Кобзарь и либеральная свинья
Оригинал взят у muennich в Кобзарь и либеральная свинья
Тарас Шевченко, икона совков и свидомитов, человек и "Кобзарь", был личностью настолько выдающейся, что о нем писал сам Белинский. Он, правда, его ругал, но ведь согласитесь - быть обруганным таким человеком, как Белинский, уже большая честь.
«...здравый смысл в Шевченке должен видеть осла, дурака и пошлеца, а сверх того, горького пьяницу, любителя горелки по патриотизму хохлацкому».
Да, о таком Белинском нам в советской школе не рассказывали! В изложении наших учительниц по литературе Белинский был очень правильным и чрезвычайно скучным, так что оставалось только гадать, за что ему называли «неистовым Виссарионом».
"Этот хохлацкий радикал написал два пасквиля - один на г<осударя> и<мператора>, другой - на г<осударын>ю и<мператриц>у. Читая пасквиль на себя, г<осударь> хохотал, и, вероятно, дело тем и кончилось бы, и дурак не пострадал бы, за то только, что он глуп. Но когда г<осударь> прочел пасквиль на и<мператри>цу, то пришел в великий гнев, и вот его собственные слова: «Положим, он имел причины быть мною недовольным и ненавидеть меня, но ее-то за что?» И это понятно, когда сообразите, в чем состоит славянское остроумие, когда оно устремляется на женщину".
Императрица Александра Федоровна принимала участие в выкупе Шевечнко из крепостной неволи, на благотворительной лотерее в Царском селе она внесла за него 400 рублей. Заслуживала она благодарности со стороны Шевченко? Пожалуй. Но для некоторых людей благодарность - слишком тяжкое бремя, и они мстят тем, кто их облагодетельствовал - ненавистью и хамством.
«Пасквиль», о котором говорит Белинский - это шевченковская поэма «Сон». Моя учительница украинской литературы уверяла, что строки, где Тарас ругается на царя с царицей, очень смешны. Правда, сама она при чтении этих стихов не смеялась, скорее становилось еще более серьезной и суровой. Хотя вон Николай I, как пишет Белинский, все-таки «хохотал». До того самого места, где речь зашла о его супруге:
«Цариця небога,
Мов опеньок засушений,
Тонка, довгонога...
...Так оце-то та богиня!
Лишенько з тобою...
...А диво-цариця,
Мов та чапля меж птахами,
Скаче, бадьориться».
Смешно? Даже если это и юмор, то, согласитесь, какой-то лакейский. Или холопский. Но все -таки приговор Николая - определить в солдатскую службу в Оренбургском крае - выглядит чрезмерно суровым. На мой взгляд, более подходящим было бы решение в духе знаменитого анекдота про Александра III («Передать Орешкину, что я на него тоже плевал»). Заметим, впрочем, что Белинский, отнюдь не склонный к поклонению российским властям, совсем не считал приговор тяжелым:
«Мне не жаль его, будь я его судьею, я сделал бы не меньше. Я питаю личную вражду к такого рода либералам. Это враги всякого успеха. Своими дерзкими глупостями они раздражают правительство, делают его подозрительным, готовым видеть бунт там, где нет ничего ровно, и вызывают меры крутые и гибельные для литературы и просвещения».
Далее в подтверждении своих слов Белинский рассказывает о другом украинском деятеле - Кулише, одним из тех, кто придумывал украинский алфавит. Украинский язык ведь настолько охренительно древний, что азбуку к нему изобрели только в 19 веке, и Кулиш был автором одного из ее вариантов, разработанном, по его собственному признанию, для облегченного обучения крестьян, которым некогда учиться. Этот Кулиш написал в журнале «Звездочка» статью, в которой утверждал, что Малороссия должна или отделиться от России, или погибнуть. Результатом появления этой статьи стало резкое усиление цензурного гнета.
«Ох эти мне хохлы! Ведь бараны - а либеральничают во имя галушек и вареников с свиным салом!»
Пострадал и цензор, неосмотрительно пропустивший статью Кулиша.
«А вот и еще следствие этой истории. Ивановский был прекрасный цензор, потому что благородный человек. После этой истории он, естественно, стал строже, придирчивее, до него стали доходить жалобы литераторов, - и он вышел в отставку, находя, что его должность несообразна с его совестью. И мы лишились такого цензора по милости либеральной свиньи, годной только на сало».
Резко, конечно, местами излишне эмоционально, но на то он и Белинский, чтобы быть неистовым. А про либеральных свиней, годных только на сало - это, согласитесь, фраза на века.
