Уроборосы постсоветского мира...
Оригинал взят у anlazz в Уроборосы постсоветского мира...
Существует известный символ - Уроборос, т.е. змея, кусающая свой хвост. Этот самый уроборос является самым лучшим представлением того явления, которое именуется «обратной связью», т.е., воздействием той или иной системы на саму себя. Причем, обратной связью положительной, т.е., усиливающей данное воздействие и приводящей к зарождению самоподдерживающихся явлений. Особенно актуальным эта метафора является при приложении ее к обществу, где этот самый самопожирающий змей может быть представлен, как лучшая иллюстрация к формированию многих общественных мифов - самоподдерживающихся конструктов, возникающих, зачастую на случайной основе - но после этого выступающих важными элементами функционирования общества. Эти самые мифы - «уроборосы» обычно не рассматриваются в «классических» теориях общества, поскольку «время жизни» их (вернее, время высокой популярности среди населения) не особенно велико. Однако в условиях переходных обществ, таких, как советское или постсоветское, они могут сыграть весьма значительную роль.
Для начала рассмотрим достаточно простой пример подобного явления - известный миф о всесилии «телевизора». Он неоднократно зарождался в разных странах (почему - надо говорить отдельно), но особенно популярным стал на постсоветском пространстве. «Постсоветская» разновидность данного мифа интересна тем, что ее появление и развитие хорошо известны. Основной предпосылкой для популярности данной идеи стало избрание президентом РФ Бориса Николаевича Ельцина, произошедшее в 1996 году. А еще точнее - то, что проводимые перед выборами опросы показывали рекордно низкую популярность данного политика - ему давали от 5% до 20% поддержки. Причем этот результат был характерен практически для всех слоев населения, от чиновников и бизнесменов до рабочих и пенсионеров. Постоянно пьющий президент, лезший спьяну дирижировать оркестром в Германии и «отливающий» на колесо самолета в международном аэропорту, при этом уверенно сдававший все интересы страны, мало кому казался привлекательным. А присущая ему черта предоставлять все наиболее важные и доходные отрасли своим родственникам и знакомым, приведшим к появлению в российском лексиконе понятия «семья» (в том самом смысле, в каком его употребляют итальянские мафиози).
Разумеется ,поддерживать такого президента было весьма проблематично, поэтому и рейтинг у него был соответствующий. Однако в итоге на выборах победил именно Ельцин, правда с перевесом всего в 10% голосов, однако с учетом тех прогнозов, что давались ранее, и это было фантастикой.Причем, невероятными результаты казались практически для всех, включая сторонников избранного президента. Именно поэтому мысль о том, что массированная телевизионная (и вообще, СМИшная) деятельность способна любого алкоголика привести на самый высокий пост в последующей постсоветском мышлении стала одной из главных. Впрочем, на самом деле она высказывалась и ранее - еще до того, как «дорогой Борис Николаевич» второй раз взошел на свой пост. Однако до этого момента СМИ еще не рассматривались, как абсолютное оружие политики, его рассматривали, как важный, но отнюдь не решающий аргумент. Но случившееся в итоге сенсационное поднятие рейтинга изменило данное отношение.
* * *
В итоге стало нормой считать, что телевизор гарантирует полное подчинение населения своей власти, а все остальное, в том числе и то, что именуется «реальной экономикой», вторично. Данное убеждение оказалось определяющим развитие постсоветского общества на долгие годы. К примеру, оно привело к очень высокому положению в элитарной пирамиде «медиабанкиров», в частности, Березовского и Гусинского, намного превышающему их реальные экономические активы. То же самое можно сказать и об работавших на них журналистов, выглядевшими тогда в качестве безусловных бенефициаров «реформ». (Забавно, кстати, что следствие резко возросшей престижности профессии, особенно в сфере телевиденья, стало повсеместное распространение соответствующих факультетов и вузов по всей стране. Огромное количество людей поступало в соответствующие вузы и «академии» в надежде на безбедную жизнь в будущем.)
