Последнее письмо Березовского
Оригинал взят у monsag в Последнее письмо Березовского
По мотивам рассказа Чехова. Дневной пиар.
«Милый дружбанок, Вольдемар! - писал он. - И пишу тебе письмо. Поздравляю вас с престолом и желаю тебе всего от господа бога. Нету у меня ни отца, ни маменьки, только ты у меня один остался».
БАБ перевел глаза на темное окно, в котором мелькало отражение его свечки, и живо вообразил себе своего друга Вольдемара, служащего сторожем общака у господ олигархов. Это маленький, тощенький, но необыкновенно юркий и подвижной старикашка лет 60-ти, с вечно смеющимся лицом и пьяными глазами. Днем он спит в людской Кремля или балагурит с ворами, ночью же, окутанный в просторный тулуп, ходит вокруг кремлевской стены и стучит в свою колотушку. За ним, опустив головы, шагают стражи ФСО и кобелек Димон, прозванный так за свой черный цвет и тело, короткое но с большой головой, похожий на "кыштымского мальчика". Этот Димон необыкновенно почтителен и ласков, одинаково умильно смотрит как на своих, так и на чужих, но кредитом не пользуется. Под его почтительностью и смирением скрывается самое иезуитское ехидство. Никто лучше его не умеет вовремя подкрасться и ляпнуть с экрана про иновации или украсть у народа летнее время. Ему уж не раз отбивали мозг, раза два его ругали, каждую неделю пороли до полусмерти в СМИ, но он всегда оживал.
Теперь, наверно, Вован стоит у кремлевских ворот, щурит глаза на ярко-красные окна церкви Покрова и, притопывая валенками, балагурит с олигархами. Колотушка его подвязана к поясу. Он всплескивает руками, пожимается от холода и, старчески хихикая, щиплет то АП, то думу.
БАБ вздохнул, умокнул перо и продолжал писать:
«А вчерась мне была выволочка. Абрамович выволок меня за волосья на суд и отчесал шпандырем за то, что я забрал у него какие-то деньги и по нечаянности купил замок в Англии.Эмигранты надо мной насмехаются, посылают в кабак за водкой и велят красть у хозяев, а хозяин бьет чем попадя. А еды нету никакой. Утром дают хлеба, в обед каши и к вечеру тоже хлеба, а чтоб чаю или щей, то сами трескают. Милый Володюшка, сделай божецкую милость, возьми меня отсюда домой, на деревню в Москву, нету никакой моей возможности... Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить, увези меня отсюда, а то помру...»
БАБ покривил рот, потер своим черным кулаком глаза и всхлипнул.
«Я буду тебе деньги тырить, - продолжал он, - богу молиться, а если что, то секи меня, как сидорову козу. А ежели думаешь, должности мне нету, то я Христа ради попрошусь к Кирилу сапоги чистить, али заместо Димона в подпаски думы пойду. Владимир милый, нету никакой возможности, просто смерть одна. Хотел было пешком в Россию бежать, да сапогов нету, морозу боюсь. А когда большой куш снова сорву, то за это самое буду тебя кормить и в обиду никому не дам, а помрешь, стану за упокой души молить, всё равно не долго осталось.
«Приезжай, милый солнышко, - продолжал БАБ, - Христом богом тебя молю, возьми меня отседа. Пожалей ты меня сироту несчастную, а то меня все колотят и кушать страсть хочется, а скука такая, что и сказать нельзя, всё плачу. А намедни суд присудил деньгу отдать Абрамовичу, так что упал и насилу очухался. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... А еще кланяюсь всем в ноги. Остаюсь твой друг Борис, милый Володюшка приезжай».
БАБ свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в конверт, купленный накануне за на последний фунт... Подумав немного, он умокнул перо и написал адрес:
На деревню Путину.
Потом почесался, подумал и прибавил: «Владимиру Владимировичу».
Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя зашел в ванную... За ним тихо промелькнула тень.
