Мастерская П. Фоменко "Носорог"
Давненько я ничего сюда не писала, а тем временем, более удобной, хоть и малочисленной, платформы для записей так и не найдено.
Мои грандиозные планы на театральную весну сократились по понятным причинам до кроткой программы, тем не менее в этом сложном 2020 году удалось посетить кое-какие постановки. Начну, пожалуй, с любимой Мастерской и их старого спектакля "Носорог".
Спектакль «Носорог» по одноименной пьесе классика театра абсурда Эжена Ионеско, написанной в 1960 году и воспринятой широкими массами как яркое антифашистское и антитоталитарное высказывание, идет на сцене Мастерской Петра Фоменко без малого почти 15 лет. Э.Ионеско «описывал - феноменологически - процесс коллективного перерождения… почему в коллективном сознании возможна мутация и как она происходит». Подобное «оносороживание» не обязательно происходит в неблагополучных социальных обстоятельствах; действие постановки Ивана Поповски разворачивается в мирном городишке на юге Франции: лазурно-голубое небо, залитая солнцем Place de l’Eglise, обрамленная выбеленными двухэтажными домами и ровными рядами деревьев в кадках, стулья кафе аккуратно расставлены в ожидании гостей, из автомата льется голос Жюльетт Греко, жители в отутюженных костюмах и летящих юбках мирно перекидываются новостями. В углу выжидают загадочные фигуры с закутанными лицами, будто сошедшие с картин Магритта, призванные не только вселять тревогу своим видом, но и быть фонической формой носорогов. «Гремит гром», вдали появляется носорог, топот тяжелых ног, звериный рык и вихри пыли - явление интересует всех горожан, все говорят о носорогах; дневной моцион, пляски на площади и размеренная жизнь во Франции пятидесятых сменяются погружением в абсурдистские диалоги персонажей Ионеско. В стороне от всеобщих взволнованных обсуждений носорожьего явления остается один растрепанный дерганый Беранже (Кирилл Пирогов), демонстрирующий горячий интерес лишь при появлении на горизонте бутылки и хорошенькой девицы.
Казалось бы, горячие обсуждения невиданного явления, словесные атаки на мягкотелого Беранже, игра Логика с дрянными силлогизмами и постепенно множащиеся в городе носороги должны держать зрителя в напряжении, но они скучны, а действию не хватает истинного накала: исходная невидаль монотонно повторяется, «механизм» оносороживания работает исправно, «люди превращаются, превращаются, превращаются…» - в итоге можно лишь сказать по этому поводу «подумаешь, эка невидаль». Устав от этой рутины, зритель оживает при действительно ярком натуралистичном преображении самодовольного Жана (Олег Нирян) - его огромный носорог рождается после горячечного сдирания с себя кожи, купания в грязевой ванне и удовлетворенного «болооооото!». Эта баловливая несмотря на всю серьезность действия сцена взбадривает зрителей в финале первого акта, а следующий иной по интонации акт мне показался своебразным зеркалом-ключом к первому действию. Великолепна игра Алексея Колубкова (его же Кнуров и Воланд в других постановках однозначно удались) в роли Дюдара в наполненной тревогой, страданием и маянием встрече Дюдара и Беранже - вот чья метафорфоза действительно поражает, как и крушение последнего бастиона Дэзи (Серафима Огарева) и Беранже.
Мне кажется, задача внести истинную серьезность и глубокое страдание в спектакль была возложена на Кирилла Пирогова, и не сказать, что он с ней не справился за счет, главным образом, финального монолога его рефлексирующего героя-одиночки на фоне наползающих и подавляющих проекций надписи «носороги». Тем не менее, все поводы для удивления и живого интереса к спектаклю сосредоточены преимущественно во втором акте, отчего 3,5-часовой спектаклю смотрится откровенно затянутым, и не совсем понятно, почему этот явный недостаток не был откорректирован за длительную 15-летнюю жизнь постановки. Бесспорна вечная актуальность спектакля о внутреннем готовом с ревом вырваться на волю и умчаться на африканские просторы носороге, но это тот случай, когда вневременной и очень своевременный первоисточник - пьеса Э.Ионеско - несомненно велик, а вот поставленный по нему спектакль - вряд ли.
