Немецкие панцергенералы: расходное мясо войны.
Несмотря на все пропагандистские вопли о том, что немцы в 41-м чуть ли не прогулочным шагом пробежали до Москвы, попутно захватывая миллионы пленных, когда знакомишься с вопросом поглубже, становится ясным, что шила в мешке утаить невозможно, и путь до Москвы обернулся немцам весьма кровавыми соплями.
Можно затейливо играть в арифметику типа скрой потери, но внимательный человек обязательно обратит внимание на явные нестыковки в официальной немецкой версии.
Вопреки общепринятому заблуждению об орднунге, никто особо Гансов не считал. Принцип "Умер Максим и хрен с ним" свято соблюдался в любой армии во все времена. Что, кстати, отлично видно по многим немецким мемуарам тех, кто был недалеко от передовой.
Однако ж в армии всегда и внимательно учитывали категорию генералов. Потому как заменить генерала не так и просто, как кажется на первый взгляд. Да и отслеживать их не в пример легче, и расход генералов пониже: они все-таки преимущественно по тылам шляются, а не по передку. Ну и в конце концов их отсутствие заметно.
Например. Возьмем, скажем, Смоленское сражение. На первый взгляд, ничего для немцев интересного: взяли почти как на прогулке. А теперь глянем попристальнее.
Немецкая сторона продолжала наращивать силы в районе Смоленска. Из-под Орши в район южнее Смоленска была направлена немецкая 17-я танковая дивизия из 37-го корпуса 2-й танковой группы Гудериана. Этой дивизией в момент нападения на СССР командовал генерал-лейтенант Ханс-Юрген фон Арним. 27 июня он был тяжело ранен во время боя на окраине города Шклова и вернулся к командованию дивизией лишь 19 сентября. Его преемнику генерал-майору Иоганну Штриху повезло меньше - 7 июля он был убит в бою под Оршей. Следующим командиром дивизии стал генерал-майор Карл риттер фон Вебер. Его черёд настал 18 июля: в бою на южной окраине Смоленска он был смертельно ранен шрапнелью и 20 июля скончался в госпитале.
Следует заметить, что и дальше командиры этой удачливой дивизии менялись, как картинки в калейдоскопе: Вебера сменил генерал-майор Вильгельм Риттер фон Тома, потом вернулся генерал-лейтенант Ханс-Юрген фон Арним, а с 11 ноября 1941 в командование вступил генерал-майор Рудольф-Эдуард Лихт.
Таким образом, за первые полгода легкой пробежки сменилось шесть бегунов в чине генерала, в среднем по месяцу - и в сад. И это генералы, а не бегущие прямо на врага голодранцы, по которым стреляют все, кому не лень.
Еще смешнее ситуация с техникой. Следует заметить, что немцы имели очень грамотную техслужбу, которая шустро возвращала в строй то, что было возможно (благо дело, поле боя как правило оставалось за немцами, да и погодка летом способствовала). Несмотря на это, скажем, героическая 7-я танковая дивизия к Смоленску подтянулась, имея на руках 164 танка… из которых собственно немецких было аж 65 штук. Остальными были советские, которые немцы подобрали по дороге (все же танковая дивизия, без танков как-то неуютно). А чего ж и не подобрать, если частенько встречались русские танки, просто стоящие на обочине без горючего?
Причем стартовали-то немцы с русской границы минимум с 258-ю своими танками. (Есть вариант, что с 278-ю, но возьмем поменьше, для гарантии). Т.е. минимум 193 машины русские не просто подбили, а изуродовали так, что ремонтировать там было уже нечего. Попутно, кстати, становится очевидным, что экипажи этих изуродованных тоже преимущественно составили компанию своим машинам.
И не только танкистам так везло. Скажем, смоленское кладбище пять (!!!) раз переходило из рук в руки: трижды его брала 129-я стрелковая дивизия и дважды - 152-я.