Однако уже в 2000 годы стали происходить события, которые не укладывались в данную картину мира. В частности, можно упомянуть совершенно неожиданный «уход» с арены бывших «властителей дум» в лице телеканала НТВ, включая его непосредственного владельца. Тогда этот момент еще смогли втиснуть в привычное представление через особый конструкт: «ОРТ забороло НТВ». Однако последующее «падение» вслед за Гусинским Березовского, его бегство из страны и превращение из всесильного властителя в лондонского политического беженца показало, что речь идет вовсе не о случайной флуктуации. Замечу, что сам Борис Абрамович позиционировал себя чуть ли не как главного «архитектора» существующего государственного устройства, и уж точно - как «крестного отца» тогдашнего действующего главы государства. Однако это ничуть не помогло ему, и в конечном итоге «крестный отец» и «отец-основатель» в одном лице закончил очень и очень нехорошо - потерей почти всех активов, приведшей, в конце-концов, к самоубийству.
Этот проигрыш ведущих «медиамагнатов» заставил всех остальных связанных с СМИ лиц отнестись более здраво к своему положению, и, по сути, признать свою вторичность. Однако на сам сформировавшийся миф повлияло мало. В течение всех «нулевых» уверенность во всесилии «зомбоящика» выступала одним их базовых представлений об устройстве общества на постсоветском пространстве. Единственное, что изменилось в это время - так то, что если в 1990 годы о подобном говорили лишь «левые» и националисты, то к середине первого десятилетия нового века в их числе все чаще стали попадаться и «либералы» первой волны, постепенно «выбрасываемые» с политического олимпа более удачными конкурентами. Этот совершенно закономерный процесс приводил вчерашних «небожителей» в недоумение, в результате чего они не нашли ничего лучшего, нежели «подхватить» известную «песнь» о телеэкране, который зомбирует россиян. Про то, что именно они совсем недавно и зомбировали, равно о том, что это им нисколько не помогло, разумеется, эти люди забыли.
Таким образом, миф о всесилии телевизора оказался довольно устойчивым, и успешно пережил даже столь сильное потрясение, как личный проигрыш его «основателей». Более того, он успешно существует и до сих пор, породив «субмиф» о некоем «путинском большинстве», создаваемом влиянием телепропаганды вообще, и телеведущего Дмитрия Киселева в частности. (Что касается последнего, то ему присваиваются поистине демонические свойства в плане влияния на общественное сознание, что, при общей унылости персонажа, выглядит крайне забавно.) Однако именно в последнее время стали доступными факты, явно опровергающие не только идею о всемогуществе Киселева, но и о важности телевизионного влияния для формирования общества. В частности, речь идет о том, что, согласно многим опросам, среди т.н. «пропутинского большинства» оказалось огромное число людей, телевизор не смотрящих вообще. На самом деле, последнее - довольно хорошо заметный тренд, наступивший после распространения широкополосного интернета, позволяющего получать требуемый развлекательный контент (фильмы, видеоклипы).
В этом смысле, телевиденье, как таковое, является уже уходящей технологией, вернее, по сути, уже ушедшей. Поскольку в технологическом плане большинство современных телепередач представляют собой вовсе не аналоговый сигнал, а тот же цифровой поток, что и в интернете - разница лишь в протоколе передачи. Более того, зачастую телесигнал передается по тем же сетям, что остальной трафик, и разделение его происходит лишь перед самым телевизором. Впрочем, самое главное связано далеко не с техническими подробностями. Гораздо важнее то, что даже те люди, которые смотрят телевизор, как правило, ориентируются на тот же самый развлекательный контент, особо не жалую любую «политику». Т.е., пресловутые «зрители Киселева» даже среди телезрителей, как таковых, представляют собой ничтожное меньшинство.
Но, как не странно, подобное отношение к «политике» было характерно для нашего общества довольно давно. Разумеется, переход на многоканальное цифровое ТВ сделало этот процесс более выпуклым, однако само падение рейтинга политических передач отмечалось еще в начале 2000 годов. Именно тогда началось постепенное исчезновение всевозможных ток-шоу по причине низкого рейтинга - что вызвало на тот момент целый шквал обвинений в том, что речь идет о политическом заказе. На самом же деле, следует скорее говорить о том, что скорее до того рейтинг политических программ (вроде пресловутого «Часа пик») завышался, поскольку за ними стояли весьма «уважаемые» и высокооплачиваемые люди, могущие поставить свои передачи в самое выгодное время. Как только этот момент исчез, оказалось, что смотреть «за политику» никому не интересно, поскольку данная область для среднего человека еще в середине 1990 годов перестала что-либо значить.
