного не случилось. «Собирание отдельных личностей в кучи» по прежнему наличествует, более того, развитие систем телекоммуникации дало возможность данному процессу протекать более эффективно. Достаточно вспомнить пресловутые «флешмобы» - спонтанные коллективные действия индивидуумов, скорректированные через разного рода информационные сети.
Однако на самом деле, это впечатление обманчиво. Под кажущейся «социальностью» современного человека всё сильнее проглядывает всё нарастающее его одиночество. А необычайная легкость общения, даваемая современной телекоммуникацией - от сотовых телефонов до социальных сетей - при внимательном рассмотрении оказывается мнимой. Собственно, эта особенность так же не является чем-то неизвестным - скорее наоборот, об одиночестве современников принято открыто говорить уже несколько десятилетий. Однако при всём этом данная проблема не перестает быть актуальной: огромное количество литературы, от газетных статей до научных монографий ничуть не помогло снять данное одиночество. Скорее, наоборот - очередной способ дать людям возможность теснее общаться друг с другом (как те же социальные сети) с потрясающей неизменностью приводит к обратному результату.
Впрочем, если вернуться к нашей теме, то можно увидеть, что данная проблема оказывается довольно фундаментальной - намного фундаментальнее, нежели традиционная, «психологическая» ее трактовка. И при этом намного более важной, нежели обычно считается - ведь речь идет не только с психологическом комфорте отдельного индивида, но о способности общества, как такового противостоять разного рода паразитам. Т.е., о способности общества к выживанию, как таковому. Ведь, как уже говорилось, отсутствие способности к конструктивной коммуникации - это отсутствие способности к гражданской борьбе, к массовому противостоянию тирании «высших» и к отстаиванию своего нынешнего положения. А значит - движение к усилению «тирании господ» является неизбежным.
Впрочем, если отвлечься от данной печальной ситуации, то можно отметить тот факт, что в послевоенный период было совершено, по крайней мере, две попытки исправить данное положение вещей. (Т.е., остановить естественное разрушение системы межличностной коммуникации, вызванной установлением «безопасного общества».) Как ни удивительно - а точнее, совершенно неудивительно - но произошли они по обе стороны от «железного занавеса». Для Запада таковой стало то, что впоследствии получило название «движение хиппи». Ну, а в СССР - то, что особого названия не получило, но с некоторыми натяжками может быть названо «эпохой застоя». (Если использовать это название применительно к обществу, а не к политическому режиму, ну, и подкорректировать временные рамки, сведя данный период, в общем-то, к правлению «дорогого Леонида Ильича.)
Подобное утверждение, на первый взгляд, может показаться странным - и если период «господства» «детей цветов» еще можно как-то «привязать» к поставленной цели (преодоления кризиса «безопасного общества»), то с указанным «застоем» это можно сделать с трудом.Однако на самом деле, если внимательно рассмотреть указанный период, то можно заметить, что основным трендом в нем было именно «то самое» - попытка устроить жизнь в условиях, когда граждане начинают массово проявлять аполитичность, по сути, отказываясь от участия в политической жизни социума и классовой борьбе. На самом деле, это явление произошло почти синхронно и в развитых капиталистических странах, и в странах социализма. Почти - потому, что все-таки, период господства «культуры хиппи» начался чуть ранее, нежели пресловутый застой. (Который можно отсчитывать даже не от «воцарения» Брежнева, а от несколько более позднего периода, возможно - от свертывания советской лунной программы и коллапса идеи ОГАС. Т.е., самое раннее - с 1968 года.) Но в целом, это примерно одно и то же время.
Разумеется, рассматривая подобные изменения в обществе, очень тяжело удержаться от того, чтобы не «впасть в конспирологию». А именно - объявить произошедшие изменения, т.е., отказ от «активной гражданской позиции» и переход к более пассивному взаимодействию результатом воздействия некоей «злой воли». Тем более, что и «кандидаты» на эту волю реально существуют: поскольку главные преимущества из произошедшей «аполитизации» получили неолибералы, тесно связанные с финансовым капиталом, то именно они и рассматриваются, как авторы указанной «концепции хиппи». У нас место финансового капитала заслуженно занимает номенклатура, после крушения СССР присвоившая большую часть национальных богатств. Однако на самом деле, подобное представление не учитывает главное: то, что данные концепции выступали не самостоятельными «проектами», а скорее, некоей «утилизацией» обществом того состояния, к которому привело «безопасное общество».
