«Замполит» - человек, который много и грамотно говорит». Часть вторая
Оригинал взят у twower в «Замполит» - человек, который много и грамотно говорит». Часть вторая
Продолжение интервью с заместителем командира части по работе с личным составом.
*****
- Как сейчас выглядит использование мобильных телефонов военнослужащими?
- У военнослужащего есть личное время, когда ему выдают телефон. После телефоны сдаются. Но большинство военнослужащих сейчас себя без соцсетей представить не может, поэтому старается ими пользоваться тайком. Бороться с этой проблемой возможно будет только после того, как будут введены реальные наказания. Вплоть до ареста за нарушение режима секретности.
Обычно используют два вида телефонов, не дороже 3-4 тысяч рублей. Один с мало-мальски хорошей камерой, смартфон, позволяющий выходит в интернет и делать селфи. Это его главные функции. Зачастую он с разбитым экраном, переживший 3-4 владельца: солдаты активно друг у друга перекупают аппараты. Другой - это самый дешевый кнопочный телефон, чтобы наклеить на него бирку и сдавать ротному. С камерой-то телефоны запрещены.
- Каким приказом они запрещены?
- Есть директива из округа за 2014 год, которая основывается на директиве НГШ. Звонки по «носимым терминалам мобильной связи» разрешены с 20.30 до 21 часа. В директиве на командиров возложена ответственность за мониторинг страниц в социальных сетях своих подчиненных. Механизм, как это делать, не прописан, но ответственность возложена. На директиве округа основываются приказы по части. Там уже прописывается точное время, когда можно звонить, что телефоны выдают только командиры и ответственные, т.е. офицеры либо прапорщики, что звонки совершаются только в присутствии этих лиц, после чего телефоны сдаются. Выдаются они на постоянное ношение только военнослужащим, убывающим в госпиталь, в увольнение за пределы части и в отпуска. Оборудуются специальные места для хранения телефонов, ключи от которых находятся у командиров. На телефоны крепятся бирки, на которых, в частности, указан IMEI аппарата, номер, ФИО владельца. Все эти сведения также внесены в журнал учета средств мобильной связи личного состава. Все телефоны с фото-, видеокамерами и доступом в интернет изымаются до увольнения военнослужащего из рядов ВС РФ.
Сейчас уже «зэгэтэшники» отслеживают интернет, приносят бумаги командиру соединения, в которых указано, что рядовой такой-то имеет страницу в социальной сети такой-то, первая фотография со службы выложена тогда-то, всего фотографий столько-то, последняя фотография тогда-то, на фотографиях изображено следующее.
- Контрактникам запрещено пользоваться телефонами наравне с военнослужащими по призыву?
- Нет. Им пользоваться можно, но опять же без фотографирования, съемки видео на службе.
- В полевых условиях как быть с выдачей, хранением?
- Ящик специальный возили.
- В условиях боевых действий пользование телефоном как-то регламентировано?
- Не видел таких приказов.
- Содержится ли в директиве прямой запрет для военнослужащих иметь страницы в социальных сетях?
- Нет. Но раз информацию со службы нельзя выкладывать, то лучше не заводить.
- Какая-либо ответственность за нарушения положений приказа предусмотрена?
- Я полагаю, что будет в характеристике указываться что-то типа несоблюдение правил обращения с мобильной связью, что человек склонен к разглашению государственной тайны.
- То есть даже содержание на гауптвахте за это не предусмотрено?
- Нет.
- Расскажите какой-нибудь случай, связанный с несанкционированным использованием телефонов.
- Недавно ко мне один из командиров обратился, мол, не могли бы зайти. Прихожу: «Что случилось?!» Рассказывает о ситуации. Военнослужащий стоял в наряде, пошел отдыхать. Во время отдыха заходит командир роты и видит, что у него на кровати лежит телефон. Ротный говорит: «Сдавай его». В это время на этаж заходит старший по званию офицер, командир роты выходит его встречать и не успевает забрать телефон. Потом, когда вновь требует принести телефон, солдат приносит ему уже другой аппарат. Простенький, без возможности выхода в интернет. Мол, именно этот вы и видели, ни про какой другой знать не знаю.
