Мой род. Из книги Д. Шлёнского "Истории одной улицы"

[prosto_gost]

Иконописец Сенчило-Стефановский и его потомки

Один из самых первых домов, возведенных на Спуске в начале XIX века, принадлежал губернскому секретарю Котельникову, получившему «пустопорожнее» место под застройку напротив Андреевой горы. Около 1854 года эта усадьба (под нынешним номером 32), состоявшая уже из нескольких одно- и двухэтажных домов, перешла во владение преподавателя Киево-Подольского дворянского училища, художника-иконописца Алексея Фроловича Сенчило-Стефановского (1808-22.08.1861).

Семейство Сенчило (или Сенчилло, как они позже стали себя именовать) перебралось из Нежина в Киев, где его глава Фрол Степанович, известный своими росписями церквей, был сразу принят в иконописный цех, куда позже вступил и его сын. Спустя несколько лет Алексей Фролович успешно сдал специальные экзамены в Петербургской Академии Художеств и был удостоен звания учителя рисования уездных училищ.

Писатель Василий Барщевский (1822-1915) вспоминал на склоне лет своего учителя: «Он приносил в класс много картинок, на которых были изображены: руки, ноги, уши, глаза, нос, до головы включительно. Каждый ученик брал себе одну из них, по своему желанию, для снятия копий. Вскоре водворялся порядок, и наступала образцовая тишина. В это время г. Сенчило брал в руки карандаш, садился рядом с одним из учеников класса и объяснял все приемы для снятия верной копии с изображенной на картонке части человеческого тела; рисовал он без устали, переходя от одного ученика к другому…



Он умело выравнивал почерк каждого из нас и утверждал, что по почерку письма можно знать даже характер. С нами, детьми, он обращался не как учитель известного предмета, а как ремесленник или художник. И мы старались с особым рвением выполнять то хорошее, на что он нам так искренне указывал».

Помимо своей педагогической работы, Алексей Сенчило-Стефановский продолжал отцовское дело, и его росписи в подольских церквях Николы Притиски и Николы Набережного были выполнены с таким техническим мастерством, что сохранились до сегодняшнего дня, несмотря на прошедшие бурные столетия.



Алексей Сенчило-Стефановский. Фрагмент росписи церкви Николы Набережного в Киеве, 1852

В 1843 году он, благодаря своему соседу, украинскому писателю Пантелеймону Кулишу, познакомился с приехавшим из Петербурга Тарасом Шевченко и в течении нескольких дней водил его по Киеву, показывая достопримечательности города, поразившие воображение поэта.

А уже следующим летом, по направлению Археографической комиссии, Шевченко и Сенчило отправились на раскопки скифского кургана Перепятиха, расположенного неподалеку от города Василькова.



А. Сенчило-Стефановский. Наружный вид кургана Перепятиха. Литография, 1846

«Комиссия, через одного из своих членов, ординарного профессора Иванищева, исследовала все четыре кургана, указанных в грамоте князя Андрей Боголюбского, - рассказывалось в роскошном фолианте «Древности», изданном Временной комиссией для разбора Древних Актов в 1846 году. Великая могила и курган на Невесёловском поле остались неприкосновенными; курган Перепетовка был разрываем любопытными, но разрытие ограничивалось только небольшою частью верхней оболочки; курган Перепетов найден срытым до основания, и остались насыпи, его окружающие.



А. Сенчило-Стефановский. Дно кургана в горизонтальном разрезе. Литография, 1846

Народное предание гласит, что в незапамятные времена в окрестностях Киева жил предводитель неведомого народа Перепет. Однажды, услышав о приближении неприятеля к своим областям, он собрал войско и, оставив жене управление, отправился против неприятеля. Жена долго не получала никаких известий; наконец, увидела сон, предвещавший погибель ее мужа. Чтобы спасти супруга или отомстить за его смерть, она собрала дружину и отправилась по следам мужа. Рано утром, когда туман скрывал поля, она встречает какое-то войско. Приняв его за неприятельское, убившее ее мужа и истребившее его дружины, она нападает с яростью и, в первом пылу битвы, убивает своего мужа. После битвы, узнав свою ошибку, жена Перепета с отчаяния сама лишила себя жизни. Дружины насыпали над их телами две высокие могилы и назвали одну из них Перепетом, другую Перепетовкою».