Ну а написать об официальных потерях наши немецкие друзья сподобились так: “Группа армий «Центр» за период с 22 июня по 1 августа доложила о потере 74 500 человек!”
Дипломатичненько. Доложила вот так. Не понесла такие-то потери, а доложила.
Ну а для внутреннего пользования незатейливо использовались традиционные средства описания героизма простых немецких Гансов, топорами насмерть зарубающими русские танки:
У противника было почти полное превосходство в воздухе. Бомбардировщики и истребители беспрепятственно атаковали пехоту целыми днями. Только наши зенитки открывали по ним огонь и сбили в эти дни несколько самолетов. Впервые противник двинул против дивизии СС «Рейх» тяжелые танки. Речь идет о тридцатитонных Т-28. 37-мм противотанковая пушка их не брала. Для борьбы с прорвавшимися танками были подтянуты 50-мм противотанковые пушки, начавшие охоту на колоссов за передовыми линиями. Но и они не могли причинить им серьезного вреда. Тогда к танкам сзади подбегали некоторые отчаянные парни с бутылками, обливали их бензином и поджигали выстрелом из ракетницы. Одно из подразделений захватило в качестве трофея русский «коктейль Молотова» и с успехом его применяло. Один из младших командиров забрался на танк, разбил топором пулемет, так, что тот не смог больше стрелять, выстрелил из пистолета в смотровую щель, а потом поджег танк.
В войсках была такая решимость, которая невозможна при фанатизме. Несмотря на сильный артиллерийский обстрел, постоянные атаки пехоты и танков и растущие потери, солдаты были настолько воодушевлены своими успехами, что настроение у них было прекрасное. Охота на танки стала спортом, всякая боязнь танков улетучилась. Атаки пехоты отражались контратаками. Две роты без единого выстрела подпустили противника на близкое расстояние, а потом открыли по нему огонь из всех пулеметов, а в следующее мгновение обе роты поднялись в контратаку. Вражеский батальон бежал, оставив нам все свое вооружение, боеприпасы и автомобили.
Непонятно, правда, где медведи, водка, комиссары и балалайки, но, согласитесь, и так вышло вполне неплохо.
Можно затейливо играть в арифметику типа скрой потери, но внимательный человек обязательно обратит внимание на явные нестыковки в официальной немецкой версии.
Вопреки общепринятому заблуждению об орднунге, никто особо Гансов не считал. Принцип "Умер Максим и хрен с ним" свято соблюдался в любой армии во все времена. Что, кстати, отлично видно по многим немецким мемуарам тех, кто был недалеко от передовой.
Однако ж в армии всегда и внимательно учитывали категорию генералов. Потому как заменить генерала не так и просто, как кажется на первый взгляд. Да и отслеживать их не в пример легче, и расход генералов пониже: они все-таки преимущественно по тылам шляются, а не по передку. Ну и в конце концов их отсутствие заметно.
Например. Возьмем, скажем, Смоленское сражение. На первый взгляд, ничего для немцев интересного: взяли почти как на прогулке. А теперь глянем попристальнее.
Немецкая сторона продолжала наращивать силы в районе Смоленска. Из-под Орши в район южнее Смоленска была направлена немецкая 17-я танковая дивизия из 37-го корпуса 2-й танковой группы Гудериана. Этой дивизией в момент нападения на СССР командовал генерал-лейтенант Ханс-Юрген фон Арним. 27 июня он был тяжело ранен во время боя на окраине города Шклова и вернулся к командованию дивизией лишь 19 сентября. Его преемнику генерал-майору Иоганну Штриху повезло меньше - 7 июля он был убит в бою под Оршей. Следующим командиром дивизии стал генерал-майор Карл риттер фон Вебер. Его черёд настал 18 июля: в бою на южной окраине Смоленска он был смертельно ранен шрапнелью и 20 июля скончался в госпитале.
