Пер Валлё, Май Шеваль. "Смеющийся полицейский" (Den skrattande polisen). #31
Площадь Мариаторгет, где Нордин ждал Ёрансона, в середине 1960ых
Вот уже три вечера подряд Ульф Нордин бродил по Стокгольму в своей охотничьей шляпе и шерстяном плаще и пытался завязать контакты с преступным миром. Он посещал кафе, кондитерские, рестораны и дансинги, где, как показала Белокурая Малин, бывал Ёранссон.
Иногда он ездил в автомобиле. В пятницу вечером он сидел в автомобиле и разглядывал Мариаторгет, причем не наблюдал ничего интересного за исключением двух мужчин, которые тоже сидели в автомобиле и что то высматривали. Он не знал их, но догадывался, что это патруль, переодетый в штатское, или кто то из отдела по борьбе с наркотиками.
Эти походы не прибавили ему знаний о человеке, которого звали Нильс Эрик Ёранссон. В дневное время ему все же удалось дополнить информацию Белокурой Малин. Он проверил данные по церковным книгам, в бюро трудоустройства моряков и у бывшей жены Ёранссона, которая жила в Буросе и утверждала, что почти не помнит своего бывшего мужа. Она не видела его вот уже двадцать лет.
В субботу утром Нордин доложил Мартину Беку о своих ничтожных результатах. Потом он начал писать длинное грустное письмо своей жене в Сундсвалл. При этом он время от времени виновато поглядывал на Рённа и Колльберга, которые громко стучали на пишущих машинках. Он еще не закончил письмо, когда в кабинет вошел Мартин Бек.
- Какой идиот отправил тебя в город? - спросил он.
Нордин торопливо прикрыл письмо копией рапорта, так как только что написал: «У Мартина Бека с каждым днем появляются новые странные причуды, а вид становится все более и более кислым».
Колльберг выдернул лист бумаги из каретки и сказал:
- Ты сам.
- Что? Я?
- Ну да. В среду, когда здесь была Белокурая Малин.
Мартин Бек недоверчиво посмотрел на Колльберга.
- Странно, - сказал он, - Я этого не помню. Однако в любом случае бессмысленно отправлять с таким заданием норландца, который с трудом находит Стуреплан.
Нордин сидел с обиженной миной, но в глубине души был согласен с Мартином Беком.
- Рённ, - сказал Мартин Бек, - выясни, где бывал Ёранссон, с кем дружил, чем занимался. И попытайся найти того Бьёрка, у которого он жил.
- Хорошо, - сказал Рённ.
Он был занят составлением списка всех возможных значений последних слов Шверина. Начал он с «день… рукой». А последняя версия выглядела: «один.. рак… ай».
Каждый был занят своим участком работы.
В понедельник Мартин Бек встал в половине седьмого после почти бессонной ночи. Он плохо себя чувствовал, а от шоколада, который он выпил на кухне за компанию с дочкой, лучше ему не стало. Остальные члены семьи еще не появились. У жены к утру был особенно крепкий сон, а сын, вероятно, унаследовал эту черту от нее, потому что ему всегда было трудно просыпаться по утрам. Только Ингрид вставала в половине седьмого, и без четверти восемь дверь за ней уже закрывалась. Всегда. Инга считала, что по ней можно проверять часы.
Инга явно испытывала слабость к штампам. Можно было составить список фраз и оборотов, которыми она обычно пользовалась, и продать его как пособие для истощенных от потуг журналистов. Что то вроде шпаргалки. Книга должна называться: «Умеешь говорить - умеешь писать».
Вот о чем размышлял Мартин Бек.
- О чем ты думаешь, папа? - спросила Ингрид.
- Ни о чем, - машинально ответил он.
- Я с весны не видела, чтобы ты смеялся.
Мартин Бек оторвал взгляд от клеенки, на которой были изображены танцующие гномы, и попытался с улыбкой посмотреть на дочь. Ингрид прекрасная девушка, но это тоже не повод для смеха. Ингрид встала и пошла за учебниками. Когда отец надел пальто и шляпу, она уже ждала его, держась за дверную ручку. Он взял у нее портфель. Это был старый, потертый кожаный портфель, облепленный цветными эмблемами ООН.
Это тоже была привычка. Он нес портфель Ингрид точно так же, как десять лет назад, когда она в первый раз пошла в школу. Разница лишь в том, что тогда он держал ее за руку.
Маленькую, горячую и вспотевшую ручку, дрожащую от возбуждения и страха. Когда он перестал водить ее за руку? Он не помнил.
- На Рождество ты точно будешь смеяться, - сказала она.
- Неужели?
- Да. Когда увидишь мой рождественский подарок. - Она нахмурила брови и добавила: - Я даже не представляю себе, чтобы можно было не смеяться.
- Кстати, а ты что хотела бы получить?
- Лошадь.
- А где ты ее поставишь?
- Не знаю. Но мне хочется иметь лошадь.