Командир роты в затруднении, не знает, что с ним делать, как выйти из ситуации, зовет меня. Что мы делаем? Спрашиваем у солдата:
- Зачем ты врешь?!
- Я не вру!
- Точно не врешь?!
- Точно не вру!
- Предупреждаю тебя об ответственности за обман командира, за введение в его в заблуждение…
- Да я не вру!
- Садись, пиши объяснение как все было.
Он пишет объяснение. Как писать не знает, не умеет, подсказываем ему правильные формулировки. Так, мол, было? Согласен, нет? Если согласен, пишет. То есть, не давим на него, а просто помогаем грамотно написать. Потом даем ему еще одну бумажку и говорим: «Пиши рапорт, что у тебя нет еще одного телефона, кроме как того, который ты нам только что сдал. Что ты за время прохождения службы не выходил глобальную информационную сеть Интернет. Что не имеешь аккаунтов в социальных сетях. Что не выкладывал в интернет фото- и видеоматериалы, связанные с прохождением службы». Он утверждает, что ничего такого он не делал, пишет рапорт, ставит число и подпись.
Берем у него все эти бумаги, после чего демонстрируем на смартфоне его страницу во ВКонтакте. Солдаты у нас не все глупые, иногда маскируются, заводят аккаунты под чужим именем. Но очень хотят общаться, поэтому добавляют в друзья сослуживцев. Поэтому хотя бы за одного можно зацепиться, чтобы выйти на остальных. Так что страничка его с помощью нехитрых манипуляций находится. Там есть его фотографии со службы, прежде всего с оружием. По-моему, нельзя найти такого солдата, который в «оружейке» или на полигоне с оружием не фотографировался. Так вот, находим его фотографии, видим дату и время последнего входа. Делаем скриншот с этим данными, распечатываем.
Все равно не хочет телефон отдавать? Объясняем, что будет проведено административное расследование, так как есть приказы различного уровня, запрещающие использование мобильных телефонов военнослужащими. Если, мол, вы, товарищ солдат, так уверены, что вам за это ничего не будет, то можем это проверить.
Тогда солдат сказал, что просто хотел купить телефон у военнослужащего из другого подразделения. Я звоню в другой батальон, вызываю этого человека. Пока он идет, наш герой уже меняет показания, говорит, что ничего не покупал. Тем не менее, приходит указанный военнослужащий и спрашиваем у него:
- Знаешь этого солдата?
- Знаю. Но мы не друзья. Просто знакомы.
- Он говорит, что ты ему телефон продавал.
- Я ему не продавал. Это не мой телефон.
Что ж, говорю, хорошо. Рапорт написан, сейчас будем проводить административное расследование. Солдат говорит:
- А если я сейчас сдам телефон, то характеристику мне не станете портить?
- Если сдашь, то это уже будет другой вопрос. Подумаю.
Ушел, приносит телефон и объясняет, что ему нужна хорошая характеристика. Потому что после увольнения он хочет пойти служить в органы внутренних дел. Спрашиваем:
- Чего ж тогда врал нам все это время? Тебя что, командиры подводят, обижают, что ты им врешь?
- Я боялся, что вы этот телефон разобьете…
Еще один более ранний схожий случай разрешился так. Был у военнослужащего незарегистрированный «Айфон». Я на тот момент не знал еще, что можно сделать в таком случае. Зол был. Обязал его несколько часов ходить за мной (чтобы он телефон не спрятал), сам в это время занимался служебными делами и попутно объяснял, что он себя неправильно ведет. В конце концов, это мне надоело, и я ему сказал, что либо он в течение 15 минут сдает телефон, либо вызываю сотрудника контрразведки. Солдат не сдал свой телефон. Крепкий орешек был, морально-устойчивый. Через 15 минут вызвал контрразведчика. Тот с ним поговорил и еще через 15 минут телефон был у меня в руках.
Я, кстати, для воздействия на личный состав иногда показываю фотографию записи в военном билете. Которая, ну, помните, про «склонность к предательству»? Помогает.