Тарас Шевченко, икона совков и свидомитов, человек и "Кобзарь", был личностью настолько выдающейся, что о нем писал сам Белинский. Он, правда, его ругал, но ведь согласитесь - быть обруганным таким человеком, как Белинский, уже большая честь.
«...здравый смысл в Шевченке должен видеть осла, дурака и пошлеца, а сверх того, горького пьяницу, любителя горелки по патриотизму хохлацкому».
Да, о таком Белинском нам в советской школе не рассказывали! В изложении наших учительниц по литературе Белинский был очень правильным и чрезвычайно скучным, так что оставалось только гадать, за что ему называли «неистовым Виссарионом».
"Этот хохлацкий радикал написал два пасквиля - один на г<осударя> и<мператора>, другой - на г<осударын>ю и<мператриц>у. Читая пасквиль на себя, г<осударь> хохотал, и, вероятно, дело тем и кончилось бы, и дурак не пострадал бы, за то только, что он глуп. Но когда г<осударь> прочел пасквиль на и<мператри>цу, то пришел в великий гнев, и вот его собственные слова: «Положим, он имел причины быть мною недовольным и ненавидеть меня, но ее-то за что?» И это понятно, когда сообразите, в чем состоит славянское остроумие, когда оно устремляется на женщину".
Императрица Александра Федоровна принимала участие в выкупе Шевечнко из крепостной неволи, на благотворительной лотерее в Царском селе она внесла за него 400 рублей. Заслуживала она благодарности со стороны Шевченко? Пожалуй. Но для некоторых людей благодарность - слишком тяжкое бремя, и они мстят тем, кто их облагодетельствовал - ненавистью и хамством.
«Пасквиль», о котором говорит Белинский - это шевченковская поэма «Сон». Моя учительница украинской литературы уверяла, что строки, где Тарас ругается на царя с царицей, очень смешны. Правда, сама она при чтении этих стихов не смеялась, скорее становилось еще более серьезной и суровой. Хотя вон Николай I, как пишет Белинский, все-таки «хохотал». До того самого места, где речь зашла о его супруге:
«Цариця небога,
Мов опеньок засушений,
Тонка, довгонога...
...Так оце-то та богиня!
Лишенько з тобою...
...А диво-цариця,
Мов та чапля меж птахами,
Скаче, бадьориться».
Смешно? Даже если это и юмор, то, согласитесь, какой-то лакейский. Или холопский. Но все -таки приговор Николая - определить в солдатскую службу в Оренбургском крае - выглядит чрезмерно суровым. На мой взгляд, более подходящим было бы решение в духе знаменитого анекдота про Александра III («Передать Орешкину, что я на него тоже плевал»). Заметим, впрочем, что Белинский, отнюдь не склонный к поклонению российским властям, совсем не считал приговор тяжелым:
«Мне не жаль его, будь я его судьею, я сделал бы не меньше. Я питаю личную вражду к такого рода либералам. Это враги всякого успеха. Своими дерзкими глупостями они раздражают правительство, делают его подозрительным, готовым видеть бунт там, где нет ничего ровно, и вызывают меры крутые и гибельные для литературы и просвещения».
Далее в подтверждении своих слов Белинский рассказывает о другом украинском деятеле - Кулише, одним из тех, кто придумывал украинский алфавит. Украинский язык ведь настолько охренительно древний, что азбуку к нему изобрели только в 19 веке, и Кулиш был автором одного из ее вариантов, разработанном, по его собственному признанию, для облегченного обучения крестьян, которым некогда учиться. Этот Кулиш написал в журнале «Звездочка» статью, в которой утверждал, что Малороссия должна или отделиться от России, или погибнуть. Результатом появления этой статьи стало резкое усиление цензурного гнета.
«Ох эти мне хохлы! Ведь бараны - а либеральничают во имя галушек и вареников с свиным салом!»
Пострадал и цензор, неосмотрительно пропустивший статью Кулиша.
«А вот и еще следствие этой истории. Ивановский был прекрасный цензор, потому что благородный человек. После этой истории он, естественно, стал строже, придирчивее, до него стали доходить жалобы литераторов, - и он вышел в отставку, находя, что его должность несообразна с его совестью. И мы лишились такого цензора по милости либеральной свиньи, годной только на сало».
Резко, конечно, местами излишне эмоционально, но на то он и Белинский, чтобы быть неистовым. А про либеральных свиней, годных только на сало - это, согласитесь, фраза на века.