Общество приходит самому себе на помощь
У нас в Польше, в соседних странах Европы и странах бывшего СССР очень любят поговорить о самореализации человека. И слово то какое правильное: не саморазвитие, не самосовершенствование, современные верха интересует именно самореализация людей, ведь люди- очень ценный товар, а если еще и сами смогут продаваться, так просто отлично! И множество курсов, программ, институтов работают на такую вот продажу людей, но мы это культурно называем малым бизнесом, предпринимательской инициативой.
Более того, общаясь со своими сверстниками, часто приходится наблюдать такую картину: общих знаний о том, что же происходит в обществе, как происходит производство общественных благ и их распределение катастрофически мало, но меж тем многие из моих знакомых уверены, что малый бизнес - это не то что работать на какого-то дядю! Основания для такого суждения им кажутся железными: они сами определяют в какую сферу приложат свои силы, они сами получают выгоду и т. д. Однако, если продолжить беседу, то выяснится, что чаще всего все помыслы строителей капитализма не идут дальше торговли, что логично: промышленный труд, а тем более его организация требует многих, политехнических знаний, а современное образование, которое построено как кузница винтиков машины разделения труда знает о политехничности знания лишь по вывескам политехнических ВУЗов. Как результат такого образования мы и получаем человека, который ничего не знает дальше своей предметной области и готов поверить частенько самым абсурдным небылицам. А что еще остается человеку, который не видит цельной картины развития природы и общества? Может ли такой человек, живущий в маленьком, шатком мирке, окруженном мраком незнания даже помыслить, не то что сделать, о прорывах в средствах производства общества или в производственных отношениях?
Конечно, нет. Он просто не увидит той проблемы в развитии производственных сил и отношений, которые требуют его участия. Оглядываясь вокруг в этом обществе школьникстудент, вместо людей готовых взять на себя ответственность на всех этапах дела, видит хищников готовых вцепиться за копейку в глотку другому или роботов, которые стремятся побыстрее уйти с опостылевшей им работы домой, где будут желать побыстрее заснуть и дожить до очередного утра, которое будет не слишком отличаться от прежнего. О каком же саморазвитии здесь можно говорить? О какой работе на себя? Только о саморазвитии «профессионального кретинизма» и работе на свой кошелек, а не на себя. Конечно не все люди, далеко не все становятся такими: ведь происходят новые открытия, появляются на руинах революционные технологии - да есть люди, которые действительно творческие и ответственные за свое дело, но как много тех кого сломало нынешнее общество, кто не может или не хочет взглянуть дальше сегодняшнего дня, выше своих повседневных потребностей.
Научный коммунизм всегда считает первостепенным смену как экономической базы общества, так и сознания человека. Причём это изменение должно дать новое сознание человека, которое всегда может мыслить даже в самом мелком вопросе как хозяин всего общества1, которое позволяет всегда понимать как достичь гармонии своих интересов, не принижая ни один из них. Личное должно согласовываться с общественным, а общественное помогать личному. Но это требует деятельного, ответственного подхода человека в любом вопросе, умение видеть проблему и смело идти до конца в борьбе за ее решение, не боясь уничтожить отжившие и создать новое.
Разве такое возможно? Нет, это невозможно! Не может быть так, чтобы человек занимался общественными делами столь же эффективно как личными. И один из главных доводов такой точки зрения: СЭВ провалился, а все успехи связаны с коммерческими фирмами, ни одного серьезного, устойчивого общественного проекта не нацеленного на прибыль и имеющего значений для всей экономики, науки мы назвать не можем.
Относительно первого аргумента замечу здесь что сказать о полном провале СЭВ никак нельзя: промышленность всех европейских стран СЭВ почти всецело является наследием эпохи его активной работы, хотя, современные силы, управляющие обществом, просто не способны грамотно и полезно для общества распоряжаться этим наследием. Потому оно всё более разрушается, что относится и к системам социальной помощи, которые так прочно нас приучают ассоциировать с «Западом», но которые родились и развивались в СССР. Только под нажимом «западного» организованного пролетариата капитализм был вынужден в метрополиях дотягиваться в этих областях до уровня СЭВ, хотя сейчас мы действительно отстаем и в этом направлении.