- Ту самую, что я когда-то публиковал?
- Да. «Замполит» должен использовать различные источники получения информации и воздействовать оной на личный состав. Объясняешь солдатам, что можно ведь и вот так сделать.
- Как же все-таки убедить солдата, чтобы он не постил фотографии со службы в своем любимом ВКонтакте?
- Никак не убедить. Я на данной стадии не знаю, как это сделать с помощью слов. Только если это будет какое-то определенное наказание, утвержденное официально. Хотя бы содержание на гауптвахте.
- У Вас у самого есть странички в социальных сетях?
- Меня нет в соцсетях. Я когда-то там пытался завести страницы, но потом послал все в баню, потому что это слишком много времени занимает и никакой пользы не приносит.
- Судимых сейчас призывают?
- Со снятыми судимостями. Но у меня таких нет.
- Вероятно, с такими военнослужащими следует работать как-то по-особенному?
- Шаблонов по работе с ними нет, но они относятся к группе риска. То есть, как мне кажется, потребуется больше общения и акцент на правовую подготовку.
- Как Вы, как «замполит», боретесь с неуставными взаимоотношениями в виде «дедовщины»?
- Два раза в год, после поступления молодого пополнения в часть, проводится месячник сплочения воинских коллективов. Во время него обязательно рассматриваются вопросы неуставных отношений: приглашаются работники прокуратуры, военных следственных отделов для разъяснительной беседы.
В рамках правового информирования постоянно доводятся статьи об осуждении военнослужащих за подобные преступления с конкретными примерами. Особый упор делается на освещение подобных случаев среди военнослужащих своей части или у соседей.
Немедленное реагирование на подобные случаи, проведение разбирательства. Если обычная драка, на равных, то равным образом же наказываем участников. Если, конечно, тяжких последствий не было…
- Как наказываете за драку? В наряд?
- Нарядом-то нельзя наказывать, по сути дела. Но в наряд, да… Есть же хорошие наряды, а есть не очень. Поэтому «негодяй» будет ходить в не очень хорошие наряды, потому что не заслужил хороший.
По каждому случаю, когда кто-то кого-то толкнул, возбуждать уголовные дела глупо. Если же кто-то кого-то реально побил, то тут же оформляется грубый дисциплинарный проступок и материалы разбирательства направляются в суд. Но за время моей службы [собеседник не слишком продолжительное время находится в должности. - прим.] таких случаев не было.
- Не секрет, что случаи рукоприкладства командиры стараются скрыть…
- Да. К сожалению, сама система к этому подталкивает. В уставе написано, что командира категорически запрещено наказывать за правонарушения в его подразделении. Категорически. Но у нас же идут от противного: ты недоработал, ты недовоспитал. И вот получается, что у командира либо есть возможность скрыть происшествие и тогда есть вариант, что не накажут, либо все рассказать и тогда точно накажут. Но я сторонник того, что пусть мы сейчас получим, но все увидят, что преступника посадили.
- Почему все так? Ведь старшие командиры, которые наказывают младших командиров, когда-то сами были на их месте и должны понимать вот эту причинно-следственную связь?
- По моему мнению, более опытный человек понимает ошибки молодости: вот если бы я сделал вот так, то того бы не допустил. Поэтому он говорит младшим командирам: делайте вот так и тогда вот этого у вас не будет.
- Но жизнь показывает, что это не работает…
- Я, видимо, еще не имею опыта должного уровня, чтобы сказать в чем дело.
- Кроме сокрытия правонарушений, есть еще одна проблема. Мне неоднократно говорили, что посадить солдата на гауптвахту еще та задачка. Их [гауптвахт] мало, везти виновного приходится далеко, надо договариваться заранее, чтобы там место свободное было, которого может и не быть. Места нет, но решение суда-то выполнять надо. Необходимо ли большее количество гауптвахт?
- Необходимо. Сам с ними не сталкивался, но знаю, что такая проблема есть.
- Личному составу какие-нибудь фильмы про дисбат показываете? Для профилактики.
- Обязательно. Хотя бы раз в год это надо делать. В основном, показывают в ротах молодого пополнения, когда новобранцы проходят курс молодого бойца.