Оригинал взят у monsag в Последнее письмо Березовского или на деревню к ......
По мотивам рассказа Чехова. Дневной пиар.
«Милый дружбанок, Вольдемар! - писал он. - И пишу тебе письмо. Поздравляю вас с престолом и желаю тебе всего от господа бога. Нету у меня ни отца, ни маменьки, только ты у меня один остался».
БАБ перевел глаза на темное окно, в котором мелькало отражение его свечки, и живо вообразил себе своего друга Вольдемара, служащего сторожем общака у господ олигархов. Это маленький, тощенький, но необыкновенно юркий и подвижной старикашка лет 60-ти, с вечно смеющимся лицом и пьяными глазами. Днем он спит в людской Кремля или балагурит с ворами, ночью же, окутанный в просторный тулуп, ходит вокруг кремлевской стены и стучит в свою колотушку. За ним, опустив головы, шагают стражи ФСО и кобелек Димон, прозванный так за свой черный цвет и тело, короткое но с большой головой, похожий на "кыштымского мальчика". Этот Димон необыкновенно почтителен и ласков, одинаково умильно смотрит как на своих, так и на чужих, но кредитом не пользуется. Под его почтительностью и смирением скрывается самое иезуитское ехидство. Никто лучше его не умеет вовремя подкрасться и ляпнуть с экрана про иновации или украсть у народа летнее время. Ему уж не раз отбивали мозг, раза два его ругали, каждую неделю пороли до полусмерти в СМИ, но он всегда оживал.
Теперь, наверно, Вован стоит у кремлевских ворот, щурит глаза на ярко-красные окна церкви Покрова и, притопывая валенками, балагурит с олигархами. Колотушка его подвязана к поясу. Он всплескивает руками, пожимается от холода и, старчески хихикая, щиплет то АП, то думу.
БАБ вздохнул, умокнул перо и продолжал писать:
«А вчерась мне была выволочка. Абрамович выволок меня за волосья на суд и отчесал шпандырем за то, что я забрал у него какие-то деньги и по нечаянности купил замок в Англии.Эмигранты надо мной насмехаются, посылают в кабак за водкой и велят красть у хозяев, а хозяин бьет чем попадя. А еды нету никакой. Утром дают хлеба, в обед каши и к вечеру тоже хлеба, а чтоб чаю или щей, то сами трескают. Милый Володюшка, сделай божецкую милость, возьми меня отсюда домой, на деревню в Москву, нету никакой моей возможности... Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить, увези меня отсюда, а то помру...»
БАБ покривил рот, потер своим черным кулаком глаза и всхлипнул.
«Я буду тебе деньги тырить, - продолжал он, - богу молиться, а если что, то секи меня, как сидорову козу. А ежели думаешь, должности мне нету, то я Христа ради попрошусь к Кирилу сапоги чистить, али заместо Димона в подпаски думы пойду. Владимир милый, нету никакой возможности, просто смерть одна. Хотел было пешком в Россию бежать, да сапогов нету, морозу боюсь. А когда большой куш снова сорву, то за это самое буду тебя кормить и в обиду никому не дам, а помрешь, стану за упокой души молить, всё равно не долго осталось.
«Приезжай, милый солнышко, - продолжал БАБ, - Христом богом тебя молю, возьми меня отседа. Пожалей ты меня сироту несчастную, а то меня все колотят и кушать страсть хочется, а скука такая, что и сказать нельзя, всё плачу. А намедни суд присудил деньгу отдать Абрамовичу, так что упал и насилу очухался. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... А еще кланяюсь всем в ноги. Остаюсь твой друг Борис, милый Володюшка приезжай».
БАБ свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в конверт, купленный накануне за на последний фунт... Подумав немного, он умокнул перо и написал адрес:
На деревню Путину.
Потом почесался, подумал и прибавил: «Владимиру Владимировичу».
Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя зашел в ванную... За ним тихо промелькнула тень.
Оригинал взят у monsag в Последнее письмо Березовского или на деревню к ......