Непридуманный подвиг Сергия Радонежского (Сергей Васильев)
Оригинал взят у vamoisej в Непридуманный подвиг Сергия Радонежского (Сергей Васильев)
Непридуманный подвиг Сергия Радонежского (Сергей Васильев)
Фигура самого Сергия - великого деятеля национального возрождения - и по сей день едва различима в тумане минувшего. Мы угадываем отдельные черты, но не можем охватить взглядом целого. (Н.С. Борисов)
Если прочитать каноническую биографию Сергия Радонежского в нынешней религиозной редакции, то краткий пересказ получится следующий: ходил-бродил по лесам Древней Руси благообразный старичок, разговаривал с птичками, приручал медведей, молился за болящих, увещевал страждущих и ссорящихся и вдруг ррр-р-раз - и объединил русские земли, сделав их великими… Нынешняя канонизированная биография Сергия Радонежского - это набор мистических сюжетов, которые неожиданно материализуются в государство, до сих пор являющееся самым большим по освоенной площади.
Не будем устраивать эксперимент, предлагая апологетам канонической версии походить по лесам, помолиться и посмотреть, кого и во что получится при этом объединить… или хотя бы - до кого удастся донести информацию, что где-то кто-то ходит и объединяет. Просто поверим самим церковным служителям, которые честно признаются: «По своим достоинствам внутренним житие Сергия Радонежского - это слиток золота, но, как предназначенное для церковного чтения, оно по необходимости отличается краткостию и опускает многие подробности, драгоценные для благоговейных почитателей памяти великого угодника Божия.»
Вот мы сегодня и остановимся на тех подробностях, на которых религиозная литература обычно не акцентирует внимание, а мы - миряне, просто обязаны это делать, ибо биография Сергия Радонежского, этого действительно Великого человека, по своей закрученности и обилию драматических поворотов, даст 100 очков вперёд любому голливудскому сюжету.
Слом судьбы будущего Преподобного произошел в отрочестве, когда его семья родовитых ростовских бояр, потеряв из-за княжеских междоусобиц всё своё состояние и положение в обществе, в одночасье превратившись в беженцев, вынуждена была искать себе приют и начинать всё с нуля в захолустном тогда Радонеже, который буквально был медвежьим углом средневековой Руси.
Будущему лидеру национального возрождения ещё в детстве было наглядно и предметно продемонстрировано, что, при отсутствии единого наднационального свода правил, которых будут обязаны придерживаться все и любые правители, в условиях феодальной раздробленности и при доминанте права сильного - ни знатное происхождение, ни достаток, ни принадлежность к “высшим эшелонам власти” ничего не гарантируют и ни от чего не спасают.
Прививка от расхожего и ныне представления “чем выше по служебной лестнице, тем меньше проблем”, получилась настолько впечатляющей, что Сергий Радонежский потом всю свою жизнь будет избегать формальных постов и “малиновых штанов”, справедливо полагая, что и то и другое, кроме “ку” подмантдатных “пацаков”, сопровождается целым букетом неподъёмных обязательства, порождает прежде всего зависть и привлекает рейдеров и жуликов.
И Сергий, и оба его брата (старший - Стефан и младший - Иван) так и не откликнулись на призыв своего отца - боярина Кирилла - идти на княжескую службу. Пример папы, карьера которого закончилась так бесславно, оказался явно не заразительным. Хотя в это же время Кирилловичи под давлением нужды, несмотря на своё родовитое происхождение, вынуждены были сами заниматься крестьянским трудом, встраиваться в крестьянский быт, что потом более чем пригодилось Сергию при организации монастырской работы.
Традиционное - общинное построение крестьянского сословия на Руси, с его многовековым опытом концентрации и управления скудными ресурсами, социально одобряемые им самоограничение и аскетизм, а также опыт общинного крестьянского самоуправления, оказались бесценным набором готовых бизнес-процессов, которые, как перчатка на руку, идеально надевались на христианские каноны, формируя симбиоз, позволивший потом летописцам утверждать что именно Сергий Радонежский:
«… Cоздал Православие, адаптировав католицизм к менталитету русичей (в том числе, привязав календарь русичей к новому церковному, поэтому и сейчас многие христианские праздники сохранили древние названия). Внешние формы - новые религиозные обряды и традиции жители соблюдали, но древнее внутреннее понимание Бога русичи сохраняли прежним.”
Сомневаюсь, что это было целью молодого человека, решившего в 21 год покончить с мирским существованием. Настойчивое желание Кирилловичей посвятить себя церкви могло иметь совсем не религиозный, земной мотив, а именно - желание выжить. Раздираемая княжескими междусобойчиками, находящаяся фактически в состоянии перманентной гражданской войны, экономика Руси времён Сергия Радонежского была отягощена, к тому же, немалыми (для того времени) налогами и сборами.
Основным прямым налогом в то время был «ясак» - десятая часть, выплачиваемая как натурой с ежегодного урожая и различными товарами, так и серебром. Кроме того, появились специальные налоги: «туска» (собиравшаяся в дар приехавшим правителям или посланникам), «ям» (собирался на содержание конно-почтовых станций), специальный военный налог «кулуш» (взимался в годы, когда в Золотую Орду не забирали рекрутов для службы). Налог «тамга» ежегодно уплачивался купцами и торговцами либо с оборота (от 3% до 5%), либо от размера капитала (примерно 0,4%).
Кроме этого всё население должно было уплачивать так называемый «ордынский выход», Его уплата возлагалась на князя и производилась от имени всего населения удельного княжества. При Дмитрии Донском величина «ордынского выхода» составляла 1000 рублей
И во всём этом апофеозе экспроприации существовал всего один офшорный островок - церковь, которая вообще не платила никаких налогов, что было неоднократно подтверждено ханскими ярлыками, выданными митрополитам….
Вас не удивляет наличие таких ярлыков? Меня лично (когда я узнал про них первый раз) удивило очень. Мы из школьного курса истории, знаем, что монголо-татары круглосуточно занимались тем, что испепеляли в буквальном и переносном смысле христианскую веру, причем гонения на церковь аккуратно воспроизводятся в многочисленных художественных произведениях и учебных курсах:.
А тут вдруг такой исторический афронт, где имеются специальные церковные ярлыки и привилегии, и нет ни одного священника, умученного в Орде, когда князей там резали регулярно и много.
- _ярлык _Менгу-_Тимура _митрополи¬ту Кириллу (1267г.)
- _ярлык _Туда-_Менгу _митрополиту Максиму (1283г.)
- _ярлык _Токты _митрополиту Петру (1308г.)
- _ярлык _Узбека _митрополиту Петру (1313г.)
- _ярлык _Узбека _митрополиту Фе¬огносту (1333г.)