- Можно ли сказать, что с переходом на год службы «дедовщины» стало гораздо меньше? Я застал переход с двух лет службы на один и тогда казалось, что все, с ней покончено. Но вот смотришь на сообщения того же Главного следственного военного управления и иногда думаешь, что она снова поднимает голову.
- Нет, переход на год службы сломал эту систему. Есть, конечно, крутые парни, которые других стремятся «приопустить» чуть-чуть, особенно тех, кто слаб и нерешителен. Но в целом система сломлена. Такого, как раньше, когда есть «деды» и есть их подчиненные, уже нет.
[С моим собеседником пришлось разговаривать в три приема, между которыми произошло событие, описанное ниже. Начало вставки.]
Вот мы тогда поговорили, а к вечеру того же дня у меня боец сбежал. Три дня мы занимались его поисками, оформляли документы в прокуратуре, переписывали служебные разбирательства. И лишь потом появилось время основательно взяться за взвод, в котором это все случилось.
В общем, ситуация там была такая. Тот солдат, что сбежал, давно мечтал закосить, имел соответствующее поведение, в результате чего был во взводе аутсайдером. Родители в разводе, в себе не уверен - такой типичный домашний мальчик. За это его «чмырили». Нет, не били, но отношение к нему было негативное. И сослуживцы кое-что сделали, попытались его унизить. Он взял и рванул. 800 километров за 23 часа. Добирался автостопом. Вроде думаешь, что паренек-то небольшого ума, но как он все четко продумал: когда уйти в удобный момент, где оставить записку, как обойти дневального. Если с последним еще ладно, то он и дежурного по части встретил в тыловой зоне, где солдату несвойственно было находиться. И выкрутился, мол, меня тот-то послал сюда, чтобы такое-то сделать. Дежурный его и не стал задерживать. Перемахнул через забор. Денег практически вообще не было, но он сразу же купил «полторашку» воды, так как понимал, что путь долгий. Обходил посты полиции очень грамотно. Приехал домой, но нам его папа сразу позвонил. Впрочем, там его уже ждали наши офицеры. Кстати, что интересно, папа сбежавшего в свое время тоже из армии бегал.
- Что будет с теми военнослужащими, действия которых послужили толчком к побегу?
- Там даже на статью не накапливается. Самому главному отправят письма домой: родителям, администрации, военкомат. Опишем в «лучшем» свете. Думаю, родители к нему примчатся. Характеристику плохую напишем: склонен к неуставным отношениям, не уважает командиров, доверять нельзя и т.п. У него, кстати, отец в дисбате сидел за «неуставняк».
Был товарищ, который угрожал, но, увы, свидетелей этому нет.
Еще один пеной для бритья измазал во сне, а потом подушкой хлопнул. Тоже привлечь не за что - детская лагерная шутка.
- Но все это вместе накапливается…
- Да. Последней же каплей, толчком к побегу послужило следующее. Кто-то ночью ему облил форму. Утром он встал, постирал ее и вышел в подменке. Они ж у него спрашивают, мол, ты чего так вышел. Тот отвечает, что постирал. Ему говорят, мол, а ты знаешь, что ее мочой облили. После этого парень и сбежал.
Веду расследование, но не могу найти человека, который про мочу ему сказал. Все не помнят или не слышали, кто это сказал. Я уверен, но не полностью, что это сделал такой-то человек, но он не сознается и другие солдаты на него не указывают. Я тут двух солдат подготовил, должны выяснить, кто это сделал. Если он, то мы ему устроим по полной: и личное дело, и характеристику соответствующую.
- Что будет с этим солдатом, который пытался бежать?
- Мы его перевели в другую роту, там будет служить под жестким контролем. Наказывать его не за что, он пострадавший. Влепим «строгача» и все.
- Как сделать так, чтобы подобных случаев было как можно меньше?
