(no subject)
От взрослого воина, гоплита, требовалось демонстрировать вполне определённую модель поведения, действовать на поле брани нарочито, даже гипертрофированно благородно, честно и открыто. Хитрости и уловки были недопустимы в бою, который вела фаланга, а также крайне не поощрялось стремление проявить личную удаль, совершить подвиг. По сути, гоплиты должны были отказаться от индивидуальности на время схватки, сплотившись в одно целое, единый кулак; потому-то этот строй и именовался фалангой. Поле битвы греки также выбирали заранее по взаимному согласию. «Как я слышал», - приписывает Мардонию такие слова Геродот, - «греки … воюют самым безрассудным образом. Так, объявив друг другу войну, они ищут прекрасное и гладкое поле битвы и там сражаются. Поэтому даже победители возвращаются с большим уроном». Следует отметить, что только для таких открытых сражений гоплитская фаланга и была предназначена, тогда как на пересечённой местности воевала куда хуже; так, в Этолии гоплиты Демосфена оказались перебиты лёгковооружённым врагов. Наконец, к преследованию врага или ведению осады фаланга не была приспособлена вовсе.
Всё это, однако, вовсе не значит, что греки не были знакомы с войной другого типа или же не были в неё искусны и оттого избегали; на деле они попросту не уважали эту другую войну. Только оружие ближнего боя считалось древними благородным; уже лук ими относился к оружию недостойному, бесчестному, к подлости (технэ, τέχνη), и ухищрению (механэ, μηχανη), не говоря уже о такой вещи как ловушка. Ничем из этого не имел никакого права пользоваться тот, кто владел и желал сохранить свой аттестат зрелости. Для его получения юноше требовалось одолеть на охоте зверя «честным» образом, то есть почти что голыми руками, при помощи самое большое рогатины или же своры собак. Только тому, кто одолел кабана в открытом бою, не прибегая к «апатэ» (απάτη: обман, уловка) дозволялось обедать, возлегая на своём ложе. Тот же, кто не проходил этого испытания, так никогда и не становился мужчиной, навеки оставаясь юношей, чёрным охотником, подобным Аполлону, который никогда не был замечен в руках со «взрослым» оружием типа копья, зато всегда разил издалека, а также запросто мог подкрасться сзади и исподтишка ударить в спину, как он поступил с Патроклом. Также Аполлон никогда не женился; отказался от брака и Ипполит, которого Оппиан считал изобретателем силков.
Таким образом, лёгкая пехота, в первую очередь всевозможные дальнобойные войска, у греков была представлены исключительно юношами, эфебами. От них не требовалось никакой особенной дисциплины или порядка, не ведали эфебы и строя, действуя в рассыпную; часто увязали они в индивидуальных поединках, добывая себе κλέος (клеос), негаснущую славу. Иначе говоря, они представляли собой полную противоположность взрослым. Любопытно этому вторит аналитическая психология Карла Юнга, создавшая архетип puer aethernus, то есть «вечный юноша», ассоциирующий со своеволием и необуздой, которому противостоит другой тип, именуемый senex, «старец», характерный дисциплиной, контролем, ответственностью, порядочностью, словом, всеми теми идеалами, которые так превозносили греки.
Характерным атрибутом эфебов, или «ахейцев младых», как называет их Гомер, было ношение шкур различных зверей, в первую очередь волков, а также вообще тесная ассоциация с этими животными: волк был священным зверем Аполлона Ликейского, то есть Волчьего, который и сам оборачивался волком. Когда им нужно временно стать юношами, отправившись на ночную вылазку, именно такого рода шлемы в форме волчьей головы, «коими голову юноши себе покрывают», надевают Диомед и Одиссей, а также их противник Долоний, покрывший себя «кожею волка седого». Волками одевались и римские велиты, а позднее, после реформы Мария, когда все римляне вне зависимости от возраста стали служить в тяжёлой пехоты, и роль вспомогательных войск стали исполнять союзные народы, различные варвары, в шкуры зверей наряжались уже они; это более чем логично, ведь варвары всегда остаются детьми.
https://vk.com/hellenistics
Всё это, однако, вовсе не значит, что греки не были знакомы с войной другого типа или же не были в неё искусны и оттого избегали; на деле они попросту не уважали эту другую войну. Только оружие ближнего боя считалось древними благородным; уже лук ими относился к оружию недостойному, бесчестному, к подлости (технэ, τέχνη), и ухищрению (механэ, μηχανη), не говоря уже о такой вещи как ловушка. Ничем из этого не имел никакого права пользоваться тот, кто владел и желал сохранить свой аттестат зрелости. Для его получения юноше требовалось одолеть на охоте зверя «честным» образом, то есть почти что голыми руками, при помощи самое большое рогатины или же своры собак. Только тому, кто одолел кабана в открытом бою, не прибегая к «апатэ» (απάτη: обман, уловка) дозволялось обедать, возлегая на своём ложе. Тот же, кто не проходил этого испытания, так никогда и не становился мужчиной, навеки оставаясь юношей, чёрным охотником, подобным Аполлону, который никогда не был замечен в руках со «взрослым» оружием типа копья, зато всегда разил издалека, а также запросто мог подкрасться сзади и исподтишка ударить в спину, как он поступил с Патроклом. Также Аполлон никогда не женился; отказался от брака и Ипполит, которого Оппиан считал изобретателем силков.
Таким образом, лёгкая пехота, в первую очередь всевозможные дальнобойные войска, у греков была представлены исключительно юношами, эфебами. От них не требовалось никакой особенной дисциплины или порядка, не ведали эфебы и строя, действуя в рассыпную; часто увязали они в индивидуальных поединках, добывая себе κλέος (клеос), негаснущую славу. Иначе говоря, они представляли собой полную противоположность взрослым. Любопытно этому вторит аналитическая психология Карла Юнга, создавшая архетип puer aethernus, то есть «вечный юноша», ассоциирующий со своеволием и необуздой, которому противостоит другой тип, именуемый senex, «старец», характерный дисциплиной, контролем, ответственностью, порядочностью, словом, всеми теми идеалами, которые так превозносили греки.
Характерным атрибутом эфебов, или «ахейцев младых», как называет их Гомер, было ношение шкур различных зверей, в первую очередь волков, а также вообще тесная ассоциация с этими животными: волк был священным зверем Аполлона Ликейского, то есть Волчьего, который и сам оборачивался волком. Когда им нужно временно стать юношами, отправившись на ночную вылазку, именно такого рода шлемы в форме волчьей головы, «коими голову юноши себе покрывают», надевают Диомед и Одиссей, а также их противник Долоний, покрывший себя «кожею волка седого». Волками одевались и римские велиты, а позднее, после реформы Мария, когда все римляне вне зависимости от возраста стали служить в тяжёлой пехоты, и роль вспомогательных войск стали исполнять союзные народы, различные варвары, в шкуры зверей наряжались уже они; это более чем логично, ведь варвары всегда остаются детьми.
https://vk.com/hellenistics