А. Сенчило-Стефановский. Мониста из кургана Перепятиха. Литография, 1846

Алексей Сенчило работал тогда над иллюстрациями для будущего альбома, а Тарас делал этнографические наброски и собирал фольклорный материал. Вернувшись в Киев, Шевченко поселился в Козьеболотском переулке и друзья встречались чуть ли не каждый день. Тогда же Тарас познакомился и с оригинальной городской личностью - франтом и «карбонарием сороковых годов», историком Виктором Аскоченским (1813-1879).

…Аскоченский тогда «баловался» стихотворениями и одно из них даже посвятил Андреевской церкви, но как писал Николай Лесков «его муза, под силу ему самому, была своенравна и очень неуклюжа»:

«Гору высокую скрыли густые туманы -

Гору святую, где древле Андрей Первозванный

Знамя спасенья поставил с святою молитвой,

Словом пророческим благоприветствуя гору.

Не видно вершины высокой горы, а над нею

Словно повисла на облаке чудная церковь:

Острые шпицы ее к небу стремятся,

Главы сребристые ярко играют на солнце…

И странно и сладко для сердца такое виденье,

И просится сердце на небо с покорной молитвой»…

А Сенчило, по странному стечению обстоятельств, вскоре оказался на Андреевском спуске, поселившись прямо под сенью знаменитого собора. Увиделись же старые приятели лишь после многолетней ссылки Шевченко, когда Тарас Григорьевич смог приехать в Киев. Поэт остановился и прожил несколько дней у Алексей Фроловича, посетив заодно и своего давнего знакомого - польского писателя Михаила Грабовского, выстроившего по соседству на Спуске двухэтажный особняк. Уже из Петербурга, 1860 году, за год до смерти, Шевченко прислал Сенчило вышедший «Кобзарь» с трогательной надписью, а также изданный им «Букваръ» для распространения в воскресных школах.

Старый художник ненамного пережил своего закадычного товарища - он умер спустя полгода и был похоронен на Щекавицком кладбище, а усадьба перешла по наследству к его племяннику Михаилу.



Уцелевший фрагмент свода церкви Николы Притиска с фреской А. Сенчило-Стефановского после обрушения купола. Фото 25 мая 1983 года

Михаил Кириллович Сенчилло (1849-1920-е) также занимался росписями храмов и имел трех дочерей, одна из которых, Дарья (Дора), вышла замуж за Петра Якутовича, сына церковного подрядчика. Вскоре у них родился первенец - будущий генерал Вячеслав Якутович (1906-1965).



Петр Лукич Якутович и Дора Михайловна Сенчилло, 20 сентября 1906

Его внук, украинский художник и актёр Сергей Якутович в одном из интервью вспоминал: «Мій дід, який унаслідував красу своєї матері, замолоду виглядав, як Жан Маре. Вона ж в часи Центральної Ради працювала в секретаріаті Грушевського машиністкою. Щоранку до будинку подавався «ізвозчик», і вона, разом зі своїм «Ундервудом», всідалася і їхала на працю (не залишала на місці роботи друкарську машинку, щоб не вкрали), а свого непокірного Славка записала в пластуни чи бойскаути, і це вплинуло на його подальшу долю. Коли Петлюра відходив, 13-літній Славко утік з дому й пішов разом із ним. Після Петлюри він спершу потрапив до атамана Зеленого, потім - до Будьонного, а командиром його ескадрону був Рокосовський».