- Я уже говорил про «светофор» [см. ниже. - прим.], - три письма - думаю, это будет сдерживающим фактором. Постоянная профилактика: доведение случаев неуставных отношений и наказаний за них. Через месяц после прибытия молодого пополнения проводить тестирование, выявляя деструктивных лидеров и группу «мальчиков для битья». С первыми постоянно проводить беседы, в которых напоминать о необходимости соблюдать дисциплину. Вторым регулярно напоминать, что надо о проблемах говорить с нами. Даже можно так: мне или командиру приходит СМС с текстом: «Сегодня такому-то дали по морде. Дал такой-то за такое-то». Выходишь, смотришь, видишь синяк. Ага, все.
[Конец вставки]
- Есть ли у Вас рычаги воздействия на асоциальные элементы? Вот вроде бы он и не бьет никого, просто не выполняет свои служебные обязанности, потому что не хочет.
- Мне не доводилось с такими сталкиваться. Если в подразделении выстроена система управления, то такого произойти не может. Не подчинился приказу? Проведем одно административное расследование, объявим выговор, второе, объявим выговор, третье, а дальше уже и уголовное дело. Но до такого вменяемый нарушитель постарается не доводить.
- С военнослужащими из республик Северного Кавказа контактируете?
- Да, у меня их человек восемь.
- Контрактники или срочники?
- Это военнослужащие по призыву.
- Как с ними служится?
- Тут хочу вернуться к вопросу важности знаний основ религии. Когда увеличилось количество вербовщиков всяких террористических организаций, то нам была поставлена задача провести занятия на предмет действий этих вербовщиков, почему им нельзя поддаваться и т.п. Я собрал военнослужащих, исповедующих ислам, - по большей части это были татары и башкиры - и провел с ними беседу. Тут надо понимать, что мне, как православному человеку, пришлось говорить на тему другой религии. Я исламом интересовался, так как понимал, что рано или поздно с подобной ситуацией столкнусь. Так вот. Я сразу сказал, что являюсь православным христианином, и сразу же обозначил сходства наших религий, общие святыни. Рассказал, что народы, исповедующие ислам, с давних времен служили в армии России, например, охраняли российских императоров. Затем объяснил, что вербовщики обманывают, манипулируя определениями, что такое джихад и кто такие неверные. Что есть джихад как борьба мысли, как джихад действия, слова и потом уже только джихад как война, как газават. Объяснил, что только объединенная Россия в том формате, в котором она сейчас существует, способна обеспечивать народам спокойное сосуществование. Потому что если нас разделят, то нас растерзают. Что надо вместе противостоять внешней угрозе. После беседы ко мне подошел один из этих военнослужащих и с удивлением спросил, мол, вы же православный, откуда столько знаете об исламе. Для меня это показатель, что я хорошо сделал свою работу.
Также организовываем для военнослужащих, исповедующих ислам, встречи с духовенством. Тут, конечно, надо четко отслеживать, какой мулла относится к ветви ислама, поддерживаемого государством, а какой нет. Если с православным духовенством все понятно, то там нужно быть осторожным, чтобы ваххабита не пригласить. Поэтому поддерживать контакты можно только с Центральным Духовным Управлением Мусульман России.
Работать с военнослужащими с Северного Кавказа можно и нужно. Они у нас, в основном, трудолюбивые, исполнительные, амбициозные. Поддерживают себя в хорошей физической форме. Но в общении с ними всегда нужно быть внимательным, никогда из уст командира не должны звучать оскорбительные слова по национальному признаку.
- Вы сказали, что военнослужащие с Северного Кавказа трудолюбивые, исполнительные и прочие комплиментарные вещи. Думаю, немало людей, прочитавших это, скажут: «Что нам этот «замполит» очки втирает?! Мы сами с кавказцами служили в армии и знаем, как все обстоит на самом деле! Да ничего они не хотят делать и от них одни проблемы!»