Потерпел поражение СЭВ в первую очередь в области образования и производственных отношений. И как раз в том отношении, что общественная ситуация, которая складывалась после 1917 года создала условия для активного проявления инициативы народными массами. Забитые и униженные ранее низы, расправляя плечи явили Советскому Союзу немалое количество выдающихся конструкторов, ученых, врачей, учителей, изобретателей-самоучек. В Польше происходили сходные процессы после установления народной демократии: если во времена Российской Империи великий польский математик Серпиньский вынужден был учить детей рабочих подпольно, под страхом репрессий, то в народной Польше математическая школа, заложенная трудами Серпиньского пополнилась очень многими хорошими математиками, а вклад польской математической школы был признан на международном уровне. Как видим победа нового общественного строя приводила к появлению многих новых, прогрессивных идей и начинаний. Однако они наталкивались на множество проблем. Конечно, были и те, которые преследуют всех новаторов во все эпохи: ограниченность ресурсов общества, неготовность производственных сил и т. д. Однако, кроме них были и другие проблемы, связанные с недостаточным раскрытием потенциала людей в решении проблем общества. С одной стороны все страны СЭВ развивали и очень неплохо, между прочим, систему всеобщего среднего и специального образования. Человек мог рассчитывать на получение высшего образования и причем бесплатного без каких-либо оговорок и ограничений. В этом отношении любая страна народной демократии была на шаг впереди капиталистических стран, а нынешняя Польша вместе с новыми антикоммунистическими законами, либеральной социально-экономической политикой избавляется отнюдь не только от социалистического прошлого, но и от системы образования, которая была обращена к каждому, из которой сейчас наоборот стремятся сделать образование привилегией отдельных лиц и групп.
В СССР в 20-ые и 30-ые годы успешно ликвидировали неграмотность менее чем за десять лет. В США же, которые являются одним из ярчайших примеров современного капитализма, задача ликбеза среди населения до сих пор числится в разряде стратегических. А ведь такой скоростной ликбез стал возможен только благодаря тому, что огромное количество людей включилось в этот процесс, причем многие добровольно, считая это своей обязанностью. В этом процессе государство играло роль поддержки самостоятельного решения обществом своих же проблем. Однако и тут мы стремительно догоняем цитадель «свободного мира»: армия беспризорных детей никого не волнует ни с точки зрения социальной, ни с точки зрения образовательной. Отдельные благотворительные акции и программы не в силах заменить собой организованной и целенаправленной политики по искоренению детской беспризорности. А ведь это многомиллионная армия, войдя во взрослую жизнь, окажется той силой, которая не будет достаточно подготовленной, чтобы понять и управлять ходом общественного развития себе и другим на пользу. Их захватит стихия общественных конфликтов и проблем, которые для них будут абсолютны и вечны. Да и обычные дети не только Польши, но и многих других стран мира, живя в обществе, его же бояться! Они бояться вникать в общественные процессы, дискутировать о них, иметь на них свою точку зрения. Для них это мистика и при чем они чувствуют, что эта мистика ничего хорошего им не сулит. Часто эта доведенная до отчаяния молодежь выходит на улицы, вступает в схватки с господствующим классом, но... не может противопоставить ему обоснованного плана действий по переустройству общества, а потому она ограничивается лишь отрицанием ради отрицания, а в конечном счете загоняет себя в изоляцию, сталкивается с сильным и организованным отпором, правящих классов, которые неумолимо и жестко давят последние очаги сопротивления.
В первую очередь такие неудачи связаны с тем, что бунтующая молодежь очень редко осознает, что в своей разрозненной борьбе она противостоит отнюдь не кучке злодеев, как ей хотелось бы думать. Противостояние идет целому классу, причем классу, который контролирует общество и организовал его под свои интересы и в политическом и в экономическом плане. Это и есть суть государства, если отвлечься от красивых слов о его примеряющей роли в обществе и подобных же задач, которые решала лучше даже мать Тереза, нежели государство за все тысячелетия своего существования. У господствующего класса за спиной вся система производственных отношений, карательные органы, которые лучше чем кто-либо еще понимают, что с господствующими классами они связаны сильнее, чем мать с сыном. И вот со всеми этими более чем реальными и материальными силами сталкивается горстка людей, которая ничего даже отдаленно похожего за собой не имеет, а имеет лишь светлую идею в головах. Но эта идея не имеет никакого значения вне их голов без соответствующей общественной базы в мире реальном.
Эту простую мысль пытался донести до всех Маркс в своей знаменитой работе «Немецкая идеология». Но не смотря на сотни жесточайших уроков общественной борьбы все так же на улицы вылетают толпы народа, которые ожидают проведения победоносного карнавала, а с удивлением обнаруживают, что противники светлых идей отнеслись к происходящему куда серьезней, чем новоявленные революционеры и полностью готовы задавить любое сопротивление.