- _ярлык _Джанибека _митрополиту Феогносту (1342г.)
- _ярлык _Бердибека _митрополиту Алексию (1357г.)
- _ярлык _Абдаллаха _митрополиту Алексию (1363г.)
- _ярлык _Мухаммада-_Булака _митро¬политу Михаилу (1379г.)
Всего _девять _ярлыков, содержащих тот или иной перечень льгот и привиле¬гий православного духовенства.
Последний ярлык наиболее любопытный, ибо выдан он стараниями того самого Мамая, с которым год спустя будет биться на Куликовом поле Дмитрий Донской, и в котором полностью подтверждены все церковные привилегии. И это не единственные документальные подтверждения отношений, плохо вписывающихся в стереотипы наших представлений о «поганых захватчиках» и якобы чуждой им религии.
Одним из памятников таких отношений является знаменитый Чудов монастырь в московском Кремле, который был построен на земле, подаренной Митрополиту Алексию ханшей Тайдулой, молитвами которого она излечилась от слепоты… Еще одна явная историческая нестыковка - православный митрополит Алексий, соратник и покровитель Сергия Радонежского, денно и нощно молящийся о выздоровлении ханши Тайдулы, это - в рамках существующей исторической парадигмы - примерно то же самое что Патриарх Всея Руси Сергий, молящийся в 1941-1944 за здоровье Евы Браун...
Отвлекаясь на секунду от личности Сергия Радонежского, не удержусь от назревшей реплики: всё- таки каноническая версия монголо-татарского ига системно хромает. Что-то надо менять в исторической «консерватории», ибо дикие «поганые» кочевники по своим делам никак не соответствуют тем стереотипам, которые навязывают нам канонические школьные учебники. Захватчики так себя не ведут. Кочевники не ведут так себя и подавно… Иноверцы так не поступают… Так что придётся историкам попотеть и придумать что-то более убедительное, чем существующая школьная версия…
Мы же, не желая отбирать хлеб у художников исторического слова, возвращаемся в предмет нашего исследования в год, когда Сергий Радонежский был ещё Варфоломеем и только задумывался над реализацией своих исторических планов. Все мы в 20 лет собираемся изменить мир. Но не у всех получается. У Сергия Радонежского получилось, поэтому его опыт наиболее ценен и востребован именно сейчас, когда между нашими событиями и ситуацией на Руси 14го века столько явных и даже пугающих аналогий, и жить, как раньше, уже нельзя, а по-другому никто не пробовал…
Итак, церковь в то время была этакой наднациональной офшорной зоной, более-менее защищенной от мирских перепитий, а монастырь был идеальным местом для реализации как хозяйственных проектов, так и планов нравственного развития, необходимых построения нового, более справедливого общества. Вопрос только - какой это должен быть монастырь? Первое церковное прибежище Кирилловичей - Хотьковский монастырь - для реализации планов инновационного мироустройства молодых, энергичных и деятельных братьев не подходил абсолютно.
Покровский монастырь в Хотькове был организован в форме “ОСОБНОГО ЖИТИЯ”, которое было очень распространено в Древней Руси как простейший вид иночества и принимало различные формы.
Ключевский пишет:
Иногда люди, отрекавшиеся или помышлявшие отречься от мира, строили себе кельи у приходского храма, заводили даже игумена как духовного руководителя, но жили отдельными хозяйствами и без определенного устава. Такой монастырь-«особняк» составлял не братство, а товарищество, объединявшийся соседством, общим храмом, иногда общим духовником»
Братия, которую строители набирали в такие мирские монастыри для церковной службы, имела значение наемных богомольцев и получала «служеное» жалованье из монастырской казны, а для вкладчиков монастырь служил богадельней, в которой они своими вкладами покупали право на пожизненное «прекормление и покой».
Кроме отсутствия хоть какого-то уставного порядка, без которого невозможен ни один мобилизационный хозяйственный проект, обитателей монастыря разделяла непреодолимая имущественная пропасть. В одном и том же монастыре одни его обитатели откровенно нищенствовали, перебиваясь попрошайничеством в соседних городах и селах, другие же могли себе позволить абсолютно праздное существование:
Томас Мурнер (нем. Thomas Murner; 24 декабря 1475(14751224), Оберне - 1536) - немецкий сатирик, монах-францисканец, доктор теологии и права:
"Заметьте: если благородный не может выдать дочери замуж и не может ей дать приданого, то он отправляет ее в монастырь, не с тем, чтобы она посвятила себя Богу, а чтобы она жила безбедно, как привыкла знать".
Естественно, что ни о какой целенаправленной совместной созидательной деятельности в таких условиях не могло идти и речи. Для хозяйственного и духовного развития нужен был другой проект, близкий по быту и духу к окрестному населению - на 99,9% крестьянскому, социально-полезный и политически-востребованный, не чурающийся мирских проблем, а наоборот - активно предлагающий их решение за счет концентрации всех доступных ресурсов. В нем принципы равенства и братства имели бы зримое воплощение. Именно такой проект начали осуществлять братья Кирилловичи, основав монастырь в Маковецкой пустыни, который потом станет Троице-Сергиевой Лаврой.
Национальный проект «Монастырская колонизация»
«При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной” В. О. Ключевский.
Проект, который олицетворяет Сергий Радонежский, организованный им и его соратниками, носящий меткое название «русская монастырская колонизация», вобрал в себя всё то, чем мои современники привыкли восхищаться, как исключительно заграничным опытом. А зря, потому что при ближайшем рассмотрении событий средневековой Руси, очищенных от мистики, нервно курят в сторонке и распиаренные иезуиты с тамплиерами, а также не менее распиаренные Шаолинь и прочие заграничные монашеские проекты, имеющие гораздо более скромную историю, но зато более продвинутых имиджмейкеров.
Описание монастырского старт-апа Сергия Радонежского, его становление и «раскрутка» достойны того, чтобы быть предметом исследований по маркетингу и бизнес-администрированию, изучаться в ВУЗах по специальности «Экономика» и «Управление», и вообще быть предметом отечественной гордости, наряду с предвоенным промышленным строительством и послевоенным рывком к звёздам.
Стартовала будущая Троице-Сергиева лавра, как безналоговое аграрное предприятие, объединявшее своих участников на традиционной христианской религиозной базе, но на абсолютно новых организационных принципах, которые включали в себя:
1. Отказ от частной собственности
2. Личный аскетизм и нестяжательство
3. Обязательная плановая трудовая деятельность на благо общества
4. Запрет на бродяжничество и попрошайничество
Читаешь эти незамысловатые правила организации «общего жития» Сергия Радонежского, а также то, как он лично неукоснительно им следовал, и начинаешь понимать, что имеется серьёзная альтернатива у призыва Маяковского - «юноше, обдумывающему житье, решающему, делать жизнь с кого, скажу, не задумываясь - делай ее с товарища Дзержинского»...