- Тут надо понимать, что их надо ставить на отдельную работу, и тогда она будет выполнена. Кроме того, необходимо распределять данных военнослужащих по разным подразделениям. В идеале - один человек на роту. Также необходимо ставить их не в подразделения обеспечения, а в боевые, потому что в последних тяжелее «потеряться». Командирами быть любят. На замечания нервно реагируют, да. Чем хуже по-русски понимает, тем сильнее реагирует. У меня есть задумка сделать три варианта «письма на родину»: про <неразборчиво>, «середняка» и «негодяя, склонного к предательству». Сделать их на бумаге разных цветов, типа как у светофора, и вывесить их в каждом подразделении. При увольнении на каждого военнослужащего составляется соответствующая характеристика, кроме того «негодяям» будем отсылать письма родителям, в школу или вуз и в военкомат. Тем самым каждый военнослужащий сможет выбрать себе дорожку: красную, желтую или зеленую. Я думаю, что это будет очень действенно, особенно для военнослужащих с Кавказа.
У меня во время одной из командировок в другую часть был военнослужащий-кавказец, который нет-нет исподтишка кого-нибудь поколачивал. Пока не столкнулся с одним крупненьким мальчиком, который дал сдачи. В общем, друг другу по морде надавали. Я сразу сказал, что оформляем расследование и подаем документы в прокуратуру. Тогда я решительно хотел возбуждения уголовного дела, но потом посидели с командиром подразделения и решили до уголовного дела пока не доводить, просто погонять его для профилактики. Потом нашли переписку в телефоне, где он сообщал, что на него завели уголовное дело и, скорее всего, посадят. То есть в наши действия поверили сразу же. И дисциплина повысилась. Я с ним регулярно проводил беседы, что так нельзя, эдак нельзя. Когда я уезжал оттуда, то это кавказец подошел ко мне и поблагодарил, что не стал доводить дело до прокуратуры.
Нужен постоянный контроль за ними. Я постоянно требую, чтобы эти военнослужащие всегда стояли в первых рядах в строю, где за ними проще контроль осуществлять. Если мне кто-то пытается сказать, что я ущемляю их по национальному признаку, то сразу же следует ответ, что контроль необходим для профилактики правонарушений. То есть для их же блага.
В других подразделениях ситуация с кавказцами хуже. Они там кучкуются, наглеют. В той же столовой, когда заступаешь дежурным, приходится вставать на проходе и не пускать наглецов, лезущих без очереди. Вызываю их непосредственных командиров, чтобы разобрались.
- И все же не совсем понятно, как Вы добились того, что «ваши» кавказцы такие дисциплинированные. Просто разговорами? Быть может Вам командиры подразделений просто о проблемах не говорят, потому что не хотят лишнего геморроя с требовательным «замполитом»?
- Нет. Объясняю. Есть золотой принцип любого «замполита»: он там, где личный состав. За редким исключением я всегда нахожусь там, где личный состав. Там, где находится основная его часть. Но никогда не стоит забывать посещать места, где военнослужащие находятся в отрыве. Например, заступая в воскресенье ответственным, я обязательно должен зайти в санчасть, построить личный состав своей части и спросить все ли у них хорошо, как обеспечиваются довольствием, как их самочувствие. Нужно обязательно заходить в расположения подразделений. Но не просто заглянуть на этаж, а пройтись по комнатам, зайти в комнату досуга, проверить книги и подшивку газет. Минут через 10 уже забудут, что ты на этаже, тут уже можно невзначай посмотреть за жизнью подразделения.
Еще момент. Любое действие должно подвергаться публичной оценке. Вот объявляется на построении, что этот вот человек - «негодяй», он сделал вот это и получит такое-то наказание. Это очень важно: сделал? - наказан! Поэтому делать так нельзя, потому что тебя накажут, кем бы ты ни был. Даже если понимаешь, что некие справедливые причины у человека были, что он проступок совершил, все равно хотя бы формальное наказание должно быть. Чтобы все понимали, что они здесь на равных.
Мне в части не пришлось наводить порядок, потому что к моему приходу кавказцы уже служили, а с новыми сразу провел профилактическую беседу, что тут даже пальцем никого трогать нельзя. Со «старыми» были поначалу проблемы, руками там махали. Но садил их, проводил беседы, но просто «строил» их, а интересовался, что у вас так, что эдак. Ты обеспечиваешь соблюдение их гражданских прав, они уже к тебе по-другому относятся.