С чем же связано такое очевидное непонимание азбучных истин общественной борьбы? Посмотрим на то, как организовано наше образование, впрочем не только наше. Когда школьнику преподают вполне конкретные, живые вещи, то преподносят их мертво-абстрактными тезисами учебника, вопросами теста или еще какой-нибудь глупостью, которая в первую очередь нацелена на организацию длинных цепочек финансирования фирм-посредников, фирм, контролирующих этих посредников, издательств, и конечно же самих госорганов - школ и министерств. В этой сложной схеме ребенок по субъективной цели всего лишь формальный предлог для перераспределения финансовых потоков. Ребенок это хорошо чувствует сам, а потому и сам он становится заинтересованным лишь в формальном результате, чтобы бал был выше. А для достижения этой цели отлично работает принцип случайного подбора или полуслучайного.
Система образования, адаптирующаяся под результат теста все более подсказывает ребенку: никто не заинтересован в результатах твоего труда, никому не интересно что-либо видеть дальше своего предмета, плана. Приходит вот в такое единое для всех разделение ребенок, которого жизнь до школы приучала все воспринимать как единое целое, наказывала за непонимание этого единства и начинает все познавать сначала как единое. Отказ от этого происходит тяжко, а особенно тяжко ребенок отрывает общественное от познания, хотя не может он его оторвать, а потому мы и наблюдаем, что дети нарушают дисциплину, отвлекаются. А как ему не отвлекаться! Это наши чиновники министерства просвещения могут себе позволить обращаться со знанием как с вещью в себе полностью изолированной от социальных отношений, в которых живет, растет и мыслит ребенок. Ребенок же не может получать знания вне общества, вне общественной оценки и практики. Вот и вынужден наш юный бедняга кустарными методами, вслепую искать: а куда же притянуть эти самые загадочные «знания»?! А уж когда из всех наук еще и методично вытравляют их историю становления, а ведь, по сути, историю людей, общественной практики, которая открывала и использовала те самые знания, то ребенок и усваивает, что все эти знания всего лишь пустышки, которые нужны лишь затем что бы учителя не потеряли свои рабочие места за ненужностью, а взрослые могли упрекнуть: «Как же ты этого можешь не знать?!» Но правда на простой детский вопрос: «а зачем мне все это вы преподаете?» современная система образование отвечала что-то невнятное про культуру человека и общий уровень да приличия.
Ах да, чуть не забыл, ещё один замечательный ответ системы образования: вам все это когда-нибудь понадобиться! Обязательно понадобится, но вот когда мы не знаем! Почесав затылок, ребенок временно соглашается с этим утверждением, но сомнения его гложут. Смотрит он на своих учителей, а те лучше любых слов своей же жизнью, внеучебной практикой ему наглядно доказывают: а нам самим то знания по предмету вне урока не нужны, мы столь же мало понимаем в жизни, как и ты! Вот тут-то ребенок окончательно понимает и без всяких слов, что его пытаются нагрузить тяжелым и лишним грузом. А кто ж согласится его нести? Да никто!
Тогда наш юный друг бежит к интернету и телевидению. С первым проблема в том, что показать тот может и высочайшие человеческие достижения и самые отвратные человеческие клоаки. А чтобы одно отличить от другого ребенок, да и взрослый, должны иметь систему понятий, которая будет как карта указывать путь. А как мы с вами видели, в школе карту дают отвратную. Телевидение карту подсовывает тебе самому, однако она не отражает полную картину, а лишь, то как кто-то видит мир. Практическая повседневная жизнь, где за ребенка принимают сотни решений, где все готовенькое не позволяет ребёнку увидеть общество как целое, не позволяет увидеть его как место, где многое и очень многое в жизни очень многих зависит лично от него. А от жизни других зависит и его жизнь. Вот это все ребенок, а позже взрослый не могут увидеть.
Вышеуказанные проблемы начинали развиваться еще во времена социализма, так как старая школа, которая лежала в основе системы всеобщего образования недостаточно увязывала знания с практикой, с общественной жизнью. Сама предметная система была организована таким образом, что предметы учащимися воспринимались изолировано друг от друга. В самом начале строительства любой страны народной демократии проблема изолированности теории и практики в образовании разрешалась тем, что строилась промышленность, которая позволяла на практике применить все знания, создавались с нуля тысячи институтов, научно-производственных объединений, где и давалась людям возможность увидеть знание и науку как часть производственных сил общества. Но такой период истории не может быть вечным и наступает та пора, когда многое в жизни общества уже «устаканилось», зафиксировалось. И здесь пора переходить Рубикон: развивать всеми силами самоуправление людей в обществе, но не такое как буржуазное, когда под вывеской самоуправления действуют все те же органы буржуазии и его государства.