- Знаешь, сколько она стоит?
- К сожалению, знаю.
Они расстались.
На Кунгсхольмсгатан его ждали Гюнвальд Ларссон и расследование, которое при всем своем желании нельзя было назвать профессиональным. Хаммар был настолько тактичен, что подчеркнул это не далее как вчера.
- А как там с алиби у Туре Асарсона? - поинтересовался Гюнвальд Ларссон.
- Алиби Туре Асарсона является одним из самых надежных в истории криминалистики, - сказал Мартин Бек. - В критический момент он произносил речь в присутствии двадцати пяти человек. И находился в городской гостинице в Сёдертелье.
- Ага, - печально принял к сведению Гюнвальд Ларссон.
- Кроме того, с твоего позволения, выглядит не очень логичным предположение, будто бы Гёста Асарсон не заметил собственного брата, садящегося в автобус с автоматом под плащом.
- Кстати, насчет плаща, - сказал Гюнвальд Ларссон. - Он должен был быть очень просторным, если под ним удалось спрятать тридцать седьмую модель. Скорее всего автомат лежал в чемоданчике.
- Тут ты прав.
- Да, иногда и я бываю прав.
- Нам просто повезло, - сказал Мартин Бек, - что вчера вечером ты оказался прав. В противном случае хорошо бы мы сейчас выглядели. - Он ткнул в сторону собеседника сигаретой и добавил: - Но в один прекрасный день ты влипнешь в нехорошее дело, Гюнвальд.
- Не думаю, - ответил Гюнвальд Ларссон и, тяжело ступая, вышел из кабинета. В дверях он столкнулся с Колльбергом, который торопливо уступил ему дорогу и, покосившись на широкие плечи Ларссона, спросил:
- Ну, как там наш живой таран? Раздосадован?
Мартин Бек кивнул. Колльберг подошел к окну.
- Черт бы побрал все это, - вздохнул он.
- Она по прежнему живет у вас?
- Да, - ответил Колльберг. - Но только не говори: «Так, значит, ты устроил себе гарем», потому что герр Ларссон уже выразился именно так.
Мартин Бек чихнул.
- Будь здоров, - сказал Колльберг. - Я еле сдержался, чтобы не выбросить его в окно.
Мартин Бек подумал, что Колльберг один из немногих, кто, пожалуй, способен на что то в таком духе.
- Спасибо, - сказал он.
- За что?
- Ты ведь сказал: «Будь здоров».
- Верно. Мало кто знает, что нужно поблагодарить. У меня как то был такой случай. Один фоторепортер избил свою жену и вышвырнул ее голую на снег, потому что она не поблагодарила его, когда он сказал ей: «Будь здорова». Это было в канун Нового года. Естественно, он был пьян. - Колльберг немного помолчал, потом медленно сказал: - Из нее больше ничего нельзя вытянуть, я имею в виду Осу.
- Мы уже знаем, чем занимался Стенстрём, - сказал Мартин Бек.
Колльберг с изумлением уставился на него.
- Знаете?
- Да. Он занимался убийством Терезы. Это совершенно ясно.
- Терезы?
- Да. Тебе не пришло это в голову?
- Нет, - сказал Колльберг. - Не пришло, хотя я просмотрел все дела за последние десять лет. Почему ты ничего мне не говорил?
Мартин Бек задумчиво смотрел на него и одновременно грыз кончик авторучки. Они думали об одном. Колльберг выразил их мысли словами:
- Видно, не все можно передать с помощью телепатии.
- Вот именно, - сказал Мартин Бек. - Кроме того, тот случай с Терезой шестнадцатилетней давности. И ты никогда не участвовал в том расследовании. По моему, единственный, кто остался с тех времен, так это Эк.
- А ты уже просмотрел дело?
- Да нет. Только перелистал. Там две тысячи страниц протоколов. Все документы находятся в Вестберге. Поедем туда?
- Да. Нужно освежить это дело в памяти.
В автомобиле Мартин Бек сказал:
- Ты все же, вероятно, достаточно помнишь это дело, чтобы понять, почему Стенстрём занялся именно Терезой?
Колльберг кивнул.
- Да. Потому что оно было самым трудным из всех, которыми он мог заняться.
- Да Оно было самым трудным и необъяснимым. Он хотел показать всем, на что он способен.
- И позволил застрелить себя, - сказал Колльберг. - О черт! Какая же между этими делами связь?
Мартин Бек не ответил, и больше они уже не разговаривали. Только после того, как они приехали в Вестбергу, остановились перед зданием управления полиции и вышли под снег с дождем, Колльберг сказал:
- А дело Терезы можно было бы раскрыть? Теперь?
- Мне трудно представить себе это, - ответил Мартин Бек.
...................................................
Настоящая рыба бывает только в Астрахани. Тем более, вобла. Заказывайте копченую императорскую воблу только на "Вобломании", по адресту https://voblamania.ru/products/vobla-imperatorskaya--xxl