- Не получается ли так, что вот есть военнослужащие с некими особыми правами, к которым трепетное отношение, и есть остальные, кому отвечаете что-то в духе: «Ну вы ж понимаете… Есть вот эти… С ними надо не так, как с вами… Надо потерпеть…»?
- Нет. Тут тот самый принцип, о котором я говорил: все равны. Я так одному, который меньше всего понимает, постоянно взыскания объявляю. Он из-за этого постоянно пытается пожаловаться то командиру, то еще кому-то…
- Это срочник?
- Срочник.
- Тогда что ему с Ваших взысканий? Ему же ни холодно, ни жарко от них.
- По сути дела ничего…
- Хм, тогда что ему мешает «забить болт» на службу? С его-то менталитетом?
- Тут важно не просто объявлять взыскания, а объяснять, что нарушителю дисциплины сначала объявляется выговор, потом еще один выговор, потом строгий выговор, а дальше уже и до уголовного дела недалеко. Прокуратура всегда требует в письменном виде, но для начала объявляешь нарушителю устное взыскание. В увольнения он уже не пойдет. И этим уже портится его характеристика, так как взыскание заносится в служебную карточку. Командиры, к сожалению, этой практикой пренебрегают, поэтому у многих военнослужащих ни взысканий, ни поощрений нет.
- Бывает так, что Вы объявляете военнослужащему взыскание, а его командир как раз «пренебрегает практикой» и не заносит его в служебную карточку?
- Для этого есть контроль. Я всегда требую, чтобы мне после предоставили служебную карточку, в которую должно быть занесено взыскание.
- До какой стадии взысканий в цепочке «выговор-выговор-строгий выговор» Вы доходили в своей практике?
- Обычно до «строгача» доходишь и все. Но у меня еще ни одного срочника не было с грубым дисциплинарным поступком, т.е. самоволкой, «неуставняком». Я каждому командиру от офицера до командира отделения довожу, что надо нарушителю объяснять, что так делать нельзя. Поскольку знают, что я не отвяжусь, то проблем с доведением не возникает.
- Дальше «строгача» зайти нельзя, потому что не хочется портить статистику подразделения, карьеру командиров? Сами же говорите, что был случай, когда руками кто-то махал. Чем не повод довести до уголовного дела?
- Да, сцепились у нас двое военнослужащих, один другого послал, другой в ответ по голове настучал. Начали проводить расследование, дошло до претензий сторон. Да, они были недовольны, но претензий друг другу никто не высказал. Раз так, то решили это не выносить за пределы части. Если же у кого-то остаются взаимные претензии, то командир наш сам говорил, что надо в таком случае доводить дело до конца.
- Как Вы относитесь к решению заморозить призыв из республик Северного Кавказа, которое приняли несколько лет назад при Сердюкове, а затем отменили при Шойгу?
- Если они не будут служить в нашей армии, то они будут служить в чужой. Просто надо сделать так, чтобы их не собиралось слишком много в одном подразделении и правильно расставить для них приоритеты. Следует понять, что для любого кавказского народа нет понятия «равный». Это европейское понятие, он тебя равным считать никогда не будет. Он будет с тобой разговаривать либо с позиции превосходства, либо с позиции подчиненности. То есть такое четкое устройство «командир - подчиненный». Как в армии. Ты должен для него быть авторитетом и разъяснять, что да, у него там, где он живет, свои законы, но в армии, куда он пришел, другие законы и их тоже надо уважать.
*****
Часть первая
Продолжение следует...
Продолжение интервью с заместителем командира части по работе с личным составом.
*****
- Как сейчас выглядит использование мобильных телефонов военнослужащими?
- У военнослужащего есть личное время, когда ему выдают телефон. После телефоны сдаются. Но большинство военнослужащих сейчас себя без соцсетей представить не может, поэтому старается ими пользоваться тайком. Бороться с этой проблемой возможно будет только после того, как будут введены реальные наказания. Вплоть до ареста за нарушение режима секретности.