Следует заметить, что и дальше командиры этой удачливой дивизии менялись, как картинки в калейдоскопе: Вебера сменил генерал-майор Вильгельм Риттер фон Тома, потом вернулся генерал-лейтенант Ханс-Юрген фон Арним, а с 11 ноября 1941 в командование вступил генерал-майор Рудольф-Эдуард Лихт.
Таким образом, за первые полгода легкой пробежки сменилось шесть бегунов в чине генерала, в среднем по месяцу - и в сад. И это генералы, а не бегущие прямо на врага голодранцы, по которым стреляют все, кому не лень.
Еще смешнее ситуация с техникой. Следует заметить, что немцы имели очень грамотную техслужбу, которая шустро возвращала в строй то, что было возможно (благо дело, поле боя как правило оставалось за немцами, да и погодка летом способствовала). Несмотря на это, скажем, героическая 7-я танковая дивизия к Смоленску подтянулась, имея на руках 164 танка… из которых собственно немецких было аж 65 штук. Остальными были советские, которые немцы подобрали по дороге (все же танковая дивизия, без танков как-то неуютно). А чего ж и не подобрать, если частенько встречались русские танки, просто стоящие на обочине без горючего?
Причем стартовали-то немцы с русской границы минимум с 258-ю своими танками. (Есть вариант, что с 278-ю, но возьмем поменьше, для гарантии). Т.е. минимум 193 машины русские не просто подбили, а изуродовали так, что ремонтировать там было уже нечего. Попутно, кстати, становится очевидным, что экипажи этих изуродованных тоже преимущественно составили компанию своим машинам.
И не только танкистам так везло. Скажем, смоленское кладбище пять (!!!) раз переходило из рук в руки: трижды его брала 129-я стрелковая дивизия и дважды - 152-я.
Ну а написать об официальных потерях наши немецкие друзья сподобились так: “Группа армий «Центр» за период с 22 июня по 1 августа доложила о потере 74 500 человек!”
Дипломатичненько. Доложила вот так. Не понесла такие-то потери, а доложила.
Ну а для внутреннего пользования незатейливо использовались традиционные средства описания героизма простых немецких Гансов, топорами насмерть зарубающими русские танки:
У противника было почти полное превосходство в воздухе. Бомбардировщики и истребители беспрепятственно атаковали пехоту целыми днями. Только наши зенитки открывали по ним огонь и сбили в эти дни несколько самолетов. Впервые противник двинул против дивизии СС «Рейх» тяжелые танки. Речь идет о тридцатитонных Т-28. 37-мм противотанковая пушка их не брала. Для борьбы с прорвавшимися танками были подтянуты 50-мм противотанковые пушки, начавшие охоту на колоссов за передовыми линиями. Но и они не могли причинить им серьезного вреда. Тогда к танкам сзади подбегали некоторые отчаянные парни с бутылками, обливали их бензином и поджигали выстрелом из ракетницы. Одно из подразделений захватило в качестве трофея русский «коктейль Молотова» и с успехом его применяло. Один из младших командиров забрался на танк, разбил топором пулемет, так, что тот не смог больше стрелять, выстрелил из пистолета в смотровую щель, а потом поджег танк.
В войсках была такая решимость, которая невозможна при фанатизме. Несмотря на сильный артиллерийский обстрел, постоянные атаки пехоты и танков и растущие потери, солдаты были настолько воодушевлены своими успехами, что настроение у них было прекрасное. Охота на танки стала спортом, всякая боязнь танков улетучилась. Атаки пехоты отражались контратаками. Две роты без единого выстрела подпустили противника на близкое расстояние, а потом открыли по нему огонь из всех пулеметов, а в следующее мгновение обе роты поднялись в контратаку. Вражеский батальон бежал, оставив нам все свое вооружение, боеприпасы и автомобили.
Непонятно, правда, где медведи, водка, комиссары и балалайки, но, согласитесь, и так вышло вполне неплохо.