Благодетель
Tогда сыны Божии увидели дочерей человеческих,
что они красивы и брали их себе в жёны, какую кто избрал.
БЫТИЕ: 6,1-6,2
Она была прекрасна. Человек не должен быть настолько красив, подумал Йен. Такое совершенство, такая эстетика зарезервированы Вселенной для природных явлений - горы, закаты, океан. Звёзды, в конце концов. Человеческому существу столько красоты просто не нужно. Она стояла на пьедестале, на огромной, специально для этой цели найденной где-то во вьетнамских пещерах друзе кальцита, закинув одну руку за голову, другой протягивая цветок - белую гвоздику...
- Нет, не то! - сказала она, и фыркнула, как барсук.
В сплошном текучем порыве, словно несомая шквальным ветром, она взлетела на соцветие прозрачных кристаллов, вверх, до самых высот...
- Ну нет, не то! - вскричала она, и глаза её блеснули в тон кальциту, не то от формирующихся слезинок, не то просто от злости.
Невесомая, словно продолжая собой сложную геометрию друзы, она сидела на краешке камня, закинув ногу на ногу. Цветок, придерживаемый за самый кончик стебля, покоился на обнажённом плече.
- Да, так сойдёт, - заключила она, - всё, пошли жрать!
Я никогда не рискну к ней подойти, осознал Йен. Дело дaже не в том, что она - Встречающая, то есть официально, подумать страшно, самая красивая женщина человечества, а я - обслуживающий персонал, технарь, технит. Я просто знаю, что недостоин. Я просто не смогу. Я ничего не сделал, чтобы заслужить такое. Такую... Харранц заслужил, он принес молекулярный синтез, и управление гравитацией, и свёртку пространства, и бесплатную, бесконечную энергию. Хотя он и чёртова жаба.
Никто, собственно, не знал, кто такой харранц. Инопланетянин, представитель цивилизации, ушедшей дальше от людей по пути технологии и науки, чем те - от шимпанзе? Бог? Ответ мироздания на чаяния лентяев и попрошаек? Просто однажды на окраину Праги шагнул из воздуха трёхметровый гибрид человека с земноводным, этакий прямоходящий гуманоидный тритон, и стал насиловать женщин. Патрульный наряд полиции, попытавшийся вмешаться, попросту исчез. Та же участь постигла нескольких граждан с чрезмерно рыцарским представлением о мужском долге и двух девушек, слишком активно сопротивлявшихся насилию. А когда на место происшествия прибыли наконец какие-то спецы, кто-то из правительственных служб, пресытившийся к тому времени и развалившийся прямо на дороге харранц вялым движением протянул им флешку, хрюкнул и исчез. На флешке, как выяснилось, были подробные инструкции по дешёвой трансмутации элементов. И кстати, запись с видеокамер, натыканных в снаряжение спецов, показала, что флешка материализовалась в семипалой ладони пришельца уже после того, как тот её раскрыл.
Визиты стали повторяться. На одной из первых флешек, заодно с формулой, описывающей базовые свойства 17-мерного пространства и способы им управлять, оказался график будущих появлений, несколько голографических моделей анатомии харранца и пара десятков порно-роликов. Последнее явно было пожеланием, а точнее, требованием. А биологически харранц оказался всё же млекопитающим, и даже худо-бедно приматом. Но от человека он отличался достаточно, чтобы не опасаться беременностей.
Если бы я мог всё это предвидеть, подумал Йен, я бы выбрал другую профессию. Быть сейчас инженером - всё равно что мастером по изготовлению каменных скребков. Век заимствованной технологии, которую никто до конца так и не понимает. Мы - шаманы при духе великой жабы. Камлаем, приносим жертвы, и сушь сменяется дождём, горы расступаются, песок становится пищей, а воздух - топливом, камни взлетают в небо. Этот чёртов кальцит мы перенесли сюда через 5D-складку, потом повернули, обвязав 0G-шнуром, подставив солнцу грани самых крупных кристаллов. И складка, и шнур нарушают фундаментальные законы физики, как мы их знаем. А что мы знаем? То-то. Ничего.
Где-то на периферии слуха спецназ орал на зевак - посторонние в зону прибытия не допускались, хотя пришельцу было всё равно. Она снова сидела на краю глыбы, как монумент - женственности? Глупости? Пассивности? Самопожертвования? Бессмысленности, решил Йен. Вторичности человеческого существования.
Ровно в 10:32 появился харранц - как и все космические явления, он был пунктуален. Белёсый, длинный, весь какой-то пузырчатый. Сдёрнул её с постамента, уложил на траву, принялся совокупляться, похрюкивая. Да, вспомнил Йен, его же поэтому и назвали харранцем. Банальная ономатопейя. Четверть часа возни, и пришелец отвалился набок. Тактично выждав минуты три, подошли двое, один в чёрном, другой в камуфляже, с медалями. Взяли новую флешку. Харранц ещё полежал, собрался с силами, снова полез на неё. Похрюкал, отвалился. Исчез.
Её увели. Йен крутил рукоятки, вводил программы - схемы ментального управления техникой на одной из флешек были, но подогнать их под человеческую нейрофизиологию пока не удавалось. То же самое происходило почти с половиной подаренных чужаком технологий - без понимания базовых принципов ими не получалось воспользоваться, даже выполнив в точности все инструкции. Мозгов не хватало. Наконец, камень был отправлен по заданным координатам, то ли в музей, то ли на свалку, Йена это не интересовало. Можно было уже идти в бар, пить. Что ещё делать-то? Только пить.
А в баре к Йену, уже слегка осоловевшему от виски, подсела она и сказала:
- А знаешь, у него совсем маленький. Смешно, правда? Сам такой большой, а хер маленький.
И ещё, чуть позже:
- Люблю зрелых мужчин. Они дольше.
И потом:
- Пойдём уже, а то ты совсем нахомячишься.
Йен долго не мог. Не получалось, и всё тут. То ему чудилось, что на руке отрастают лишние пальцы, то её кожа из обжигающе белоснежной вдруг превращалась в его глазах в неприятно белёсую. Но потом он сказал себе: тут надо просто победить. И победил. Немножко грубо, но ей это даже понравилось.