Старт-апы всегда страдают одной и той же болезнью. Какой бы гениальной не была реализуемая идея, пока о ней ничего неизвестно окружающим, её как будто и не существует. Сидя в лесу, известности не снискаешь. Очень скоро братья поняли, что их обитель, основанная хоть и на вполне прогрессивных принципах, и с серьёзными экономическими льготами, гарантированно загнётся без правильно поставленного маркетинга, ответственность за который взял на себя старший брат Кирилловичей - Стефан.
В то время, как Сергий Радонежский (тогда еще Варфоломей) строил своими руками Маковецкую обитель, поддерживая только зародившуюся жизнь будущей Троице-Сергиевой Лавры и только формировал свой знаменитый «устав общего жития», Стефан отправился в Москву, где сделал стремительную карьеру от инока до игумена (от разнорабочего до директора), великокняжеского духовника, став правой рукой митрополита Алексия - будущего соавтора, заступника и покровителя всех начинаний Сергия Радонежского.
Эта троица - Сергий-Стефан-Алексий и будут той командой, благодаря которой Россия сегодня занимает самую большую территорию в мире, причем с таким суровым климатом, выжить в котором не получается ни у одной другой нации. Принципы «общего жития» Сергия Радонежского оказались настолько удачно сформулированы и универсальны, что до сих пор подходят как для хозяйственной, так и для любой другой деятельности - культурной, просветительской, идеологической, политической, являясь идеалом для всех последующих хозяйственных и политических процессов, движений, руководителей.
Было тогда и остаётся сейчас всего одно препятствие для того, чтобы личный опыт Сергия Радонежского сделать постоянным, непрерывным и всеобщим - обязательное следование принципам общего жития прежде всего лидерами, приведение в соответствие с этими принципами прежде всего элиты, что является фундаментом любого мобилизационного проекта. Когда это делать получается, Россия делает резкий и качественный цивилизационный рывок, когда вожди от этого правила отказываются, вся русская цивилизационная конструкция неумолимо и крайне болезненно деградирует.
При самом живом участии Стефана и Алексия слух о молодом подвижнике, живущем в радонежских лесах, быстро распространился по монастырям Северо-Восточной Руси. Одни осуждали его за нарушение порядка восхождения по монастырской «лестнице к небу», другие, напротив, сочувствовали, восхищались его твердостью. Не укрылось от молвы и то, что отшельник происходил из боярской семьи, что у него есть доброхоты среди московской знати, а брат его - духовник самого великого князя Семена Ивановича. На Маковце стали появляться первые посетители….
Благодаря миссионерской работе Стефана, Сергий Радонежский смог сформировать первый рабочий коллектив обители, числом ровно 12, как бы подчёркивая евангелические традиции, хотя сам он религиозным ортодоксом никогда не был, о чем говорит хотя бы то, что «он несколько лет жил жизнью отшельника, не принимая пострига и не посещая приходского храма» (Н.С. Борисов). То есть монастырь был для него тем инструментом, с помощью которого он старался изменить прежде всего земную жизнь паствы, а не подготовить её к загробной.
Именно к тому времени относятся первые чудеса, старательно описываемые агиографами Сергия Радонежского, без которых вряд ли получилось бы сделать известными сам монастырь и его руководителя. Первым чудом были «дары небес», спасавшие монастырь от голода, тень которого дамокловым мечом висела вообще над всем крестьянским населением, которого страшились и чудесное избавление от которого толковалось однозначно, как признак святости.
“Раза два или три, обычно весной, когда запасы кончались и положение общины становилось совсем бедственным, Бог весть откуда приходило спасение: сани, груженные мешками с хлебом, овсом, сушеной рыбой и солью. Молчаливый, словно немой, возчик сгружал мешки возле кельи Сергия и не медля пускался в обратный путь. Братья видели в этом чудо и, насытившись, истово молились, благодаря Господа за заботу. Им начинало казаться, что за их трудами следит невидимое бдительное око.” (Н.С. Борисов)
Собирая сведения о Сергии, Епифаний Премудрый тщательно записывал рассказы о совершенных им чудесах. Для первого, «дообщежительного» периода истории монастыря их было немного, и воспоминания о них были весьма туманны. Одно из них заключалось в том, что по молитвам Сергия в овраге близ монастыря из земли ударил родник. Это вызвало всеобщую радость: прежде монахам приходилось носить воду издалека.
Ещё одно чудо - исцеление Сергием некоего «бесноватого вельможи». С помощью креста и молитвы игумен изгнал бесов из одержимого, и он ушел из обители совершенно здоровым.
Оба рассказа весьма традиционны по сюжету. Они перекликаются с некоторыми известными эпизодами из Библии. Первый напоминает изведение воды Моисеем во время бегства евреев из Египта (Исход, 17, 3-6), второй - многочисленные исцеления «бесноватых», которые совершал Иисус (Марк, 5, 1-13; 9, 17-29).
Полный список чудес Сергия Радонежского вы можете легко найти в любом каноническом издании, я же специально опускаю всю мистику, ибо считаю, что она никакого отношения не имеет ни к вере, ни к религии, а является исключительно инструментом маркетинга, привлекающим внимание не слишком взыскательной публики. Тем более, что мистика отнюдь не являлась главным инструментом популяризации Троице-Сергиевой Лавры.
Описание самих чудес шло с постоянным акцентом на нарочитую скромность монастыря, аскетизм и постоянный физический труд, которого никогда не сторонился и сам Сергий, что само по себе тоже было чудом - боярский сын, имеющий покровителей в самых высоких коридорах власти, руководитель всего предприятия, лично рубил дрова, строил кельи, возделывал землю, шил одежду и обувь, пёк хлеб, ходил пешком, то есть был настолько близок к простому народу, что не мог не заслужить уважение, как сейчас сказали бы «самых широких масс».
«Дивно бо поистине бе тогда у них бываемо видети: не сушу от них далече лесу, яко же ныне нами зримо, но иде же келиам зиждемым стояти поставленым, ту же над ними и древеса яко осеняющи обретахуся, шумяще стояху».
