Особенное
Принимать ситуацию такой, какая она есть - без поиска виноватых, без обвинений, без морализаторства, вот что я должна делать для клиентов в первую очередь. В некоторых ситуациях вовсе не обязательно искать причины того или иного поступка, даже если психоаналитический дух настойчиво требует удовлетворения этой потребности «знать» чем руководствовался клиент, отважившись совершить этот поступок.
Например, очень хочется знать, чем руководствовалась женщина, решившаяся в 40 с лишним лет на рождение первого ребенка. Что ей управляло - страх смерти? Может быть желание доказать всем, что она «полноценная женщина»? Азарт..? Эгоизм? Отдавала ли она себе отчет в том, что возможны различного рода осложнения? Но потом я смотрю в эти болящие глаза и понимаю, что все она знала, но не соверши она этого, возможно всю жизнь оставшуюся жалела бы и проклинала бы себя. А сейчас ее мотивы отходят на второй план. На первом плане - ребенок. Особенный ребенок. Ребенок, которого мама не может принять. Она наряжает его в различные маски, уверяя себя, что это его истинное лицо. Чем взрослее ребенок, тем несчастнее мама, ведь все явнее видны его особенности.
Маскируя эти особенности, мама придумывает ребенку фобии. «Он боится врачей» («Я не хочу знать его диагнозы»). «Он боится оставаться один» («Я не вынесу минуты в разлуке с ним»). «Он боится детей» («Я не хочу, чтобы на фоне других мой ребенок казался хуже»).
Это какое-то горькое счастье. Осознать и смириться очень сложно. Наверное от этого к психологу - как на войну - с группой поддержки. И с порога в атаку: «Мы уже у всех врачей были, мы уже все знаем, они не могут за пятнадцать минут узнать ребенка так, как знаем его мы - родные, поэтому все диагнозы - чушь собачья, просто они злые, а ребенок это чувствует». И я чувствую. Чувствую страх и отчаяние. С примесью ненависти. Весь этот великолепный салат называется «Просьба о помощи». И звучит она в переводе на нормальный язык примерно так: «Ущипните меня, пусть я очнусь от этого кошмара, и мой ребенок станет НОРМАЛЬНЫМ». Как объяснить маме, что не отросло у нее на теле такого места, за которое можно осуществить этот волшебный щипок?
Да, этот ребенок навсегда останется особенным. Значит маме нужно запасать стальные латы и кольчугу, чтобы отравленные стрелы злых слов посторонних людей, всегда готовых осудить и заклеймить, не добили ее и без того раненое материнское сердце. Чтобы счастье материнства не накрылось непосильным грузом вины. А окружающие беззаботно жестоки. Но мы не можем их переделать. А ребенок особенный. И мы можем это принять. Если мама сможет, то и весь мир сможет.