Коммунистическое самоуправление должно пронизывать все общество, всю жизнь человека: от школы и до смертного одра. Кстати именно так и делали в Польше Януш Корчак и Макаренко в Советском Союзе. И действовали они весьма сходно: главное у них было дать ребенку возможность самому решать, как он будет жить, но и нести ответственность за свои решения, а взрослый лишь помогал принять решение, но никогда не навязывал свое. Более того, как у Макаренко, так и у Корчака сами взрослые подчинялись решениям органов самоуправления детей, сами же дети проводили товарищеский суд над теми кто нарушал общие решения коммун. Макаренко пошел еще дальше: его колонии превратились в часть народного хозяйства страны, дети сами себя обеспечивали продовольствием, по возможности и другими предметами первой необходимости, а фотоаппараты, которые собирали дети, экспортировались Советским Союзом даже за границу.
Самоуправление в школе не должно заканчиваться, оно продолжается и на производстве и в институтах. Ведь предложения рационализации или уж тем более предложения о новых направлениях развития производства это есть одна из сторон того самого самоуправления. А у нас управленцы часто не были готовы понять новые предложения, шедшие от людей, так как многие наши управленцы не имели того самого опыта самоуправления, не имели опыта и представления о том, как же можно принять самостоятельные решения. Поэтому, естественно, множество предложений отправлялось просто под сукно, ведь они требовали, что бы над ними думали, что бы вникали в то, что происходит на производствеНИИ и брали на себя ответственность, в том числе, и за возможный провал.
Кроме того, куча рутины, которая окружала каждое решение в бюрократической системе приводила к тому что сама эта система не успевала ничего увидеть и сделать во время. И кстати та же проблема, а может даже и более острая стоит перед государством капиталистическим. Давно было замечено, что чиновников после смены «тоталитарных режимов» стало в 2-3 раза больше, хотя нам же говорят: мы ушли от плановой экономики - зла от самого начала и пришли в рыночный рай - добро до самого конца (до чего конца?). Но удивляться тут нечего: при строительстве коммунизма общество, обобществляющее средства производства, может управлять уже не просто отдельными заводами, отраслями, а целыми секторами экономики, а внутри них развивать все шире и шире механизмы самоуправления, что, конечно, же требует соответствующего изменения сознания людей. Но в таком случае: зачем государству огромный чиновничий аппарат, зачем само государство? Ведь нужно же не оно в таком случае, зачем кого-то угнетать и подчинять, когда все вернется в руки всего общества, а не отдельного класса? Ведь тогда роль бывшего государства станет ровно такой, какой и должна быть в обществе свободного труда: управление средствами производства, а не людьми о чем и говорил Энгельс. Это потребует и соответствующих технических средств, облик которых уже был приоткрыт Биром и Глушковым.
Второй стороной коммунистического самоуправления на производстве должна стать жесткая и бескомпромиссная борьба с любыми неэффективными методами управления и производства. И опять кто же вместо самих работников и того, кто использует результаты их труда, сможет лучше увидеть проблемы и ошибки? Неужели госчиновник, который разделен с производством и обществом? Конечно, нет!
А в капиталистическом обществе государству потому приходится все время разрастаться, что оно вынуждено взять хоть под какой-то контроль все новые и новые отрасли производства, которых становится все больше, а еще не будем забывать, что государство капиталистическое это всего лишь концентрированное выражение капиталистического способа производства, его оболочка. А в основе капиталистических производственных отношений лежит постоянная борьба между производителями за прибыль. Объединение сил производителей всех отраслей просто невозможно, так как прибыль то она у каждого своя, а объединение это значит ее уменьшение для каждого. Кто ж на такое пойдет? Вот государство и вынуждено решать множество конфликтов между различными крупными и мелкими капиталистами. А все это требует новой бюрократии, вот и растет государство как мыльный пузырь.
Таким образом, в классовом обществе о массовой человеческой инициативе и не приходится говорить в силу того, что общество, разделенное на классы, с институтом собственности, товарности не может ничего делать как единое целое. Только подлинное обобществление средств производства, а значит, уничтожение товарности позволит в полной мере раскрыться человеку. Именно потому утверждения буржуазии о том, что человек лишь гоняется за своей собственной выгодой в ущерб другим, верны лишь для буржуазного общества.
Однако некоторые проблемы классового общества столь опасны и абсурдны, что люди и стремятся решать их уже сейчас. Одной из таких проблем является авторское право в современном его виде, которое превращается в инквизицию ХХI века. Против такого положения вещей и поднялось общество, организовав движение Open Source. Его развитие и есть лучшее доказательство того что проекты нацеленные на пользу всему обществу-жизнеспособны даже в условиях капитализма и классовости.