И вот в момент, когда известность Сергия Радонежского и его монастыря достигла на Руси нужного градуса, произошло событие формализовавшее церковную реформу - введение общежитийного монастырского устава, основные принципы которого я уже приводил. При чтении всего устава у меня сразу сформировалось смутное ощущение, что где-то я это уже читал… Потом понял - вся эта детализация и регламентация знакома мне со службы в ВС СССР по общевоинским уставам…
Подъём, отбой, правила построения, развод, форма одежды и даже регламентация выражение лица - все эти явные признаки милитаризированного быта внедрялись в монастырскую жизнь не просто так, но как ответ на вызовы, которые стояли в тот момент полный рост перед всем обществом, без разделения на мирян и духовенство. Требовалась мобилизация скудных ресурсов, которых не хватало и для текущей сытой жизни, а необходимо было выделить их для расширения, заселения, защиты новых территорий, а также для сохранения в неприкосновенности существующих. А мобилизация без строжайшей, буквально военной дисциплины, пока никому никогда не удавалась.
Русскому государству для становления и роста нужны были именно такие мобилизационные центры, которые смогли бы быть щитом от врагов в военное время, источником знаний и технологий - в мирное. Существующим социальным институтам такие задачи были не под силу. Поэтому монастыри нового типа (киновии), с их строгими - до самоотречения - регламентами поведения - оказались востребованными на самом высоком политическом уровне, а функции их, не акцентируемые современной историей, распространялись практически на все сферы общественной жизни.
Именно в монастырях совершенствовалось профессиональное ремесло. Монахи ввели в широкий оборот рациональную обработку земли и тепличные агроотехнологии, коллективное использование земледельческого инвентаря, приспособлений для выращивания и переработки продуктов питания, слишком дорогих и сложных для каждой отдельной крестьянской семьи. Агротехнологическая концентрация средств производства, впервые появившася в монастырских хозяйствах, в ХХ веке будет воспроизведена в виде сталинских МТС.
Монастыри первыми освоили передовые технологии ткачества, обработки кожи и металла, обучили им окрестное население, привили ему разнообразные и, главное, более высокие требования к жизни. Разумеется, не было простой случайностью, что именно монастыри сделались очагами технического прогресса. Это было просто следствием того, что в монастырях впервые пришли к тому, что является причиной всякого технического прогресса, к концентрации труда. Так как монастыри практиковали ее первыми, притом самым интенсивным образом, то они и пришли раньше других к товарному производству.
В монастырях всегда можно было получить все, и притом все лучшее. «Монастырская работа» была высшего качества. Разумеется, не потому, что «Благодать Божия покоилась на этом труде», не потому, что благочестие направляло ткацкий челнок, а по простой экономической причине - разделение труда вело к специализации, а специализация - к повышению квалификации исполнителя и качества конечного продукта.
Монастырь нужен был не только селу, но и городу, как важный элемент всей системы тогдашней русской жизни. Количество монастырей было прямо пропорционально размерам и значению города. Монастырь был приютом для обездоленных, работал, как «ссудная касса», надежная кладовая всякого рода запасов, школа для неграмотных, благопристойное «богомолье» и привилегированное кладбище. Но обеспечение сторожевой службы всё же было всегда на первом месте, тем более, что выполнение именно этой функции было для монастырей наиболее органичной и естественной.
Читаем, как был организован монастырь Сергия Радонежского, (кто служил, тот оценит):
В основе «организационной» части нового устава лежали три принципа: равенство, послушание и четкое распределение обязанностей. Равенство обеспечивалось отсутствием у иноков какого-либо личного имущества и общей трапезой. Залогом послушания служили различные формы воздействия игумена на братьев: от отеческого внушения до изгнания из монастыря. Распределение обязанностей определялось продуманной системой «служб».
Житие Сергия сообщает о некоторых должностях, установленных в обители после введения «общего жития». Монастырская кладовая, где хранились съестные припасы, была поручена келарю. Другому брату было доверено попечение о старых и больных иноках; «повар» отвечал за порядок в монастырской кухне («поварне»), «хлебник» - за выпечку хлеба. За правильностью совершения богослужения наблюдал «уставщик». Ему помогали дьячки и пономари. Они зажигали свечи и лампады, наводили порядок в храме, читали на клиросе. Особый монах - «будильник» - отвечал за своевременный подъем иноков по утрам.
Вероятно, Сергий установил и другие принятые в киновиях «службы» - казначей, «трапезник» (старший в трапезной), «кутник» (разносящий блюда и напитки).
День в монастыре начинался с рассветом. Первым вставал «будильник». Он шел к келье игумена и, став под оконцем, громко произносил: «Благослови и помолися за мя, отче святый». Разбуженный этим возгласом игумен отвечал изнутри: «Бог спасет тя». После этого «будильник» ударял в малое било и совершал обход келий, восклицая под окном каждой: «Благословите, святые!» Дождавшись отклика и убедившись, что все иноки проснулись, «будильник» призывал пономаря. Тот ударял в большое било, призывая монахов в церковь на утреннюю молитву.
Вступление в храм совершалось в строго определенном порядке. Все братья выстраивались в шеренгу на паперти. Священники и дьяконы становились впереди. Иерей, которому надлежало совершать в этот день службу, входил в храм первым. Перед ним шествовал чтец с горящей свечой. Священник кадил перед иконами, произносил несколько ритуальных возгласов. Лишь после этого остальные иноки чинно, по порядку входили в церковь с пением псалмов. Все монахи, в том числе и неграмотные, должны были знать Псалтирь наизусть.
Во время богослужения каждый монах стоял на своем месте. Игумену полагалось находиться в первом ряду справа, келарю - слева. Перед царскими вратами стояли монахи-священники, по сторонам - иеродьяконы.
Случалось, во время утреннего бдения иноки начинали перешептываться, переминаться с ноги на ногу, даже дремать. Благочиние немедленно восстанавливали два инока-надзирателя («эпитирита»), стоявшие справа и слева от строя. Братья, которым надлежало отправиться куда-либо по монастырским делам, могли уходить из церкви до окончания службы. Все прочие стояли неподвижно до конца.
Наконец раздавались три удара в малое било, и монахи с пением псалма выходили из церкви. Путь их лежал в трапезную. Впереди всех шли игумен и совершавший литургию священник.
В трапезной иноки занимали места за столом в соответствии со своим положением в обители. Постепенно в монастырях возникло своего рода «местничество». Нередко за право сидеть ближе к игумену возникали ожесточенные споры.
Сама трапеза была особого рода ритуалом. После краткой молитвы первым начинал есть игумен и только после этого - остальные иноки. Кутник, обходя всех, наполнял чаши. С первой чашей все подходили к игумену за благословением. Во время трапезы один из братьев читал вслух жития святых. Разговоры за столом категорически воспрещались.