* * *
Наиболее ярко это проявилось в случае с «детьми цветов». Тут мы имеем дело с процессом, который современниками интерпретировался, как «бунт против буржуазных условностей», но на самом деле не был ни бунтом, ни борьбой с «условностями». А являлся ничем иным, как попыткой установить более-менее приемлемый тип межличностной коммуникации, намного более «дешевый», нежели существовавшие до того формы. Собственно, сама история хиппи - это история сражения человека с не раз уже упоминаемой «коммуникационной проблемой», где ожидаемая победа представлялась в виде мифического братства всех людей, объединенных на основании неких общих ценностей. Под таковыми подразумевался мир, любовь, красота, свобода - вернее, конечно, «мир», «любовь», «красота», «свобода», т.е., восприятие неких положительных сущностей со стороны среднего западного человека. На самом деле, тут следовало бы развести длительный разговор на тему о том, откуда на самом деле они взялись - чтобы опровергнуть любимые тезисы конспирологов об «антихристианском» или даже «антихристском» характере движения. Но я это делать не буду, отмечу только, что хиппи, как это ни странно звучит, мыслили достаточно традиционно для европейцев буржуазного периода, и что ценности свои, несмотря на все отсылки к буддизму, взяли именно из христианской культуры.
Именно поэтому они и надеялись на успех - ведь, пусть неосознанно (хотя кто как), но обращались они к крайне распространенному архетипу «потерянного Рая». Собственно, и пугающие многих сейчас эксперименты с психотропными веществами, по сути, должны были помочь достичь этой самой цели - «вывести» человека за пределы «житейских невзгод», дать ему возможность «стать выше этого». На самом деле, даже пресловутое «расширение сознания» (а это не только психотропы, но и определенные «духовные практики») служило этой же цели. Идеалом эпохи хиппи был человек, для которого все «низкое», «бытовое» оказывалось неважным относительно некоторых, более высоких целей. Для людей конца 1960 - 1970 годов данное положение выглядело не только возможным, но и наиболее естественным, наиболее логичным путем развития общества: поскольку «бытовое существования» теперь выполнялось практически «автоматически» - прожить можно было не только не беспокоясь о работе, но и вообще не работая - то не было смысл тратить на него какую-либо умственную активность. А «освободившуюся» от этого «энергию» можно было использовать ради создания столь желаемой человеком «братской общности», выстроенной на изначально неконфликтном упомянутом выше информационном поле «вечных ценностей».
Определенный резон в этом был - поскольку основной проблемой межличностных коммуникаций, как уже не раз говорилось, является опасность «мошеннической манипуляции», иначе говоря, обмана ради личной выгоды. Именно поэтому каждый коммуникативный канал, как правило, «оборудуется» сложными информационными фильтрами, что и делает его столь «дорогим» в плане использования интеллектуального ресурса. Хиппи же собирались жить, изначально исключив из своей жизни понятие «личной выгоды», и, как следствие, опасности обмана - и тем самым, дать человеку столь желаемую им свободу. Однако этот процесс в условиях существующего общества вел к очень серьезным проблемам. Во-первых, организовать «полноценные» общины, существующие с минимальным включением в систему товарно-денежных отношений, было крайне сложно (точнее, практически невозможно). Все же ставка на почти полное игнорирование производства и связанных с ним систем являлась колоссальнейшим упущением - а без этого игнорирования никакой цельной «бесконфликтной системы» построить было нельзя.
А во-вторых, нельзя было забывать, что в западном обществе оставались крайне мощные, пускай и несколько подавленные, структуры, ориентированные исключительно на эксплуататорскую деятельность. И надеяться, что они примут хипповскую установку на «любовь, мир, свободу» и т.д., было крайне смешно. На самом деле, единственное, что удерживало их, была угроза классовой борьбы, многократно усиленная гипотетической поддержкой СССР. Ну, и определенная периферийность хиппи, тот факт, что помимо их, оставалось еще немало объектов, с которых можно было «стричь купоны». Тем не менее, без учета указанного давления даже подобное положение не могло служить надежной защитой: ведь положение «наверху» настолько привлекательно, что, при благоприятных условиях, количество эксплуататоров быстро превышает число, необходимое для устойчивого равновесия. А значит, никакое самое маргинальное положение не спасает от того, чтобы «быть съеденным». Причем, без угрозы своему существованию для «высших» не остается никаких границ, за которые они не могли бы перейти.