* * *
Собственно, последний «всплеск» общественной политики действительно произошел в 1996 году, во время предвыборной компании Ельцина. Однако смысл его был несколько иной, нежели кажется на первый взгляд. А именно - это не пиарщики и пропагандисты Ельцина вызвали интерес граждан к теме избрания «первого президента», приведя его рейтинг к фантастической цифре в 53% (во втором туре). Напротив, это само общество, переживая страшнейший кризис в своей истории, направило данные силы в требуемом направлении, пережив один из драматичнейших моментов в своей истории. Дело в том, что российский социум к 1996 году был расколот на две неравные части, причем расколот очень сильно. Будь это какая-либо «нормальная» страна, подобное состояние привело бы к неизбежной гражданской войне (огромное количество людей это чувствовали и данной войны боялись). Но РФ середины 1990 годов находилась еще под значительным влиянием исчезнувшего СССР, в ней сохранялись многие советские элементы и подсистемы, начиная с образования и заканчивая этикой для значительной части людей. Собственно, именно эти чужеродные элементы и мешали началу общей бойни.
Да, «новых русских», и все, что с ними было связано, ненавидело большинство. Однако при этом подавляющее число участников «новой экономики» рассматривались, как представители своего же социума, пусть несущие не благо, а зло. Бывший советский человек упорно не хотел видеть в ворах, бизнесменах, чиновниках врагов, а не «оступившихся своих». Или не оступившихся, а пошедших на преступление - но своих, от которых еще можно ожидать раскаянья. А значит, «мочить» их нельзя. Даже если при этом они приносят исключительно страдания. Да и вообще, наносить вред кому-нибудь долгое время рассматривалось, как недопустимое действие. Вот, к примеру, завод, зарплату не платят месяцами - а люди продолжают ходить, работать - лишь бы производство не останавливалось. Какая тут забастовка или стачка! Нет, конечно, и забастовки временами случались - поскольку уровень жизни был крайне низок. Однако и в этом случае рабочих очень часто могли попросить «войти в положение» руководства - и даже упрашивали. А уж о том, чтобы нанести какой-нибудь вред производству и речи не было. Правда, «другая сторона» подобным толстовством не страдала, и действовала исключительно ради своих интересов. Надо выкинуть на мороз тысячи человек - выкидывали не глядя. Однако для начала войны в любом случае необходимо две стороны, поэтому катастрофический раскол общества не привел к ожидаемой катастрофе.
Однако при всем этом он оставался определяющим развитие общества. Да, у Ельцина в 1996 году был низкий рейтинг - поскольку так вести дела, как это делал «первый президент», так нагло и открыто действовать во имя «семьи», было нельзя. Это было очевидно всем, включая и большинство тех, кто «вписался в рынок» или надеялся это сделать (последних было в разы больше). Однако, при всем этом, как раз для этой категории людей выбранный Ельциным курс являлся неоспоримым. Они не любили Бориса Николаевича как раз за то, что он недостаточно твердо вел страну в данном направлении, слишком отвлекаясь на «второстепенные задачи», вроде обогащения своих родственников или распитие алкоголя. Поэтому для них Ельцин был пускай плох, но намного лучше того, кто посмел бы поставить «курс рыночных реформ» под сомнение. А вот в бледно-розовом Зюганове, несмотря на все его реверансы перед «рыночниками» данная категория людей видела опасность своему положению.
Поэтому голосование было не за Ельцина, как такового, а за продолжение существовавшего режима. Собственно, даже не за свой выигрыш, а за проигрыш указанной выше «советской» части общества. Это были не выборы в классическом понимании, а акт скрытой гражданской войны. Собственно, основной эффект от запущенной пропагандистской машины был связан именно с актуализацией указанного скрытого противостояния. Не с тем, что избирателям удалось «втереть», что Ельцин - хороший: как раз этого-то и не было, опуская свой бюллетень в урну, большинство избирателей прекрасно знали, что голосуют за алкоголика и коррупционера. А с тем, что удалось на какое-то время сделать бушевавшее внутри пламя ненависти к «совкам» явным, что удалось практически перевести гражданскую войну в активное состояние (к счастью, по указанным выше причинам перейти данный барьер не удалось, и после выборов общество пришло к своему «нормальному» состоянию). Во многом, это удалось потому, что практически все работники СМИ и специалисты по пиару сами представляли указанную категорию «вписавшихся», поэтому им даже не потребовалось как-то заставлять себя включиться в эту борьбу.