В качестве напитков в византийских монастырях употребляли вино, разведенное водой. В русских обителях «высокого жития» хмельные напитки были запрещены. Причину этого отличия откровенно высказал в своем монастырском уставе Иосиф Волоцкий: «О Рустей же земле ин обычей и ин закон: и аще убо имеем питие пианьственное не можем воздержатися, но пием до пианьства»
(Н.С. Борисов)
Продолжение тут https://aftershock.news/?q=node/521599
Непридуманный подвиг Сергия Радонежского (Сергей Васильев)
Фигура самого Сергия - великого деятеля национального возрождения - и по сей день едва различима в тумане минувшего. Мы угадываем отдельные черты, но не можем охватить взглядом целого. (Н.С. Борисов)
Если прочитать каноническую биографию Сергия Радонежского в нынешней религиозной редакции, то краткий пересказ получится следующий: ходил-бродил по лесам Древней Руси благообразный старичок, разговаривал с птичками, приручал медведей, молился за болящих, увещевал страждущих и ссорящихся и вдруг ррр-р-раз - и объединил русские земли, сделав их великими… Нынешняя канонизированная биография Сергия Радонежского - это набор мистических сюжетов, которые неожиданно материализуются в государство, до сих пор являющееся самым большим по освоенной площади.
Не будем устраивать эксперимент, предлагая апологетам канонической версии походить по лесам, помолиться и посмотреть, кого и во что получится при этом объединить… или хотя бы - до кого удастся донести информацию, что где-то кто-то ходит и объединяет. Просто поверим самим церковным служителям, которые честно признаются: «По своим достоинствам внутренним житие Сергия Радонежского - это слиток золота, но, как предназначенное для церковного чтения, оно по необходимости отличается краткостию и опускает многие подробности, драгоценные для благоговейных почитателей памяти великого угодника Божия.»
Вот мы сегодня и остановимся на тех подробностях, на которых религиозная литература обычно не акцентирует внимание, а мы - миряне, просто обязаны это делать, ибо биография Сергия Радонежского, этого действительно Великого человека, по своей закрученности и обилию драматических поворотов, даст 100 очков вперёд любому голливудскому сюжету.
Слом судьбы будущего Преподобного произошел в отрочестве, когда его семья родовитых ростовских бояр, потеряв из-за княжеских междоусобиц всё своё состояние и положение в обществе, в одночасье превратившись в беженцев, вынуждена была искать себе приют и начинать всё с нуля в захолустном тогда Радонеже, который буквально был медвежьим углом средневековой Руси.
Будущему лидеру национального возрождения ещё в детстве было наглядно и предметно продемонстрировано, что, при отсутствии единого наднационального свода правил, которых будут обязаны придерживаться все и любые правители, в условиях феодальной раздробленности и при доминанте права сильного - ни знатное происхождение, ни достаток, ни принадлежность к “высшим эшелонам власти” ничего не гарантируют и ни от чего не спасают.
Прививка от расхожего и ныне представления “чем выше по служебной лестнице, тем меньше проблем”, получилась настолько впечатляющей, что Сергий Радонежский потом всю свою жизнь будет избегать формальных постов и “малиновых штанов”, справедливо полагая, что и то и другое, кроме “ку” подмантдатных “пацаков”, сопровождается целым букетом неподъёмных обязательства, порождает прежде всего зависть и привлекает рейдеров и жуликов.
И Сергий, и оба его брата (старший - Стефан и младший - Иван) так и не откликнулись на призыв своего отца - боярина Кирилла - идти на княжескую службу. Пример папы, карьера которого закончилась так бесславно, оказался явно не заразительным. Хотя в это же время Кирилловичи под давлением нужды, несмотря на своё родовитое происхождение, вынуждены были сами заниматься крестьянским трудом, встраиваться в крестьянский быт, что потом более чем пригодилось Сергию при организации монастырской работы.
Традиционное - общинное построение крестьянского сословия на Руси, с его многовековым опытом концентрации и управления скудными ресурсами, социально одобряемые им самоограничение и аскетизм, а также опыт общинного крестьянского самоуправления, оказались бесценным набором готовых бизнес-процессов, которые, как перчатка на руку, идеально надевались на христианские каноны, формируя симбиоз, позволивший потом летописцам утверждать что именно Сергий Радонежский:
«… Cоздал Православие, адаптировав католицизм к менталитету русичей (в том числе, привязав календарь русичей к новому церковному, поэтому и сейчас многие христианские праздники сохранили древние названия). Внешние формы - новые религиозные обряды и традиции жители соблюдали, но древнее внутреннее понимание Бога русичи сохраняли прежним.”
Сомневаюсь, что это было целью молодого человека, решившего в 21 год покончить с мирским существованием. Настойчивое желание Кирилловичей посвятить себя церкви могло иметь совсем не религиозный, земной мотив, а именно - желание выжить. Раздираемая княжескими междусобойчиками, находящаяся фактически в состоянии перманентной гражданской войны, экономика Руси времён Сергия Радонежского была отягощена, к тому же, немалыми (для того времени) налогами и сборами.
Основным прямым налогом в то время был «ясак» - десятая часть, выплачиваемая как натурой с ежегодного урожая и различными товарами, так и серебром. Кроме того, появились специальные налоги: «туска» (собиравшаяся в дар приехавшим правителям или посланникам), «ям» (собирался на содержание конно-почтовых станций), специальный военный налог «кулуш» (взимался в годы, когда в Золотую Орду не забирали рекрутов для службы). Налог «тамга» ежегодно уплачивался купцами и торговцами либо с оборота (от 3% до 5%), либо от размера капитала (примерно 0,4%).
Кроме этого всё население должно было уплачивать так называемый «ордынский выход», Его уплата возлагалась на князя и производилась от имени всего населения удельного княжества. При Дмитрии Донском величина «ордынского выхода» составляла 1000 рублей
И во всём этом апофеозе экспроприации существовал всего один офшорный островок - церковь, которая вообще не платила никаких налогов, что было неоднократно подтверждено ханскими ярлыками, выданными митрополитам….
Вас не удивляет наличие таких ярлыков? Меня лично (когда я узнал про них первый раз) удивило очень. Мы из школьного курса истории, знаем, что монголо-татары круглосуточно занимались тем, что испепеляли в буквальном и переносном смысле христианскую веру, причем гонения на церковь аккуратно воспроизводятся в многочисленных художественных произведениях и учебных курсах:.
А тут вдруг такой исторический афронт, где имеются специальные церковные ярлыки и привилегии, и нет ни одного священника, умученного в Орде, когда князей там резали регулярно и много.
- _ярлык _Менгу-_Тимура _митрополи¬ту Кириллу (1267г.)
- _ярлык _Туда-_Менгу _митрополиту Максиму (1283г.)
- _ярлык _Токты _митрополиту Петру (1308г.)
- _ярлык _Узбека _митрополиту Петру (1313г.)
- _ярлык _Узбека _митрополиту Фе¬огносту (1333г.)
- _ярлык _Джанибека _митрополиту Феогносту (1342г.)