Продолжение следует.
1Этот тезис уместно сравнить с принципами Чучхе.
Перевод Доминика Ярошкевича
http://propaganda-journal.net/7368.html
Более того, общаясь со своими сверстниками, часто приходится наблюдать такую картину: общих знаний о том, что же происходит в обществе, как происходит производство общественных благ и их распределение катастрофически мало, но меж тем многие из моих знакомых уверены, что малый бизнес - это не то что работать на какого-то дядю! Основания для такого суждения им кажутся железными: они сами определяют в какую сферу приложат свои силы, они сами получают выгоду и т. д. Однако, если продолжить беседу, то выяснится, что чаще всего все помыслы строителей капитализма не идут дальше торговли, что логично: промышленный труд, а тем более его организация требует многих, политехнических знаний, а современное образование, которое построено как кузница винтиков машины разделения труда знает о политехничности знания лишь по вывескам политехнических ВУЗов. Как результат такого образования мы и получаем человека, который ничего не знает дальше своей предметной области и готов поверить частенько самым абсурдным небылицам. А что еще остается человеку, который не видит цельной картины развития природы и общества? Может ли такой человек, живущий в маленьком, шатком мирке, окруженном мраком незнания даже помыслить, не то что сделать, о прорывах в средствах производства общества или в производственных отношениях?
Конечно, нет. Он просто не увидит той проблемы в развитии производственных сил и отношений, которые требуют его участия. Оглядываясь вокруг в этом обществе школьникстудент, вместо людей готовых взять на себя ответственность на всех этапах дела, видит хищников готовых вцепиться за копейку в глотку другому или роботов, которые стремятся побыстрее уйти с опостылевшей им работы домой, где будут желать побыстрее заснуть и дожить до очередного утра, которое будет не слишком отличаться от прежнего. О каком же саморазвитии здесь можно говорить? О какой работе на себя? Только о саморазвитии «профессионального кретинизма» и работе на свой кошелек, а не на себя. Конечно не все люди, далеко не все становятся такими: ведь происходят новые открытия, появляются на руинах революционные технологии - да есть люди, которые действительно творческие и ответственные за свое дело, но как много тех кого сломало нынешнее общество, кто не может или не хочет взглянуть дальше сегодняшнего дня, выше своих повседневных потребностей.
Научный коммунизм всегда считает первостепенным смену как экономической базы общества, так и сознания человека. Причём это изменение должно дать новое сознание человека, которое всегда может мыслить даже в самом мелком вопросе как хозяин всего общества1, которое позволяет всегда понимать как достичь гармонии своих интересов, не принижая ни один из них. Личное должно согласовываться с общественным, а общественное помогать личному. Но это требует деятельного, ответственного подхода человека в любом вопросе, умение видеть проблему и смело идти до конца в борьбе за ее решение, не боясь уничтожить отжившие и создать новое.
Разве такое возможно? Нет, это невозможно! Не может быть так, чтобы человек занимался общественными делами столь же эффективно как личными. И один из главных доводов такой точки зрения: СЭВ провалился, а все успехи связаны с коммерческими фирмами, ни одного серьезного, устойчивого общественного проекта не нацеленного на прибыль и имеющего значений для всей экономики, науки мы назвать не можем.
Относительно первого аргумента замечу здесь что сказать о полном провале СЭВ никак нельзя: промышленность всех европейских стран СЭВ почти всецело является наследием эпохи его активной работы, хотя, современные силы, управляющие обществом, просто не способны грамотно и полезно для общества распоряжаться этим наследием. Потому оно всё более разрушается, что относится и к системам социальной помощи, которые так прочно нас приучают ассоциировать с «Западом», но которые родились и развивались в СССР. Только под нажимом «западного» организованного пролетариата капитализм был вынужден в метрополиях дотягиваться в этих областях до уровня СЭВ, хотя сейчас мы действительно отстаем и в этом направлении.