Собственно, пресловутая «коробка из под ксерокса» была если не лишней, то отнюдь не определяющей - будто бы без нее «звезды российской эстрады» стали бы нахваливать коммунизм… (Нет, конечно получать за свой антикоммунизм полновесные доллары - хорошо, но доллары тут вторичны).
* * *
В общем, сейчас сложно сказать, было ли решение Березовского и Ко по началу активной агитации принято при осознании указанного данного факта или нет, равно как и то, имелась ли возможность прихода к власти Зюганова при неудачном исходе ситуации. Да и, собственно, особой опасности тут не было - если бы «пропаганда» не сработала, то просто тупо насчитали бы нужные голоса, потому, что «бессловесность» и «безответность» противоположной рыночникам стороны была очевидна. А для протестов незначительной части тех, кто решился бы выступить против, всегда под рукой был «опыт 1993 года». Собственно, именно на него вначале и собирались делать ставку, да идея с «коробкой ксерокса» и газетой «Не дай бог» показалась более изящной.
Впрочем, с обсуждением политических перспектив развития ситуации на выборах 1996 года мы довольно сильно отклонились от темы. Поэтому, возвращаясь к ней, следует отметить, что случившееся надолго закрепило уверенность в возможностях «зомбоящика», причем, практически у всех сторон. Для «демократов» телевизор надолго превратился в аналог «волшебной палочки», и даже, как сказано выше, то, что он не помог им сохранить свое место у власти, особо не изменило данной веры. Для «патриотов» же именно с этого времени стала характерна особая тоска по «месту на экране», которое так же магическим образом стало восприниматься, как аналог могущества. Побочным результатом данной веры стала возможность все свои неудачи «сбрасывать» на удаленность с медиапространства. Собственно, ТВ в этом плане оказалось крайне удачным: если слабость «коммунистической» или «патриотической» прессы в плане распространения соответствующих идей было объяснить очень тяжело (газеты издают и даже продают - а толку нет), то с телевиденьем это было намного проще. В эфир не пускают, и все тут!
И лишь сейчас, когда пресловутая «монополия первого канала» рухнула, и зрителю стали доступны тысячи телевизионных программ и десятки тысяч сайтов одновременно, стало понятным, насколько сильно представление о всесилии «первой кнопки» отличалась от реальности. Правда, даже сейчас огромному числу граждан кажется, что именно «киселевская пропаганда» является определяющим фактором для поведения окружающих. Что тут сказать - только credo quia absurdum. Разумеется, это не значит, что пропаганда, как таковая, не имеет никакого значения - нет, конечно, она важна. Однако сводить все поведение общества к пропаганде, представлять его, как абсолютно управляемую пропагандистской машиной конструкцию, нельзя.
При этом ни в коем случае не следует забывать то, что любая пропагандистская акция, как правило, работает в «обе стороны». Поэтому она не просто передает низшим слоям общества представления, нужные для высших, но и определяет поведение этих высших слоев. Более того, как раз последняя функция пропагандистско-агитационного аппарата может рассматриваться, как основной смысл его существования. Т.е., пропаганда работает, скорее, как «стабилизатор» поведения элиты, убеждая ее саму в верности выбранному курсу, нежели подчиняя ей «низы». Что же касается последних, то для обеспечения их «лояльности» (в кавычках) используются и другие механизмы, которые в рамках данной темы, в общем-то, рассматривать бесполезно. Главное же, что стоит понять, исходя из всего вышесказанного - так это то, что правящие классы, как правило, склонны оценивать управляемость и устойчивость общества намного выше того, как с ней обстоит на самом деле. Смешно - но «дуря мозги» другим, они неизбежно «задуривают» их себе, в итоге представление элиты, как правило, имеет малое отношение к реальности. При этом к элите, как можно понять, следует относить не только власть и крупный бизнес, но и массу обслуживающих их экспертов, пиарщиков и т.п. личностей. В том числе, и оппозиционных…
Главный же вывод из вышесказанного состоит в том, что никаких «всемогущих» и «всезнающих» элитариев, как марионетками, управляющими глупенькими массами, на самом деле нет и быть не может. Тот момент, что одни люди находятся во власти других, определяется не этим, вернее, не только этим. Ну, и возвращаясь к указанной теме, стоит сказать, что количество «общественно важных мифов» только указанным не исчерпывается. Есть и другие примеры. Но о них будет сказано потом…
Существует известный символ - Уроборос, т.е. змея, кусающая свой хвост. Этот самый уроборос является самым лучшим представлением того явления, которое именуется «обратной связью», т.е., воздействием той или иной системы на саму себя. Причем, обратной связью положительной, т.е., усиливающей данное воздействие и приводящей к зарождению самоподдерживающихся явлений. Особенно актуальным эта метафора является при приложении ее к обществу, где этот самый самопожирающий змей может быть представлен, как лучшая иллюстрация к формированию многих общественных мифов - самоподдерживающихся конструктов, возникающих, зачастую на случайной основе - но после этого выступающих важными элементами функционирования общества. Эти самые мифы - «уроборосы» обычно не рассматриваются в «классических» теориях общества, поскольку «время жизни» их (вернее, время высокой популярности среди населения) не особенно велико. Однако в условиях переходных обществ, таких, как советское или постсоветское, они могут сыграть весьма значительную роль.