- _ярлык _Бердибека _митрополиту Алексию (1357г.)
- _ярлык _Абдаллаха _митрополиту Алексию (1363г.)
- _ярлык _Мухаммада-_Булака _митро¬политу Михаилу (1379г.)
Всего _девять _ярлыков, содержащих тот или иной перечень льгот и привиле¬гий православного духовенства.
Последний ярлык наиболее любопытный, ибо выдан он стараниями того самого Мамая, с которым год спустя будет биться на Куликовом поле Дмитрий Донской, и в котором полностью подтверждены все церковные привилегии. И это не единственные документальные подтверждения отношений, плохо вписывающихся в стереотипы наших представлений о «поганых захватчиках» и якобы чуждой им религии.
Одним из памятников таких отношений является знаменитый Чудов монастырь в московском Кремле, который был построен на земле, подаренной Митрополиту Алексию ханшей Тайдулой, молитвами которого она излечилась от слепоты… Еще одна явная историческая нестыковка - православный митрополит Алексий, соратник и покровитель Сергия Радонежского, денно и нощно молящийся о выздоровлении ханши Тайдулы, это - в рамках существующей исторической парадигмы - примерно то же самое что Патриарх Всея Руси Сергий, молящийся в 1941-1944 за здоровье Евы Браун...
Отвлекаясь на секунду от личности Сергия Радонежского, не удержусь от назревшей реплики: всё- таки каноническая версия монголо-татарского ига системно хромает. Что-то надо менять в исторической «консерватории», ибо дикие «поганые» кочевники по своим делам никак не соответствуют тем стереотипам, которые навязывают нам канонические школьные учебники. Захватчики так себя не ведут. Кочевники не ведут так себя и подавно… Иноверцы так не поступают… Так что придётся историкам попотеть и придумать что-то более убедительное, чем существующая школьная версия…
Мы же, не желая отбирать хлеб у художников исторического слова, возвращаемся в предмет нашего исследования в год, когда Сергий Радонежский был ещё Варфоломеем и только задумывался над реализацией своих исторических планов. Все мы в 20 лет собираемся изменить мир. Но не у всех получается. У Сергия Радонежского получилось, поэтому его опыт наиболее ценен и востребован именно сейчас, когда между нашими событиями и ситуацией на Руси 14го века столько явных и даже пугающих аналогий, и жить, как раньше, уже нельзя, а по-другому никто не пробовал…
Итак, церковь в то время была этакой наднациональной офшорной зоной, более-менее защищенной от мирских перепитий, а монастырь был идеальным местом для реализации как хозяйственных проектов, так и планов нравственного развития, необходимых построения нового, более справедливого общества. Вопрос только - какой это должен быть монастырь? Первое церковное прибежище Кирилловичей - Хотьковский монастырь - для реализации планов инновационного мироустройства молодых, энергичных и деятельных братьев не подходил абсолютно.
Покровский монастырь в Хотькове был организован в форме “ОСОБНОГО ЖИТИЯ”, которое было очень распространено в Древней Руси как простейший вид иночества и принимало различные формы.
Ключевский пишет:
Иногда люди, отрекавшиеся или помышлявшие отречься от мира, строили себе кельи у приходского храма, заводили даже игумена как духовного руководителя, но жили отдельными хозяйствами и без определенного устава. Такой монастырь-«особняк» составлял не братство, а товарищество, объединявшийся соседством, общим храмом, иногда общим духовником»
Братия, которую строители набирали в такие мирские монастыри для церковной службы, имела значение наемных богомольцев и получала «служеное» жалованье из монастырской казны, а для вкладчиков монастырь служил богадельней, в которой они своими вкладами покупали право на пожизненное «прекормление и покой».
Кроме отсутствия хоть какого-то уставного порядка, без которого невозможен ни один мобилизационный хозяйственный проект, обитателей монастыря разделяла непреодолимая имущественная пропасть. В одном и том же монастыре одни его обитатели откровенно нищенствовали, перебиваясь попрошайничеством в соседних городах и селах, другие же могли себе позволить абсолютно праздное существование:
Томас Мурнер (нем. Thomas Murner; 24 декабря 1475(14751224), Оберне - 1536) - немецкий сатирик, монах-францисканец, доктор теологии и права:
"Заметьте: если благородный не может выдать дочери замуж и не может ей дать приданого, то он отправляет ее в монастырь, не с тем, чтобы она посвятила себя Богу, а чтобы она жила безбедно, как привыкла знать".
Естественно, что ни о какой целенаправленной совместной созидательной деятельности в таких условиях не могло идти и речи. Для хозяйственного и духовного развития нужен был другой проект, близкий по быту и духу к окрестному населению - на 99,9% крестьянскому, социально-полезный и политически-востребованный, не чурающийся мирских проблем, а наоборот - активно предлагающий их решение за счет концентрации всех доступных ресурсов. В нем принципы равенства и братства имели бы зримое воплощение. Именно такой проект начали осуществлять братья Кирилловичи, основав монастырь в Маковецкой пустыни, который потом станет Троице-Сергиевой Лаврой.
Национальный проект «Монастырская колонизация»
«При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной” В. О. Ключевский.
Проект, который олицетворяет Сергий Радонежский, организованный им и его соратниками, носящий меткое название «русская монастырская колонизация», вобрал в себя всё то, чем мои современники привыкли восхищаться, как исключительно заграничным опытом. А зря, потому что при ближайшем рассмотрении событий средневековой Руси, очищенных от мистики, нервно курят в сторонке и распиаренные иезуиты с тамплиерами, а также не менее распиаренные Шаолинь и прочие заграничные монашеские проекты, имеющие гораздо более скромную историю, но зато более продвинутых имиджмейкеров.
Описание монастырского старт-апа Сергия Радонежского, его становление и «раскрутка» достойны того, чтобы быть предметом исследований по маркетингу и бизнес-администрированию, изучаться в ВУЗах по специальности «Экономика» и «Управление», и вообще быть предметом отечественной гордости, наряду с предвоенным промышленным строительством и послевоенным рывком к звёздам.
Стартовала будущая Троице-Сергиева лавра, как безналоговое аграрное предприятие, объединявшее своих участников на традиционной христианской религиозной базе, но на абсолютно новых организационных принципах, которые включали в себя:
1. Отказ от частной собственности
2. Личный аскетизм и нестяжательство
3. Обязательная плановая трудовая деятельность на благо общества
4. Запрет на бродяжничество и попрошайничество
Читаешь эти незамысловатые правила организации «общего жития» Сергия Радонежского, а также то, как он лично неукоснительно им следовал, и начинаешь понимать, что имеется серьёзная альтернатива у призыва Маяковского - «юноше, обдумывающему житье, решающему, делать жизнь с кого, скажу, не задумываясь - делай ее с товарища Дзержинского»...