Расстрел в 1978 безобиднейшего «Народного храма» в Гайане сотрудниками ЦРУ (выдано было затем за массовое самоубийство) - характерный пример того, что могло бы случиться с «детьми цветов», если бы они оказались чуть более стойкими. Правда, до этого не дошло - сработало банальное ухудшение экономической ситуации, вызванное неолиберальным реваншем в конце 1970-начале 1980 годов. В итоге большинству «детей цветов» пришлось вспомнить о необходимости добывать «хлеб насущный», что в ситуации возрастающей конкуренции оказывалось несовместимым с прежними представлениями. В итоге «потерянный Рай» так и не был найден, психоделически-расслабленный мир уступил миру деловому, агрессивному и невротичному, поиск гипотетического братства сменила нарастающая конкуренция индивидов, а место свободного творчества заняли «коммерчески выгодные проекты». В общем, указанный путь преодоления проблем «безопасного общества» оказался полностью проваленным. Собственно, и это имеет очень важное значение для нас - как один из важнейших уроков, преподнесенных историей, позволяющих в будущем сберечь немалые силы.
* * *
Впрочем, об этом будет несколько дальше. Пока же перенесемся на «другую сторону», в Советский Союз, где, как уже сказано выше, в этот же период происходил очень похожий процесс. Правда, в отличие от движения хиппи, названия ему еще не придумано, но это не меняет дело. (А лишь говорит о колоссальном кризисе миропонимания на постсоветском пространстве.) Как уже говорилось выше, речь идет о советских людях периода застоя. Может показаться, что сравнивать их с хиппи некорректно: поскольку там речь шла пускай о достаточно массовой, но субкультуре, а тут - о всей массе населения, пускай и некоторого исторического периода. Однако при этом не следует забывать, что пресловутые хиппи выступали всего лишь наиболее яркими представителями господствующих в обществе тенденций. Что массовый уход в личные отношения, увлечение «восточными практиками», «освобождение любви» были присущи не только им, но и большинству мещан. Вот только вместо ЛСД и конопли последние использовали алкоголь - но рассматривали его примерно так же, как более «продвинутые» смотрели на более «серьезные вещества». А именно - как способ жить, «не парясь», не позволяя разного рода жизненным неприятностям портить себе настроение и «напрягать» сознание, что ведет к неизбежной невротизации.
Но именно подобное отношение к жизни завоевало массы и по «нашу» сторону «железного занавеса». Собственно, позднесоветский обыватель так же довольно четко отделил себя от всевозможной «политики», как и его западный собрат. Нет, конечно, формально существовала Партия, Комсомол, профсоюзы, наконец - но участие в данных организациях в 1970 годы стало чисто условным. Вместо динамизма прошлых лет, вместо существовавшего еще десятилетие назад восприятия этого, как активного участия в делах страны, пресловутое «членство» превратилось в чистое собирание взносов и унылого просиживание собраний (с единственной мыслью - когда же это кончится). При этом даже в то время и партийность, и участие в комсомоле, и даже профсоюз, давали реальную возможность гражданам решать свои проблемы - разумеется, при приложении сил, порой значительных. Но граждане решили: «да ну это!». И предпочли любой общественной деятельности «уход в себя». В свои родственные связи, в дружеские компании (которые в данный период превратились в реальный социальный феномен, сходный с «колониями хиппи» на западе), в «искусство» (причем, не только в создание, но и в «потребление»), наконец, в «свой дом» (обустройство жилья, дачи).