Потерпел поражение СЭВ в первую очередь в области образования и производственных отношений. И как раз в том отношении, что общественная ситуация, которая складывалась после 1917 года создала условия для активного проявления инициативы народными массами. Забитые и униженные ранее низы, расправляя плечи явили Советскому Союзу немалое количество выдающихся конструкторов, ученых, врачей, учителей, изобретателей-самоучек. В Польше происходили сходные процессы после установления народной демократии: если во времена Российской Империи великий польский математик Серпиньский вынужден был учить детей рабочих подпольно, под страхом репрессий, то в народной Польше математическая школа, заложенная трудами Серпиньского пополнилась очень многими хорошими математиками, а вклад польской математической школы был признан на международном уровне. Как видим победа нового общественного строя приводила к появлению многих новых, прогрессивных идей и начинаний. Однако они наталкивались на множество проблем. Конечно, были и те, которые преследуют всех новаторов во все эпохи: ограниченность ресурсов общества, неготовность производственных сил и т. д. Однако, кроме них были и другие проблемы, связанные с недостаточным раскрытием потенциала людей в решении проблем общества. С одной стороны все страны СЭВ развивали и очень неплохо, между прочим, систему всеобщего среднего и специального образования. Человек мог рассчитывать на получение высшего образования и причем бесплатного без каких-либо оговорок и ограничений. В этом отношении любая страна народной демократии была на шаг впереди капиталистических стран, а нынешняя Польша вместе с новыми антикоммунистическими законами, либеральной социально-экономической политикой избавляется отнюдь не только от социалистического прошлого, но и от системы образования, которая была обращена к каждому, из которой сейчас наоборот стремятся сделать образование привилегией отдельных лиц и групп.
В СССР в 20-ые и 30-ые годы успешно ликвидировали неграмотность менее чем за десять лет. В США же, которые являются одним из ярчайших примеров современного капитализма, задача ликбеза среди населения до сих пор числится в разряде стратегических. А ведь такой скоростной ликбез стал возможен только благодаря тому, что огромное количество людей включилось в этот процесс, причем многие добровольно, считая это своей обязанностью. В этом процессе государство играло роль поддержки самостоятельного решения обществом своих же проблем. Однако и тут мы стремительно догоняем цитадель «свободного мира»: армия беспризорных детей никого не волнует ни с точки зрения социальной, ни с точки зрения образовательной. Отдельные благотворительные акции и программы не в силах заменить собой организованной и целенаправленной политики по искоренению детской беспризорности. А ведь это многомиллионная армия, войдя во взрослую жизнь, окажется той силой, которая не будет достаточно подготовленной, чтобы понять и управлять ходом общественного развития себе и другим на пользу. Их захватит стихия общественных конфликтов и проблем, которые для них будут абсолютны и вечны. Да и обычные дети не только Польши, но и многих других стран мира, живя в обществе, его же бояться! Они бояться вникать в общественные процессы, дискутировать о них, иметь на них свою точку зрения. Для них это мистика и при чем они чувствуют, что эта мистика ничего хорошего им не сулит. Часто эта доведенная до отчаяния молодежь выходит на улицы, вступает в схватки с господствующим классом, но... не может противопоставить ему обоснованного плана действий по переустройству общества, а потому она ограничивается лишь отрицанием ради отрицания, а в конечном счете загоняет себя в изоляцию, сталкивается с сильным и организованным отпором, правящих классов, которые неумолимо и жестко давят последние очаги сопротивления.
В первую очередь такие неудачи связаны с тем, что бунтующая молодежь очень редко осознает, что в своей разрозненной борьбе она противостоит отнюдь не кучке злодеев, как ей хотелось бы думать. Противостояние идет целому классу, причем классу, который контролирует общество и организовал его под свои интересы и в политическом и в экономическом плане. Это и есть суть государства, если отвлечься от красивых слов о его примеряющей роли в обществе и подобных же задач, которые решала лучше даже мать Тереза, нежели государство за все тысячелетия своего существования. У господствующего класса за спиной вся система производственных отношений, карательные органы, которые лучше чем кто-либо еще понимают, что с господствующими классами они связаны сильнее, чем мать с сыном. И вот со всеми этими более чем реальными и материальными силами сталкивается горстка людей, которая ничего даже отдаленно похожего за собой не имеет, а имеет лишь светлую идею в головах. Но эта идея не имеет никакого значения вне их голов без соответствующей общественной базы в мире реальном.
Эту простую мысль пытался донести до всех Маркс в своей знаменитой работе «Немецкая идеология». Но не смотря на сотни жесточайших уроков общественной борьбы все так же на улицы вылетают толпы народа, которые ожидают проведения победоносного карнавала, а с удивлением обнаруживают, что противники светлых идей отнеслись к происходящему куда серьезней, чем новоявленные революционеры и полностью готовы задавить любое сопротивление.