Старт-апы всегда страдают одной и той же болезнью. Какой бы гениальной не была реализуемая идея, пока о ней ничего неизвестно окружающим, её как будто и не существует. Сидя в лесу, известности не снискаешь. Очень скоро братья поняли, что их обитель, основанная хоть и на вполне прогрессивных принципах, и с серьёзными экономическими льготами, гарантированно загнётся без правильно поставленного маркетинга, ответственность за который взял на себя старший брат Кирилловичей - Стефан.
В то время, как Сергий Радонежский (тогда еще Варфоломей) строил своими руками Маковецкую обитель, поддерживая только зародившуюся жизнь будущей Троице-Сергиевой Лавры и только формировал свой знаменитый «устав общего жития», Стефан отправился в Москву, где сделал стремительную карьеру от инока до игумена (от разнорабочего до директора), великокняжеского духовника, став правой рукой митрополита Алексия - будущего соавтора, заступника и покровителя всех начинаний Сергия Радонежского.
Эта троица - Сергий-Стефан-Алексий и будут той командой, благодаря которой Россия сегодня занимает самую большую территорию в мире, причем с таким суровым климатом, выжить в котором не получается ни у одной другой нации. Принципы «общего жития» Сергия Радонежского оказались настолько удачно сформулированы и универсальны, что до сих пор подходят как для хозяйственной, так и для любой другой деятельности - культурной, просветительской, идеологической, политической, являясь идеалом для всех последующих хозяйственных и политических процессов, движений, руководителей.
Было тогда и остаётся сейчас всего одно препятствие для того, чтобы личный опыт Сергия Радонежского сделать постоянным, непрерывным и всеобщим - обязательное следование принципам общего жития прежде всего лидерами, приведение в соответствие с этими принципами прежде всего элиты, что является фундаментом любого мобилизационного проекта. Когда это делать получается, Россия делает резкий и качественный цивилизационный рывок, когда вожди от этого правила отказываются, вся русская цивилизационная конструкция неумолимо и крайне болезненно деградирует.
При самом живом участии Стефана и Алексия слух о молодом подвижнике, живущем в радонежских лесах, быстро распространился по монастырям Северо-Восточной Руси. Одни осуждали его за нарушение порядка восхождения по монастырской «лестнице к небу», другие, напротив, сочувствовали, восхищались его твердостью. Не укрылось от молвы и то, что отшельник происходил из боярской семьи, что у него есть доброхоты среди московской знати, а брат его - духовник самого великого князя Семена Ивановича. На Маковце стали появляться первые посетители….
Благодаря миссионерской работе Стефана, Сергий Радонежский смог сформировать первый рабочий коллектив обители, числом ровно 12, как бы подчёркивая евангелические традиции, хотя сам он религиозным ортодоксом никогда не был, о чем говорит хотя бы то, что «он несколько лет жил жизнью отшельника, не принимая пострига и не посещая приходского храма» (Н.С. Борисов). То есть монастырь был для него тем инструментом, с помощью которого он старался изменить прежде всего земную жизнь паствы, а не подготовить её к загробной.
Именно к тому времени относятся первые чудеса, старательно описываемые агиографами Сергия Радонежского, без которых вряд ли получилось бы сделать известными сам монастырь и его руководителя. Первым чудом были «дары небес», спасавшие монастырь от голода, тень которого дамокловым мечом висела вообще над всем крестьянским населением, которого страшились и чудесное избавление от которого толковалось однозначно, как признак святости.
“Раза два или три, обычно весной, когда запасы кончались и положение общины становилось совсем бедственным, Бог весть откуда приходило спасение: сани, груженные мешками с хлебом, овсом, сушеной рыбой и солью. Молчаливый, словно немой, возчик сгружал мешки возле кельи Сергия и не медля пускался в обратный путь. Братья видели в этом чудо и, насытившись, истово молились, благодаря Господа за заботу. Им начинало казаться, что за их трудами следит невидимое бдительное око.” (Н.С. Борисов)
Собирая сведения о Сергии, Епифаний Премудрый тщательно записывал рассказы о совершенных им чудесах. Для первого, «дообщежительного» периода истории монастыря их было немного, и воспоминания о них были весьма туманны. Одно из них заключалось в том, что по молитвам Сергия в овраге близ монастыря из земли ударил родник. Это вызвало всеобщую радость: прежде монахам приходилось носить воду издалека.
Ещё одно чудо - исцеление Сергием некоего «бесноватого вельможи». С помощью креста и молитвы игумен изгнал бесов из одержимого, и он ушел из обители совершенно здоровым.
Оба рассказа весьма традиционны по сюжету. Они перекликаются с некоторыми известными эпизодами из Библии. Первый напоминает изведение воды Моисеем во время бегства евреев из Египта (Исход, 17, 3-6), второй - многочисленные исцеления «бесноватых», которые совершал Иисус (Марк, 5, 1-13; 9, 17-29).
Полный список чудес Сергия Радонежского вы можете легко найти в любом каноническом издании, я же специально опускаю всю мистику, ибо считаю, что она никакого отношения не имеет ни к вере, ни к религии, а является исключительно инструментом маркетинга, привлекающим внимание не слишком взыскательной публики. Тем более, что мистика отнюдь не являлась главным инструментом популяризации Троице-Сергиевой Лавры.
Описание самих чудес шло с постоянным акцентом на нарочитую скромность монастыря, аскетизм и постоянный физический труд, которого никогда не сторонился и сам Сергий, что само по себе тоже было чудом - боярский сын, имеющий покровителей в самых высоких коридорах власти, руководитель всего предприятия, лично рубил дрова, строил кельи, возделывал землю, шил одежду и обувь, пёк хлеб, ходил пешком, то есть был настолько близок к простому народу, что не мог не заслужить уважение, как сейчас сказали бы «самых широких масс».
«Дивно бо поистине бе тогда у них бываемо видети: не сушу от них далече лесу, яко же ныне нами зримо, но иде же келиам зиждемым стояти поставленым, ту же над ними и древеса яко осеняющи обретахуся, шумяще стояху».
И вот в момент, когда известность Сергия Радонежского и его монастыря достигла на Руси нужного градуса, произошло событие формализовавшее церковную реформу - введение общежитийного монастырского устава, основные принципы которого я уже приводил. При чтении всего устава у меня сразу сформировалось смутное ощущение, что где-то я это уже читал… Потом понял - вся эта детализация и регламентация знакома мне со службы в ВС СССР по общевоинским уставам…
Подъём, отбой, правила построения, развод, форма одежды и даже регламентация выражение лица - все эти явные признаки милитаризированного быта внедрялись в монастырскую жизнь не просто так, но как ответ на вызовы, которые стояли в тот момент полный рост перед всем обществом, без разделения на мирян и духовенство. Требовалась мобилизация скудных ресурсов, которых не хватало и для текущей сытой жизни, а необходимо было выделить их для расширения, заселения, защиты новых территорий, а также для сохранения в неприкосновенности существующих. А мобилизация без строжайшей, буквально военной дисциплины, пока никому никогда не удавалась.