Для начала рассмотрим достаточно простой пример подобного явления - известный миф о всесилии «телевизора». Он неоднократно зарождался в разных странах (почему - надо говорить отдельно), но особенно популярным стал на постсоветском пространстве. «Постсоветская» разновидность данного мифа интересна тем, что ее появление и развитие хорошо известны. Основной предпосылкой для популярности данной идеи стало избрание президентом РФ Бориса Николаевича Ельцина, произошедшее в 1996 году. А еще точнее - то, что проводимые перед выборами опросы показывали рекордно низкую популярность данного политика - ему давали от 5% до 20% поддержки. Причем этот результат был характерен практически для всех слоев населения, от чиновников и бизнесменов до рабочих и пенсионеров. Постоянно пьющий президент, лезший спьяну дирижировать оркестром в Германии и «отливающий» на колесо самолета в международном аэропорту, при этом уверенно сдававший все интересы страны, мало кому казался привлекательным. А присущая ему черта предоставлять все наиболее важные и доходные отрасли своим родственникам и знакомым, приведшим к появлению в российском лексиконе понятия «семья» (в том самом смысле, в каком его употребляют итальянские мафиози).
Разумеется ,поддерживать такого президента было весьма проблематично, поэтому и рейтинг у него был соответствующий. Однако в итоге на выборах победил именно Ельцин, правда с перевесом всего в 10% голосов, однако с учетом тех прогнозов, что давались ранее, и это было фантастикой.Причем, невероятными результаты казались практически для всех, включая сторонников избранного президента. Именно поэтому мысль о том, что массированная телевизионная (и вообще, СМИшная) деятельность способна любого алкоголика привести на самый высокий пост в последующей постсоветском мышлении стала одной из главных. Впрочем, на самом деле она высказывалась и ранее - еще до того, как «дорогой Борис Николаевич» второй раз взошел на свой пост. Однако до этого момента СМИ еще не рассматривались, как абсолютное оружие политики, его рассматривали, как важный, но отнюдь не решающий аргумент. Но случившееся в итоге сенсационное поднятие рейтинга изменило данное отношение.
* * *
В итоге стало нормой считать, что телевизор гарантирует полное подчинение населения своей власти, а все остальное, в том числе и то, что именуется «реальной экономикой», вторично. Данное убеждение оказалось определяющим развитие постсоветского общества на долгие годы. К примеру, оно привело к очень высокому положению в элитарной пирамиде «медиабанкиров», в частности, Березовского и Гусинского, намного превышающему их реальные экономические активы. То же самое можно сказать и об работавших на них журналистов, выглядевшими тогда в качестве безусловных бенефициаров «реформ». (Забавно, кстати, что следствие резко возросшей престижности профессии, особенно в сфере телевиденья, стало повсеместное распространение соответствующих факультетов и вузов по всей стране. Огромное количество людей поступало в соответствующие вузы и «академии» в надежде на безбедную жизнь в будущем.)