С чем же связано такое очевидное непонимание азбучных истин общественной борьбы? Посмотрим на то, как организовано наше образование, впрочем не только наше. Когда школьнику преподают вполне конкретные, живые вещи, то преподносят их мертво-абстрактными тезисами учебника, вопросами теста или еще какой-нибудь глупостью, которая в первую очередь нацелена на организацию длинных цепочек финансирования фирм-посредников, фирм, контролирующих этих посредников, издательств, и конечно же самих госорганов - школ и министерств. В этой сложной схеме ребенок по субъективной цели всего лишь формальный предлог для перераспределения финансовых потоков. Ребенок это хорошо чувствует сам, а потому и сам он становится заинтересованным лишь в формальном результате, чтобы бал был выше. А для достижения этой цели отлично работает принцип случайного подбора или полуслучайного.
Система образования, адаптирующаяся под результат теста все более подсказывает ребенку: никто не заинтересован в результатах твоего труда, никому не интересно что-либо видеть дальше своего предмета, плана. Приходит вот в такое единое для всех разделение ребенок, которого жизнь до школы приучала все воспринимать как единое целое, наказывала за непонимание этого единства и начинает все познавать сначала как единое. Отказ от этого происходит тяжко, а особенно тяжко ребенок отрывает общественное от познания, хотя не может он его оторвать, а потому мы и наблюдаем, что дети нарушают дисциплину, отвлекаются. А как ему не отвлекаться! Это наши чиновники министерства просвещения могут себе позволить обращаться со знанием как с вещью в себе полностью изолированной от социальных отношений, в которых живет, растет и мыслит ребенок. Ребенок же не может получать знания вне общества, вне общественной оценки и практики. Вот и вынужден наш юный бедняга кустарными методами, вслепую искать: а куда же притянуть эти самые загадочные «знания»?! А уж когда из всех наук еще и методично вытравляют их историю становления, а ведь, по сути, историю людей, общественной практики, которая открывала и использовала те самые знания, то ребенок и усваивает, что все эти знания всего лишь пустышки, которые нужны лишь затем что бы учителя не потеряли свои рабочие места за ненужностью, а взрослые могли упрекнуть: «Как же ты этого можешь не знать?!» Но правда на простой детский вопрос: «а зачем мне все это вы преподаете?» современная система образование отвечала что-то невнятное про культуру человека и общий уровень да приличия.
Ах да, чуть не забыл, ещё один замечательный ответ системы образования: вам все это когда-нибудь понадобиться! Обязательно понадобится, но вот когда мы не знаем! Почесав затылок, ребенок временно соглашается с этим утверждением, но сомнения его гложут. Смотрит он на своих учителей, а те лучше любых слов своей же жизнью, внеучебной практикой ему наглядно доказывают: а нам самим то знания по предмету вне урока не нужны, мы столь же мало понимаем в жизни, как и ты! Вот тут-то ребенок окончательно понимает и без всяких слов, что его пытаются нагрузить тяжелым и лишним грузом. А кто ж согласится его нести? Да никто!
Тогда наш юный друг бежит к интернету и телевидению. С первым проблема в том, что показать тот может и высочайшие человеческие достижения и самые отвратные человеческие клоаки. А чтобы одно отличить от другого ребенок, да и взрослый, должны иметь систему понятий, которая будет как карта указывать путь. А как мы с вами видели, в школе карту дают отвратную. Телевидение карту подсовывает тебе самому, однако она не отражает полную картину, а лишь, то как кто-то видит мир. Практическая повседневная жизнь, где за ребенка принимают сотни решений, где все готовенькое не позволяет ребёнку увидеть общество как целое, не позволяет увидеть его как место, где многое и очень многое в жизни очень многих зависит лично от него. А от жизни других зависит и его жизнь. Вот это все ребенок, а позже взрослый не могут увидеть.
Вышеуказанные проблемы начинали развиваться еще во времена социализма, так как старая школа, которая лежала в основе системы всеобщего образования недостаточно увязывала знания с практикой, с общественной жизнью. Сама предметная система была организована таким образом, что предметы учащимися воспринимались изолировано друг от друга. В самом начале строительства любой страны народной демократии проблема изолированности теории и практики в образовании разрешалась тем, что строилась промышленность, которая позволяла на практике применить все знания, создавались с нуля тысячи институтов, научно-производственных объединений, где и давалась людям возможность увидеть знание и науку как часть производственных сил общества. Но такой период истории не может быть вечным и наступает та пора, когда многое в жизни общества уже «устаканилось», зафиксировалось. И здесь пора переходить Рубикон: развивать всеми силами самоуправление людей в обществе, но не такое как буржуазное, когда под вывеской самоуправления действуют все те же органы буржуазии и его государства.