Русскому государству для становления и роста нужны были именно такие мобилизационные центры, которые смогли бы быть щитом от врагов в военное время, источником знаний и технологий - в мирное. Существующим социальным институтам такие задачи были не под силу. Поэтому монастыри нового типа (киновии), с их строгими - до самоотречения - регламентами поведения - оказались востребованными на самом высоком политическом уровне, а функции их, не акцентируемые современной историей, распространялись практически на все сферы общественной жизни.
Именно в монастырях совершенствовалось профессиональное ремесло. Монахи ввели в широкий оборот рациональную обработку земли и тепличные агроотехнологии, коллективное использование земледельческого инвентаря, приспособлений для выращивания и переработки продуктов питания, слишком дорогих и сложных для каждой отдельной крестьянской семьи. Агротехнологическая концентрация средств производства, впервые появившася в монастырских хозяйствах, в ХХ веке будет воспроизведена в виде сталинских МТС.
Монастыри первыми освоили передовые технологии ткачества, обработки кожи и металла, обучили им окрестное население, привили ему разнообразные и, главное, более высокие требования к жизни. Разумеется, не было простой случайностью, что именно монастыри сделались очагами технического прогресса. Это было просто следствием того, что в монастырях впервые пришли к тому, что является причиной всякого технического прогресса, к концентрации труда. Так как монастыри практиковали ее первыми, притом самым интенсивным образом, то они и пришли раньше других к товарному производству.
В монастырях всегда можно было получить все, и притом все лучшее. «Монастырская работа» была высшего качества. Разумеется, не потому, что «Благодать Божия покоилась на этом труде», не потому, что благочестие направляло ткацкий челнок, а по простой экономической причине - разделение труда вело к специализации, а специализация - к повышению квалификации исполнителя и качества конечного продукта.
Монастырь нужен был не только селу, но и городу, как важный элемент всей системы тогдашней русской жизни. Количество монастырей было прямо пропорционально размерам и значению города. Монастырь был приютом для обездоленных, работал, как «ссудная касса», надежная кладовая всякого рода запасов, школа для неграмотных, благопристойное «богомолье» и привилегированное кладбище. Но обеспечение сторожевой службы всё же было всегда на первом месте, тем более, что выполнение именно этой функции было для монастырей наиболее органичной и естественной.
Читаем, как был организован монастырь Сергия Радонежского, (кто служил, тот оценит):
В основе «организационной» части нового устава лежали три принципа: равенство, послушание и четкое распределение обязанностей. Равенство обеспечивалось отсутствием у иноков какого-либо личного имущества и общей трапезой. Залогом послушания служили различные формы воздействия игумена на братьев: от отеческого внушения до изгнания из монастыря. Распределение обязанностей определялось продуманной системой «служб».
Житие Сергия сообщает о некоторых должностях, установленных в обители после введения «общего жития». Монастырская кладовая, где хранились съестные припасы, была поручена келарю. Другому брату было доверено попечение о старых и больных иноках; «повар» отвечал за порядок в монастырской кухне («поварне»), «хлебник» - за выпечку хлеба. За правильностью совершения богослужения наблюдал «уставщик». Ему помогали дьячки и пономари. Они зажигали свечи и лампады, наводили порядок в храме, читали на клиросе. Особый монах - «будильник» - отвечал за своевременный подъем иноков по утрам.
Вероятно, Сергий установил и другие принятые в киновиях «службы» - казначей, «трапезник» (старший в трапезной), «кутник» (разносящий блюда и напитки).
День в монастыре начинался с рассветом. Первым вставал «будильник». Он шел к келье игумена и, став под оконцем, громко произносил: «Благослови и помолися за мя, отче святый». Разбуженный этим возгласом игумен отвечал изнутри: «Бог спасет тя». После этого «будильник» ударял в малое било и совершал обход келий, восклицая под окном каждой: «Благословите, святые!» Дождавшись отклика и убедившись, что все иноки проснулись, «будильник» призывал пономаря. Тот ударял в большое било, призывая монахов в церковь на утреннюю молитву.
Вступление в храм совершалось в строго определенном порядке. Все братья выстраивались в шеренгу на паперти. Священники и дьяконы становились впереди. Иерей, которому надлежало совершать в этот день службу, входил в храм первым. Перед ним шествовал чтец с горящей свечой. Священник кадил перед иконами, произносил несколько ритуальных возгласов. Лишь после этого остальные иноки чинно, по порядку входили в церковь с пением псалмов. Все монахи, в том числе и неграмотные, должны были знать Псалтирь наизусть.
Во время богослужения каждый монах стоял на своем месте. Игумену полагалось находиться в первом ряду справа, келарю - слева. Перед царскими вратами стояли монахи-священники, по сторонам - иеродьяконы.
Случалось, во время утреннего бдения иноки начинали перешептываться, переминаться с ноги на ногу, даже дремать. Благочиние немедленно восстанавливали два инока-надзирателя («эпитирита»), стоявшие справа и слева от строя. Братья, которым надлежало отправиться куда-либо по монастырским делам, могли уходить из церкви до окончания службы. Все прочие стояли неподвижно до конца.
Наконец раздавались три удара в малое било, и монахи с пением псалма выходили из церкви. Путь их лежал в трапезную. Впереди всех шли игумен и совершавший литургию священник.
В трапезной иноки занимали места за столом в соответствии со своим положением в обители. Постепенно в монастырях возникло своего рода «местничество». Нередко за право сидеть ближе к игумену возникали ожесточенные споры.
Сама трапеза была особого рода ритуалом. После краткой молитвы первым начинал есть игумен и только после этого - остальные иноки. Кутник, обходя всех, наполнял чаши. С первой чашей все подходили к игумену за благословением. Во время трапезы один из братьев читал вслух жития святых. Разговоры за столом категорически воспрещались.
В качестве напитков в византийских монастырях употребляли вино, разведенное водой. В русских обителях «высокого жития» хмельные напитки были запрещены. Причину этого отличия откровенно высказал в своем монастырском уставе Иосиф Волоцкий: «О Рустей же земле ин обычей и ин закон: и аще убо имеем питие пианьственное не можем воздержатися, но пием до пианьства»
(Н.С. Борисов)
Продолжение тут https://aftershock.news/?q=node/521599