Однако уже в 2000 годы стали происходить события, которые не укладывались в данную картину мира. В частности, можно упомянуть совершенно неожиданный «уход» с арены бывших «властителей дум» в лице телеканала НТВ, включая его непосредственного владельца. Тогда этот момент еще смогли втиснуть в привычное представление через особый конструкт: «ОРТ забороло НТВ». Однако последующее «падение» вслед за Гусинским Березовского, его бегство из страны и превращение из всесильного властителя в лондонского политического беженца показало, что речь идет вовсе не о случайной флуктуации. Замечу, что сам Борис Абрамович позиционировал себя чуть ли не как главного «архитектора» существующего государственного устройства, и уж точно - как «крестного отца» тогдашнего действующего главы государства. Однако это ничуть не помогло ему, и в конечном итоге «крестный отец» и «отец-основатель» в одном лице закончил очень и очень нехорошо - потерей почти всех активов, приведшей, в конце-концов, к самоубийству.
Этот проигрыш ведущих «медиамагнатов» заставил всех остальных связанных с СМИ лиц отнестись более здраво к своему положению, и, по сути, признать свою вторичность. Однако на сам сформировавшийся миф повлияло мало. В течение всех «нулевых» уверенность во всесилии «зомбоящика» выступала одним их базовых представлений об устройстве общества на постсоветском пространстве. Единственное, что изменилось в это время - так то, что если в 1990 годы о подобном говорили лишь «левые» и националисты, то к середине первого десятилетия нового века в их числе все чаще стали попадаться и «либералы» первой волны, постепенно «выбрасываемые» с политического олимпа более удачными конкурентами. Этот совершенно закономерный процесс приводил вчерашних «небожителей» в недоумение, в результате чего они не нашли ничего лучшего, нежели «подхватить» известную «песнь» о телеэкране, который зомбирует россиян. Про то, что именно они совсем недавно и зомбировали, равно о том, что это им нисколько не помогло, разумеется, эти люди забыли.
Таким образом, миф о всесилии телевизора оказался довольно устойчивым, и успешно пережил даже столь сильное потрясение, как личный проигрыш его «основателей». Более того, он успешно существует и до сих пор, породив «субмиф» о некоем «путинском большинстве», создаваемом влиянием телепропаганды вообще, и телеведущего Дмитрия Киселева в частности. (Что касается последнего, то ему присваиваются поистине демонические свойства в плане влияния на общественное сознание, что, при общей унылости персонажа, выглядит крайне забавно.) Однако именно в последнее время стали доступными факты, явно опровергающие не только идею о всемогуществе Киселева, но и о важности телевизионного влияния для формирования общества. В частности, речь идет о том, что, согласно многим опросам, среди т.н. «пропутинского большинства» оказалось огромное число людей, телевизор не смотрящих вообще. На самом деле, последнее - довольно хорошо заметный тренд, наступивший после распространения широкополосного интернета, позволяющего получать требуемый развлекательный контент (фильмы, видеоклипы).
В этом смысле, телевиденье, как таковое, является уже уходящей технологией, вернее, по сути, уже ушедшей. Поскольку в технологическом плане большинство современных телепередач представляют собой вовсе не аналоговый сигнал, а тот же цифровой поток, что и в интернете - разница лишь в протоколе передачи. Более того, зачастую телесигнал передается по тем же сетям, что остальной трафик, и разделение его происходит лишь перед самым телевизором. Впрочем, самое главное связано далеко не с техническими подробностями. Гораздо важнее то, что даже те люди, которые смотрят телевизор, как правило, ориентируются на тот же самый развлекательный контент, особо не жалую любую «политику». Т.е., пресловутые «зрители Киселева» даже среди телезрителей, как таковых, представляют собой ничтожное меньшинство.
Но, как не странно, подобное отношение к «политике» было характерно для нашего общества довольно давно. Разумеется, переход на многоканальное цифровое ТВ сделало этот процесс более выпуклым, однако само падение рейтинга политических передач отмечалось еще в начале 2000 годов. Именно тогда началось постепенное исчезновение всевозможных ток-шоу по причине низкого рейтинга - что вызвало на тот момент целый шквал обвинений в том, что речь идет о политическом заказе. На самом же деле, следует скорее говорить о том, что скорее до того рейтинг политических программ (вроде пресловутого «Часа пик») завышался, поскольку за ними стояли весьма «уважаемые» и высокооплачиваемые люди, могущие поставить свои передачи в самое выгодное время. Как только этот момент исчез, оказалось, что смотреть «за политику» никому не интересно, поскольку данная область для среднего человека еще в середине 1990 годов перестала что-либо значить.