Возле здания Украинской Центральной Рады, фото 1917 года

К тому времени старшие Синчилло через Одессу уехали в Константинополь, а юный сорвиголова появился снова в Киеве, где пробовал себя в роли журналиста, переводя на украинский язык стихи и книги для детей. Он женился на соседке по дому Прасковье Фёдоровне Котовой, и уже на Кудрявской улице, куда переехало молодое семейство, появился на свет будущий выдающийся украинский график и мастер офорта, художник-постановщик культового фильма «Тіні забутих предків» Георгий Якутович (1930-2000).



Советский и украинский художник, график Георгий Вячеславович Якутович в мастерской, 1970-е

Но Вячеславу не сиделось на месте, он вернулся в армию, окончил военное училище и академию. А с началом войны командовал десантными операциями, выводил войска из окружения и защищал Пулковские высоты. В беседе с военными журналистами он признавался: «Мне всего тридцать семь лет, а подумаешь - чёрт его знает, сколько всего было! Даже стихи писал! Пять ранений, оторвано ухо, три контузии, а здоров как бык! Сто пятнадцать сантиметров объём грудной клетки. А погоны ношу - семнадцать сантиметров, даже у (маршала) Говорова короче: шестнадцать!»



Советский военачальник, генерал-майор Вячеслав Петрович Якутович, 1944

О других же дочерях Михаила Синчилло родственники долгое время ничего не знали, пока в начале 2000-х годов не объявился сын Зинаиды - Мишель Орлон (1916-2005), проживавший во Франции.

«Він народився й жив у Києві, - вспоминал Сергей Якутович, - в тому ж самому будинку на Андріївському узвозі. Доля його просто карколомна. Десь у 1939-му помер його батько, а він залишився з матір’ю і хворою сестрою. Коли прийшли німці, то відправили його сестру разом із мамою і з ним до... санаторію, бо вони мали німецьку кров. Поїхали лікуватися, але по дорозі поїзд розбомбили, і всі загинули, окрім нього. Він залишився один посеред Німеччини. Далі йому випав дитбудинок, де він добре підучив німецьку мову, а під кінець війни - гітлер-югенд, вервольф - один на трьох фауст-патрон. А ще на заводі «Месершміт» він встиг закінчити щось на зразок ремісничого училища. Коли звільнили ту територію американці, йому випав табір для переміщених осіб. До Союзу повертатися не захотів і працював льотним інженером у Бельгії. Далі перебрався до Франції, де став непересічним колекціонером. Коли я одного разу побував у нього в гостях, побачив у його паризькому будинку дивовижне зібрання картин, серед яких були роботи Серебрякової, Гончарової та інших російських корифеїв, а ще бачив його фантастичну нумізматичну колекцію. Якийсь час він працював у відомому видавництві «Посев» і журналістом в газеті «Новое русское слово».

Мішель жваво цікавився Києвом і запитував мене: «А де листи Тараса Шевченка, які зберігались у нашому будинку? А італійські натюрморти, які хотів купити Ханенко?». Якесь зовсім інше життя»...



Советский и украинский художник, график Сергей Георгиевич Якутович в мастерской, Киев, 2000-е

Старый же дом Сенчило-Стефановского, выходивший своими окнами на Андреевский спуск, снесли ещё к празднованию 1500-летия Киева, когда избавлялись на улице от откровенных «развалюх». Долгое время на месте бывшей усадьбы и фруктового сада был пустырь, на котором художники выставляли свои работы. Однако, уже в наши дни, в глубине участка, возвели элитный жилой дом, а по красной линии спуска - двухэтажный особняк, отдалённо напоминающий неосуществлённый проект ренессансной постройки, задуманной ещё в середине XIX века неисправимым романтиком литератором Михаилом Грабовским



Дом 32 по Андреевскому спуску, принадлежавший семейству Сенчилло, фото 1907 года

Материал взят из книги Николая Шленского «Истории одной улицы» , фото из архива семьи. https://disk.yandex.ru/i/3XCJAlV8tG0YZQ