(no subject)
Рассматривая книги, я разговорился с одним посетителем, листавшим поэтические сборники. Тот оказался довольно известным критиком и историком литературы. Мы заговорили о последних событиях. Мой собеседник описал страшные годы блокады... Я спросил о судьбе ленинградских писателей. Он ответил вопросом: "Вы имеете в виду Зощенко и Ахматову?" Эта фраза удивила меня чрезвычайно: Ахматова была для меня фигурой из далекого прошлого. Морис Баура, переводивший ее стихи, не слышал о ней ничего со времени Первой мировой войны. "Неужели Ахматова еще жива?" - спросил я. "Ахматова, Анна Андреевна? Ну, разумеется! Она живет здесь неподалеку, в Фонтанном доме. Хотите встретиться с ней?" Для меня это прозвучало так, как будто бы меня вдруг пригласили встретиться с английской поэтессой прошлого века мисс Кристиной Россетти. Я с трудом нашелся, что сказать, и пробормотал, что очень бы желал с ней встретиться. "Я позвоню ей", - ответил мой новый знакомец и возвратился с известием, что она примет нас в три часа.
...Вдруг я услышал, как чей-то голос с улицы выкрикнул мое имя. Я никак на это не ответил, убежденный, что мне это почудилось, но крик продолжался, и слово "Исайя" звучало все более ясно. Я посмотрел в окно и увидел человека, в котором сразу узнал Рандольфа Черчилля, сына Уинстона Черчилля. Похожий на сильно подвыпившего студента, он стоял посреди большого двора и громко звал меня. Я застыл, буквально пригвожденный к полу, не имея понятия, что мне делать в этой ситуации. Наконец я пришел в себя, пробормотал извинения и бросился вниз по лестнице, одержимый единственной мыслью - помешать новому пришельцу подняться в комнату Ахматовой. Мой обеспокоенный спутник, критик, последовал за мной. Когда мы вышли во двор, Черчилль, радостно выкрикивая приветствия, быстрыми шагами направился в нашу сторону. "Я полагаю, вы еще не знакомы с мистером Рандольфом Черчиллем?" - автоматически обратился я к критику. Тот застыл на месте, замешательство на его лице сменилось ужасом, и вдруг его как ветром сдуло... Я никогда не замечал за собой слежки, но в том, что следили за Рандольфом Черчиллем, не было сомнений. Как раз после этого случая стали распространяться слухи о том, что иностранная делегация прибыла в Ленинград с целью убедить Анну Ахматову покинуть Россию и что Уинстон Черчилль, многолетний поклонник Ахматовой, прислал специальный самолет, чтобы переправить ее в Англию, и прочие небылицы. (полностью)
Исайя Берлин. Встречи с русскими писателями // История свободы. Россия. - М.: НЛО, 2001.
...Вдруг я услышал, как чей-то голос с улицы выкрикнул мое имя. Я никак на это не ответил, убежденный, что мне это почудилось, но крик продолжался, и слово "Исайя" звучало все более ясно. Я посмотрел в окно и увидел человека, в котором сразу узнал Рандольфа Черчилля, сына Уинстона Черчилля. Похожий на сильно подвыпившего студента, он стоял посреди большого двора и громко звал меня. Я застыл, буквально пригвожденный к полу, не имея понятия, что мне делать в этой ситуации. Наконец я пришел в себя, пробормотал извинения и бросился вниз по лестнице, одержимый единственной мыслью - помешать новому пришельцу подняться в комнату Ахматовой. Мой обеспокоенный спутник, критик, последовал за мной. Когда мы вышли во двор, Черчилль, радостно выкрикивая приветствия, быстрыми шагами направился в нашу сторону. "Я полагаю, вы еще не знакомы с мистером Рандольфом Черчиллем?" - автоматически обратился я к критику. Тот застыл на месте, замешательство на его лице сменилось ужасом, и вдруг его как ветром сдуло... Я никогда не замечал за собой слежки, но в том, что следили за Рандольфом Черчиллем, не было сомнений. Как раз после этого случая стали распространяться слухи о том, что иностранная делегация прибыла в Ленинград с целью убедить Анну Ахматову покинуть Россию и что Уинстон Черчилль, многолетний поклонник Ахматовой, прислал специальный самолет, чтобы переправить ее в Англию, и прочие небылицы. (полностью)
Исайя Берлин. Встречи с русскими писателями // История свободы. Россия. - М.: НЛО, 2001.