золотая планета
Город графический бело-черный, с коричневым, совсем как я. А у меня вместо дурацкой шапки жакет в гусиную лапку, меланхолию с беретом. Вид глупый в любом случае. С началом семестра дней будто не стало и каждое утро очень уж жутко хочется вместо душных классных комнат предпочесть компанию рисунков, незнакомых оледенелых закоулков, может чуть-чуть - хороших людей.
В церкви что странно, столько людей приходит, чтобы поставить свечку, незвучно проговаривая губами ввысь купола, и в их слезах отсвечивают огонёчки уже заженных молитв. А потом по храму проходит женщина в платочке, которая собирает-сметает огарки в специальные ведра. Огарки - иногда даже совсем не огарки, только наполовину сгоревшие надежды. И с опаской бросаешь взгляд в эту ёмкость, где каждый потухший фитиль - чьи-то влажные глаза, перекрещение-жест.
А помнишь, много лун тому, когда самой луны ещё не существовало, мир только родился из хаоса и был слишком слаб, чтобы открыть глаза. Здесь не было ничего, кроме снега и бесчисленных фонарей. А фонари - это те же звёзды, что были в те времена ещё на пути к нашей вселенной.
Мы были первыми, Мужчиной и Женщиной, а мир был нам ребёнком. И не было ни часов, ни заката, ни улиц. Я не бежала утром в школу, смущенно придерживая полы юбки, пряча края плессировки от ветра, касаясь пальцами, запястьем, кованых оград по пути.
Ты не просыпался к сумеркам, и не опаздывал на последний автобус, чтобы потом смотреть на окна, искать глазами мою улыбку где-то среди цветных прищепок, бельевых верёвок на балконе. Просто мы ещё не успели придумать одежду или стирку. А снег, он шел и падал, снова шел. Первая снежинка в наших ладонях комом волшебства стала Планетой и нельзя было определить, что именно излучает свет-золотоцветит снег, фонари или твои волосы.
Так много космических светил прошло с тех пор, а мы так и не встретились случайной неслучайностью, где-нибудь в метро или на перекрестке, оборачиваясь друг другу вслед неосознанно, ощущениями.
Очень обидно быть одинокой, вдвойне обидно одиночество по собственному желанию. Сваливать вину на себя не слишком приятно, но так категорически обязательно.
Отхлебывая седьмую чашку чёрного противсонного, вожу рукой сквозь кончики пальцев по коже, родинкам, как астроном проводит взглядом через свой телескоп по небосводу, созведиям.
В церкви что странно, столько людей приходит, чтобы поставить свечку, незвучно проговаривая губами ввысь купола, и в их слезах отсвечивают огонёчки уже заженных молитв. А потом по храму проходит женщина в платочке, которая собирает-сметает огарки в специальные ведра. Огарки - иногда даже совсем не огарки, только наполовину сгоревшие надежды. И с опаской бросаешь взгляд в эту ёмкость, где каждый потухший фитиль - чьи-то влажные глаза, перекрещение-жест.
А помнишь, много лун тому, когда самой луны ещё не существовало, мир только родился из хаоса и был слишком слаб, чтобы открыть глаза. Здесь не было ничего, кроме снега и бесчисленных фонарей. А фонари - это те же звёзды, что были в те времена ещё на пути к нашей вселенной.
Мы были первыми, Мужчиной и Женщиной, а мир был нам ребёнком. И не было ни часов, ни заката, ни улиц. Я не бежала утром в школу, смущенно придерживая полы юбки, пряча края плессировки от ветра, касаясь пальцами, запястьем, кованых оград по пути.
Ты не просыпался к сумеркам, и не опаздывал на последний автобус, чтобы потом смотреть на окна, искать глазами мою улыбку где-то среди цветных прищепок, бельевых верёвок на балконе. Просто мы ещё не успели придумать одежду или стирку. А снег, он шел и падал, снова шел. Первая снежинка в наших ладонях комом волшебства стала Планетой и нельзя было определить, что именно излучает свет-золотоцветит снег, фонари или твои волосы.
Так много космических светил прошло с тех пор, а мы так и не встретились случайной неслучайностью, где-нибудь в метро или на перекрестке, оборачиваясь друг другу вслед неосознанно, ощущениями.
Очень обидно быть одинокой, вдвойне обидно одиночество по собственному желанию. Сваливать вину на себя не слишком приятно, но так категорически обязательно.
Отхлебывая седьмую чашку чёрного противсонного, вожу рукой сквозь кончики пальцев по коже, родинкам, как астроном проводит взглядом через свой телескоп по небосводу, созведиям.