Коммунистическое самоуправление должно пронизывать все общество, всю жизнь человека: от школы и до смертного одра. Кстати именно так и делали в Польше Януш Корчак и Макаренко в Советском Союзе. И действовали они весьма сходно: главное у них было дать ребенку возможность самому решать, как он будет жить, но и нести ответственность за свои решения, а взрослый лишь помогал принять решение, но никогда не навязывал свое. Более того, как у Макаренко, так и у Корчака сами взрослые подчинялись решениям органов самоуправления детей, сами же дети проводили товарищеский суд над теми кто нарушал общие решения коммун. Макаренко пошел еще дальше: его колонии превратились в часть народного хозяйства страны, дети сами себя обеспечивали продовольствием, по возможности и другими предметами первой необходимости, а фотоаппараты, которые собирали дети, экспортировались Советским Союзом даже за границу.
Самоуправление в школе не должно заканчиваться, оно продолжается и на производстве и в институтах. Ведь предложения рационализации или уж тем более предложения о новых направлениях развития производства это есть одна из сторон того самого самоуправления. А у нас управленцы часто не были готовы понять новые предложения, шедшие от людей, так как многие наши управленцы не имели того самого опыта самоуправления, не имели опыта и представления о том, как же можно принять самостоятельные решения. Поэтому, естественно, множество предложений отправлялось просто под сукно, ведь они требовали, что бы над ними думали, что бы вникали в то, что происходит на производствеНИИ и брали на себя ответственность, в том числе, и за возможный провал.
Кроме того, куча рутины, которая окружала каждое решение в бюрократической системе приводила к тому что сама эта система не успевала ничего увидеть и сделать во время. И кстати та же проблема, а может даже и более острая стоит перед государством капиталистическим. Давно было замечено, что чиновников после смены «тоталитарных режимов» стало в 2-3 раза больше, хотя нам же говорят: мы ушли от плановой экономики - зла от самого начала и пришли в рыночный рай - добро до самого конца (до чего конца?). Но удивляться тут нечего: при строительстве коммунизма общество, обобществляющее средства производства, может управлять уже не просто отдельными заводами, отраслями, а целыми секторами экономики, а внутри них развивать все шире и шире механизмы самоуправления, что, конечно, же требует соответствующего изменения сознания людей. Но в таком случае: зачем государству огромный чиновничий аппарат, зачем само государство? Ведь нужно же не оно в таком случае, зачем кого-то угнетать и подчинять, когда все вернется в руки всего общества, а не отдельного класса? Ведь тогда роль бывшего государства станет ровно такой, какой и должна быть в обществе свободного труда: управление средствами производства, а не людьми о чем и говорил Энгельс. Это потребует и соответствующих технических средств, облик которых уже был приоткрыт Биром и Глушковым.
Второй стороной коммунистического самоуправления на производстве должна стать жесткая и бескомпромиссная борьба с любыми неэффективными методами управления и производства. И опять кто же вместо самих работников и того, кто использует результаты их труда, сможет лучше увидеть проблемы и ошибки? Неужели госчиновник, который разделен с производством и обществом? Конечно, нет!
А в капиталистическом обществе государству потому приходится все время разрастаться, что оно вынуждено взять хоть под какой-то контроль все новые и новые отрасли производства, которых становится все больше, а еще не будем забывать, что государство капиталистическое это всего лишь концентрированное выражение капиталистического способа производства, его оболочка. А в основе капиталистических производственных отношений лежит постоянная борьба между производителями за прибыль. Объединение сил производителей всех отраслей просто невозможно, так как прибыль то она у каждого своя, а объединение это значит ее уменьшение для каждого. Кто ж на такое пойдет? Вот государство и вынуждено решать множество конфликтов между различными крупными и мелкими капиталистами. А все это требует новой бюрократии, вот и растет государство как мыльный пузырь.
Таким образом, в классовом обществе о массовой человеческой инициативе и не приходится говорить в силу того, что общество, разделенное на классы, с институтом собственности, товарности не может ничего делать как единое целое. Только подлинное обобществление средств производства, а значит, уничтожение товарности позволит в полной мере раскрыться человеку. Именно потому утверждения буржуазии о том, что человек лишь гоняется за своей собственной выгодой в ущерб другим, верны лишь для буржуазного общества.
Однако некоторые проблемы классового общества столь опасны и абсурдны, что люди и стремятся решать их уже сейчас. Одной из таких проблем является авторское право в современном его виде, которое превращается в инквизицию ХХI века. Против такого положения вещей и поднялось общество, организовав движение Open Source. Его развитие и есть лучшее доказательство того что проекты нацеленные на пользу всему обществу-жизнеспособны даже в условиях капитализма и классовости.
Продолжение следует.
1Этот тезис уместно сравнить с принципами Чучхе.
Перевод Доминика Ярошкевича
http://propaganda-journal.net/7368.html