еще про сон с угнанной машиной
наверное, это счастье, что я не помню свои сны. Потому что многие из них очень реальны, и если их переживать еще раз наяву - мне было бы сложнее жить. Поясню.
я действительно ощущала себя мужчиной во сне. В его физических параметрах. Т.е. я была выше, шире в плечах, стремительнее в движениях. За машиной я реально мчалась изо всех сил. Я чувствовала, как легкие, хрипя, загребают как можно больше морозного воздуха, как мышцы напрягаются в струну - лишь бы шаг был шире и я стремительнее. Дорога была скользкой. Я была в черных дорогих башмаках. И в костюме - сером. Мне было прохладно. Но я не замечала. Я была зла. Нет, я была в ярости. В той стремительной ярости, которая вскипает, смешиваясь с паникой и ненавистью: это моя машина! Убью гада! И в это время мне подворачивается другая машина, откуда вываливаются на дорогу две бабы, одна из которых душит другую. Водителя-мою знакомую... Эта "вселенская" несправедливость - стала еще большим катализатором, превращая меня в Халка. Бабу-душительницу мы тоже упускаем. И тут ярость просто вырывается из меня. Я становлюсь бушующей машиной отчаяния, которая крушит все, что попадается под руку. Все стоящие на стоянке остальные машины (благо они были демократических моделей). Я чувствую хруст стекла под ботинком. Я не просто мечусь от одной груды железа к другой - я в неистовом каком-то танце... Все смешивается. Окровавленные кулаки, грязный снег, слезы... И ощущение, что я сирота... Без своей невероятно красивой зелено-бирюзовой машины... Все... Ее больше нет в моей жизни. Окончательно.
и вдруг к ларьку на автостоянке подходит бомж. А за ним гуськом идут два мальчика. Все очень плохо одеты. Самый младший - так и вовсе - практически раздет. Эти люди, будто из другой реальности - проходят мимо меня, как привидения. И младшенький останавливается, почти украдкой, наши головы оказываются наравне. Я сижу на коленях с опущенной головой. Он гладит меня по волосам. И спрашивает: неужели взрослые люди могут огорчаться и плакать? Ведь они такие сильные. Они всегда все могут в своей жизни изменить...
и тут меня во сне буквально прошибает совершенно новый, открывшийся план, что вот он - несчастный, замордованный жизнью, ребенок без детства. Ребенок, мечтающий уже сейчас быть взрослым, чтобы быть в силах противостоять своей участи...
и так далеко оказалось мое горе. И так близко его сила и его слабость... Что меня вообще во сне эмоционально вынесло. Я сгребла его в охапку, пытаясь согреть дрожащее от холода маленькое тельце... И действительно заплакала от горя. Скупыми мужскими слезами.
я когда проснулась... У меня одна мысль была - а есть ли таблетки от этого?
я - девочка.
я действительно ощущала себя мужчиной во сне. В его физических параметрах. Т.е. я была выше, шире в плечах, стремительнее в движениях. За машиной я реально мчалась изо всех сил. Я чувствовала, как легкие, хрипя, загребают как можно больше морозного воздуха, как мышцы напрягаются в струну - лишь бы шаг был шире и я стремительнее. Дорога была скользкой. Я была в черных дорогих башмаках. И в костюме - сером. Мне было прохладно. Но я не замечала. Я была зла. Нет, я была в ярости. В той стремительной ярости, которая вскипает, смешиваясь с паникой и ненавистью: это моя машина! Убью гада! И в это время мне подворачивается другая машина, откуда вываливаются на дорогу две бабы, одна из которых душит другую. Водителя-мою знакомую... Эта "вселенская" несправедливость - стала еще большим катализатором, превращая меня в Халка. Бабу-душительницу мы тоже упускаем. И тут ярость просто вырывается из меня. Я становлюсь бушующей машиной отчаяния, которая крушит все, что попадается под руку. Все стоящие на стоянке остальные машины (благо они были демократических моделей). Я чувствую хруст стекла под ботинком. Я не просто мечусь от одной груды железа к другой - я в неистовом каком-то танце... Все смешивается. Окровавленные кулаки, грязный снег, слезы... И ощущение, что я сирота... Без своей невероятно красивой зелено-бирюзовой машины... Все... Ее больше нет в моей жизни. Окончательно.
и вдруг к ларьку на автостоянке подходит бомж. А за ним гуськом идут два мальчика. Все очень плохо одеты. Самый младший - так и вовсе - практически раздет. Эти люди, будто из другой реальности - проходят мимо меня, как привидения. И младшенький останавливается, почти украдкой, наши головы оказываются наравне. Я сижу на коленях с опущенной головой. Он гладит меня по волосам. И спрашивает: неужели взрослые люди могут огорчаться и плакать? Ведь они такие сильные. Они всегда все могут в своей жизни изменить...
и тут меня во сне буквально прошибает совершенно новый, открывшийся план, что вот он - несчастный, замордованный жизнью, ребенок без детства. Ребенок, мечтающий уже сейчас быть взрослым, чтобы быть в силах противостоять своей участи...
и так далеко оказалось мое горе. И так близко его сила и его слабость... Что меня вообще во сне эмоционально вынесло. Я сгребла его в охапку, пытаясь согреть дрожащее от холода маленькое тельце... И действительно заплакала от горя. Скупыми мужскими слезами.
я когда проснулась... У меня одна мысль была - а есть ли таблетки от этого?
я - девочка.