* * *
Собственно, последний «всплеск» общественной политики действительно произошел в 1996 году, во время предвыборной компании Ельцина. Однако смысл его был несколько иной, нежели кажется на первый взгляд. А именно - это не пиарщики и пропагандисты Ельцина вызвали интерес граждан к теме избрания «первого президента», приведя его рейтинг к фантастической цифре в 53% (во втором туре). Напротив, это само общество, переживая страшнейший кризис в своей истории, направило данные силы в требуемом направлении, пережив один из драматичнейших моментов в своей истории. Дело в том, что российский социум к 1996 году был расколот на две неравные части, причем расколот очень сильно. Будь это какая-либо «нормальная» страна, подобное состояние привело бы к неизбежной гражданской войне (огромное количество людей это чувствовали и данной войны боялись). Но РФ середины 1990 годов находилась еще под значительным влиянием исчезнувшего СССР, в ней сохранялись многие советские элементы и подсистемы, начиная с образования и заканчивая этикой для значительной части людей. Собственно, именно эти чужеродные элементы и мешали началу общей бойни.
Да, «новых русских», и все, что с ними было связано, ненавидело большинство. Однако при этом подавляющее число участников «новой экономики» рассматривались, как представители своего же социума, пусть несущие не благо, а зло. Бывший советский человек упорно не хотел видеть в ворах, бизнесменах, чиновниках врагов, а не «оступившихся своих». Или не оступившихся, а пошедших на преступление - но своих, от которых еще можно ожидать раскаянья. А значит, «мочить» их нельзя. Даже если при этом они приносят исключительно страдания. Да и вообще, наносить вред кому-нибудь долгое время рассматривалось, как недопустимое действие. Вот, к примеру, завод, зарплату не платят месяцами - а люди продолжают ходить, работать - лишь бы производство не останавливалось. Какая тут забастовка или стачка! Нет, конечно, и забастовки временами случались - поскольку уровень жизни был крайне низок. Однако и в этом случае рабочих очень часто могли попросить «войти в положение» руководства - и даже упрашивали. А уж о том, чтобы нанести какой-нибудь вред производству и речи не было. Правда, «другая сторона» подобным толстовством не страдала, и действовала исключительно ради своих интересов. Надо выкинуть на мороз тысячи человек - выкидывали не глядя. Однако для начала войны в любом случае необходимо две стороны, поэтому катастрофический раскол общества не привел к ожидаемой катастрофе.
Однако при всем этом он оставался определяющим развитие общества. Да, у Ельцина в 1996 году был низкий рейтинг - поскольку так вести дела, как это делал «первый президент», так нагло и открыто действовать во имя «семьи», было нельзя. Это было очевидно всем, включая и большинство тех, кто «вписался в рынок» или надеялся это сделать (последних было в разы больше). Однако, при всем этом, как раз для этой категории людей выбранный Ельциным курс являлся неоспоримым. Они не любили Бориса Николаевича как раз за то, что он недостаточно твердо вел страну в данном направлении, слишком отвлекаясь на «второстепенные задачи», вроде обогащения своих родственников или распитие алкоголя. Поэтому для них Ельцин был пускай плох, но намного лучше того, кто посмел бы поставить «курс рыночных реформ» под сомнение. А вот в бледно-розовом Зюганове, несмотря на все его реверансы перед «рыночниками» данная категория людей видела опасность своему положению.
Поэтому голосование было не за Ельцина, как такового, а за продолжение существовавшего режима. Собственно, даже не за свой выигрыш, а за проигрыш указанной выше «советской» части общества. Это были не выборы в классическом понимании, а акт скрытой гражданской войны. Собственно, основной эффект от запущенной пропагандистской машины был связан именно с актуализацией указанного скрытого противостояния. Не с тем, что избирателям удалось «втереть», что Ельцин - хороший: как раз этого-то и не было, опуская свой бюллетень в урну, большинство избирателей прекрасно знали, что голосуют за алкоголика и коррупционера. А с тем, что удалось на какое-то время сделать бушевавшее внутри пламя ненависти к «совкам» явным, что удалось практически перевести гражданскую войну в активное состояние (к счастью, по указанным выше причинам перейти данный барьер не удалось, и после выборов общество пришло к своему «нормальному» состоянию). Во многом, это удалось потому, что практически все работники СМИ и специалисты по пиару сами представляли указанную категорию «вписавшихся», поэтому им даже не потребовалось как-то заставлять себя включиться в эту борьбу.