Мои грандиозные планы на театральную весну сократились по понятным причинам до кроткой программы, тем не менее в этом сложном 2020 году удалось посетить кое-какие постановки. Начну, пожалуй, с любимой Мастерской и их старого спектакля "Носорог".
Спектакль «Носорог» по одноименной пьесе классика театра абсурда Эжена Ионеско, написанной в 1960 году и воспринятой широкими массами как яркое антифашистское и антитоталитарное высказывание, идет на сцене Мастерской Петра Фоменко без малого почти 15 лет. Э.Ионеско «описывал - феноменологически - процесс коллективного перерождения… почему в коллективном сознании возможна мутация и как она происходит». Подобное «оносороживание» не обязательно происходит в неблагополучных социальных обстоятельствах; действие постановки Ивана Поповски разворачивается в мирном городишке на юге Франции: лазурно-голубое небо, залитая солнцем Place de l’Eglise, обрамленная выбеленными двухэтажными домами и ровными рядами деревьев в кадках, стулья кафе аккуратно расставлены в ожидании гостей, из автомата льется голос Жюльетт Греко, жители в отутюженных костюмах и летящих юбках мирно перекидываются новостями. В углу выжидают загадочные фигуры с закутанными лицами, будто сошедшие с картин Магритта, призванные не только вселять тревогу своим видом, но и быть фонической формой носорогов. «Гремит гром», вдали появляется носорог, топот тяжелых ног, звериный рык и вихри пыли - явление интересует всех горожан, все говорят о носорогах; дневной моцион, пляски на площади и размеренная жизнь во Франции пятидесятых сменяются погружением в абсурдистские диалоги персонажей Ионеско. В стороне от всеобщих взволнованных обсуждений носорожьего явления остается один растрепанный дерганый Беранже (Кирилл Пирогов), демонстрирующий горячий интерес лишь при появлении на горизонте бутылки и хорошенькой девицы.
Казалось бы, горячие обсуждения невиданного явления, словесные атаки на мягкотелого Беранже, игра Логика с дрянными силлогизмами и постепенно множащиеся в городе носороги должны держать зрителя в напряжении, но они скучны, а действию не хватает истинного накала: исходная невидаль монотонно повторяется, «механизм» оносороживания работает исправно, «люди превращаются, превращаются, превращаются…» - в итоге можно лишь сказать по этому поводу «подумаешь, эка невидаль». Устав от этой рутины, зритель оживает при действительно ярком натуралистичном преображении самодовольного Жана (Олег Нирян) - его огромный носорог рождается после горячечного сдирания с себя кожи, купания в грязевой ванне и удовлетворенного «болооооото!». Эта баловливая несмотря на всю серьезность действия сцена взбадривает зрителей в финале первого акта, а следующий иной по интонации акт мне показался своебразным зеркалом-ключом к первому действию. Великолепна игра Алексея Колубкова (его же Кнуров и Воланд в других постановках однозначно удались) в роли Дюдара в наполненной тревогой, страданием и маянием встрече Дюдара и Беранже - вот чья метафорфоза действительно поражает, как и крушение последнего бастиона Дэзи (Серафима Огарева) и Беранже.
Мне кажется, задача внести истинную серьезность и глубокое страдание в спектакль была возложена на Кирилла Пирогова, и не сказать, что он с ней не справился за счет, главным образом, финального монолога его рефлексирующего героя-одиночки на фоне наползающих и подавляющих проекций надписи «носороги». Тем не менее, все поводы для удивления и живого интереса к спектаклю сосредоточены преимущественно во втором акте, отчего 3,5-часовой спектаклю смотрится откровенно затянутым, и не совсем понятно, почему этот явный недостаток не был откорректирован за длительную 15-летнюю жизнь постановки. Бесспорна вечная актуальность спектакля о внутреннем готовом с ревом вырваться на волю и умчаться на африканские просторы носороге, но это тот случай, когда вневременной и очень своевременный первоисточник - пьеса Э.Ионеско - несомненно велик, а вот поставленный по нему спектакль - вряд ли.