На самом деле, эта «интимизация» общественной деятельности, этот выбор «своего круга» перед общими интересами, представлял собой ту же реакцию на «общественную безопасность» и поставленную ей проблему ненужности активных гражданских связей. Тут, наверное, данный процесс выглядел еще более выпуклым, нежели «там» - по указанной причине формального сохранения мощных гражданских организаций. Однако самое интересное то, что решение указанной проблемы - построение менее «дорогой» и требовательной системы межличностной коммуникации - пошло примерно по тому же пути, что и на Западе. Разумеется, из-за особенностей русской и советской культуры реализовать «полноценное» выделение «узких кругов» из общего социального пространства было невозможно. Так же труднодоступной была и возможность «расширения сознания» путем принятия психотропных веществ. Причем, скорее по культурным причинам, нежели по каким еще, поскольку к той же конопле в 1970 годы отношение было крайне либеральное. Ее открыто сажали для «кулинарных» или «технических» целей - но вот то, что данное растение можно «курить», мало кого интересовало. То же самое можно сказать и про некоторые медицинские препараты, бывшие практически в свободном доступе - лишь во второй половине 1980 годов наркомания стала сколь-либо значимой проблемой. Хотя «кислоты», конечно, не было. Впрочем, «изменять сознание» умудрялись и без кислоты - путем регулярного потребления этилового спирта в значительных количествах…
Так что известной «хипповской триаде» - «Sex & Drugs & Rock & Roll» - в советском обществе периода «семидесятничества» можно найти соответствие. Его можно выразить, как «любовь-авторская песня-алкоголь», и определяет оно то же самое - отказ от «большого мира» и переход к «частным» отношениям. Человек остается еще социальным, он еще ищет контактов с миром - но уже не готов участвовать в больших, глобальных делах, не готов тратить свои силы ради «вливания в коллектив». Вместо этого наступает эпоха небольших компаний, тесных связей… Даже на производстве гораздо важнее оказывается «свой отдел», «свой участок» - с членами которых можно разговаривать о жизни, выезжать на пикник и т.д. - нежели огромный завод, а уж тем более, производственный проект, ради которого он существует. Происходит трансформация «общих праздников», когда главным становятся не огромные демонстрации, и уж тем более, не лица, стоящие на трибунах - а последующий банкет. Теперь все - от защиты диссертации до сдачи «объекта» сопровождается этими самым банкетами, постепенно закрывающими для граждан истинный смысл происходящего. (Главной становится цепочка: «перевыполнили план - получили премию - можно выпить», вместо существовавшей ранее: «построили/запустили - улучшили экономику/обороноспособность страны».)
И, разумеется, распад указанной гражданской целостности СССР на разного рода «интимные кружки», объяснялся теми же самым причинами, нежели подобный процесс на Западе. Другое дело, что тут данная трансформация оказалась еще более серьезной - поскольку «там» все-таки механизмы снятия давления низших классов сдерживались сохранением хоть какого-то понимания о конкурентном устройстве общества. «Тут» же была «железобетонная уверенность» в том, что действия руководителей государства изначально направлены на улучшение жизни людей. Именно поэтому позднесоветские люди демонстрировали изначальную поддержку всех инициатив, идущих «сверху», включая даже однозначно деструктивные (как снятие монополии внешней торговли или разрешение обналичивать «безналичные рубли»). Собственно, именно поэтому «кончил» «человек эпохи застоя» намного хуже, нежели бывшие «дети цветов» и им сочувствующие. А именно - он потерял страну и оказался в полной власти самых отвратительных паразитов-утилизаторов самого разного рода.
* * *
В общем, можно сказать, что «застойный вариант» попытки разрешить кризис «безопасного общества» оказался еще более неудачным, нежели западный. На самом деле, подобное, разумеется, объяснимо: в СССР, как во «флагмане человечества» XX века, указанная проблема стояла намного сильнее, и уровень изменений в обществе, вызванный ей, был намного больше. Ничего не поделаешь - диалектика. Однако общность данных, возникших совершенно независимо от друга «путей» (и в плане реализации, и в плане результата) показывает, что надеяться на «автоматическое» разрешение указанного кризиса, на случайный поиск удачного результата не стоит. Необходима сознательная, опирающаяся на понимание особенностей развития общественных процессов, трансформация социума, сознательная социоинженерия. На самом деле, ничего удивительного и невозможного в этом нет - собственно, тот же предыдущий советский период показал, что именно в подобном случае результаты оказываются положительными. Но это, разумеется, уже совершенно иная история…