Собственно, пресловутая «коробка из под ксерокса» была если не лишней, то отнюдь не определяющей - будто бы без нее «звезды российской эстрады» стали бы нахваливать коммунизм… (Нет, конечно получать за свой антикоммунизм полновесные доллары - хорошо, но доллары тут вторичны).
* * *
В общем, сейчас сложно сказать, было ли решение Березовского и Ко по началу активной агитации принято при осознании указанного данного факта или нет, равно как и то, имелась ли возможность прихода к власти Зюганова при неудачном исходе ситуации. Да и, собственно, особой опасности тут не было - если бы «пропаганда» не сработала, то просто тупо насчитали бы нужные голоса, потому, что «бессловесность» и «безответность» противоположной рыночникам стороны была очевидна. А для протестов незначительной части тех, кто решился бы выступить против, всегда под рукой был «опыт 1993 года». Собственно, именно на него вначале и собирались делать ставку, да идея с «коробкой ксерокса» и газетой «Не дай бог» показалась более изящной.
Впрочем, с обсуждением политических перспектив развития ситуации на выборах 1996 года мы довольно сильно отклонились от темы. Поэтому, возвращаясь к ней, следует отметить, что случившееся надолго закрепило уверенность в возможностях «зомбоящика», причем, практически у всех сторон. Для «демократов» телевизор надолго превратился в аналог «волшебной палочки», и даже, как сказано выше, то, что он не помог им сохранить свое место у власти, особо не изменило данной веры. Для «патриотов» же именно с этого времени стала характерна особая тоска по «месту на экране», которое так же магическим образом стало восприниматься, как аналог могущества. Побочным результатом данной веры стала возможность все свои неудачи «сбрасывать» на удаленность с медиапространства. Собственно, ТВ в этом плане оказалось крайне удачным: если слабость «коммунистической» или «патриотической» прессы в плане распространения соответствующих идей было объяснить очень тяжело (газеты издают и даже продают - а толку нет), то с телевиденьем это было намного проще. В эфир не пускают, и все тут!
И лишь сейчас, когда пресловутая «монополия первого канала» рухнула, и зрителю стали доступны тысячи телевизионных программ и десятки тысяч сайтов одновременно, стало понятным, насколько сильно представление о всесилии «первой кнопки» отличалась от реальности. Правда, даже сейчас огромному числу граждан кажется, что именно «киселевская пропаганда» является определяющим фактором для поведения окружающих. Что тут сказать - только credo quia absurdum. Разумеется, это не значит, что пропаганда, как таковая, не имеет никакого значения - нет, конечно, она важна. Однако сводить все поведение общества к пропаганде, представлять его, как абсолютно управляемую пропагандистской машиной конструкцию, нельзя.
При этом ни в коем случае не следует забывать то, что любая пропагандистская акция, как правило, работает в «обе стороны». Поэтому она не просто передает низшим слоям общества представления, нужные для высших, но и определяет поведение этих высших слоев. Более того, как раз последняя функция пропагандистско-агитационного аппарата может рассматриваться, как основной смысл его существования. Т.е., пропаганда работает, скорее, как «стабилизатор» поведения элиты, убеждая ее саму в верности выбранному курсу, нежели подчиняя ей «низы». Что же касается последних, то для обеспечения их «лояльности» (в кавычках) используются и другие механизмы, которые в рамках данной темы, в общем-то, рассматривать бесполезно. Главное же, что стоит понять, исходя из всего вышесказанного - так это то, что правящие классы, как правило, склонны оценивать управляемость и устойчивость общества намного выше того, как с ней обстоит на самом деле. Смешно - но «дуря мозги» другим, они неизбежно «задуривают» их себе, в итоге представление элиты, как правило, имеет малое отношение к реальности. При этом к элите, как можно понять, следует относить не только власть и крупный бизнес, но и массу обслуживающих их экспертов, пиарщиков и т.п. личностей. В том числе, и оппозиционных…
Главный же вывод из вышесказанного состоит в том, что никаких «всемогущих» и «всезнающих» элитариев, как марионетками, управляющими глупенькими массами, на самом деле нет и быть не может. Тот момент, что одни люди находятся во власти других, определяется не этим, вернее, не только этим. Ну, и возвращаясь к указанной теме, стоит сказать, что количество «общественно важных мифов» только указанным не исчерпывается. Есть и другие примеры. Но о них будет сказано потом…