Обычно используют два вида телефонов, не дороже 3-4 тысяч рублей. Один с мало-мальски хорошей камерой, смартфон, позволяющий выходит в интернет и делать селфи. Это его главные функции. Зачастую он с разбитым экраном, переживший 3-4 владельца: солдаты активно друг у друга перекупают аппараты. Другой - это самый дешевый кнопочный телефон, чтобы наклеить на него бирку и сдавать ротному. С камерой-то телефоны запрещены.
- Каким приказом они запрещены?
- Есть директива из округа за 2014 год, которая основывается на директиве НГШ. Звонки по «носимым терминалам мобильной связи» разрешены с 20.30 до 21 часа. В директиве на командиров возложена ответственность за мониторинг страниц в социальных сетях своих подчиненных. Механизм, как это делать, не прописан, но ответственность возложена. На директиве округа основываются приказы по части. Там уже прописывается точное время, когда можно звонить, что телефоны выдают только командиры и ответственные, т.е. офицеры либо прапорщики, что звонки совершаются только в присутствии этих лиц, после чего телефоны сдаются. Выдаются они на постоянное ношение только военнослужащим, убывающим в госпиталь, в увольнение за пределы части и в отпуска. Оборудуются специальные места для хранения телефонов, ключи от которых находятся у командиров. На телефоны крепятся бирки, на которых, в частности, указан IMEI аппарата, номер, ФИО владельца. Все эти сведения также внесены в журнал учета средств мобильной связи личного состава. Все телефоны с фото-, видеокамерами и доступом в интернет изымаются до увольнения военнослужащего из рядов ВС РФ.
Сейчас уже «зэгэтэшники» отслеживают интернет, приносят бумаги командиру соединения, в которых указано, что рядовой такой-то имеет страницу в социальной сети такой-то, первая фотография со службы выложена тогда-то, всего фотографий столько-то, последняя фотография тогда-то, на фотографиях изображено следующее.
- Контрактникам запрещено пользоваться телефонами наравне с военнослужащими по призыву?
- Нет. Им пользоваться можно, но опять же без фотографирования, съемки видео на службе.
- В полевых условиях как быть с выдачей, хранением?
- Ящик специальный возили.
- В условиях боевых действий пользование телефоном как-то регламентировано?
- Не видел таких приказов.
- Содержится ли в директиве прямой запрет для военнослужащих иметь страницы в социальных сетях?
- Нет. Но раз информацию со службы нельзя выкладывать, то лучше не заводить.
- Какая-либо ответственность за нарушения положений приказа предусмотрена?
- Я полагаю, что будет в характеристике указываться что-то типа несоблюдение правил обращения с мобильной связью, что человек склонен к разглашению государственной тайны.
- То есть даже содержание на гауптвахте за это не предусмотрено?
- Нет.
- Расскажите какой-нибудь случай, связанный с несанкционированным использованием телефонов.
- Недавно ко мне один из командиров обратился, мол, не могли бы зайти. Прихожу: «Что случилось?!» Рассказывает о ситуации. Военнослужащий стоял в наряде, пошел отдыхать. Во время отдыха заходит командир роты и видит, что у него на кровати лежит телефон. Ротный говорит: «Сдавай его». В это время на этаж заходит старший по званию офицер, командир роты выходит его встречать и не успевает забрать телефон. Потом, когда вновь требует принести телефон, солдат приносит ему уже другой аппарат. Простенький, без возможности выхода в интернет. Мол, именно этот вы и видели, ни про какой другой знать не знаю.
Командир роты в затруднении, не знает, что с ним делать, как выйти из ситуации, зовет меня. Что мы делаем? Спрашиваем у солдата:
- Зачем ты врешь?!
- Я не вру!
- Точно не врешь?!
- Точно не вру!
- Предупреждаю тебя об ответственности за обман командира, за введение в его в заблуждение…
- Да я не вру!
- Садись, пиши объяснение как все было.
Он пишет объяснение. Как писать не знает, не умеет, подсказываем ему правильные формулировки. Так, мол, было? Согласен, нет? Если согласен, пишет. То есть, не давим на него, а просто помогаем грамотно написать. Потом даем ему еще одну бумажку и говорим: «Пиши рапорт, что у тебя нет еще одного телефона, кроме как того, который ты нам только что сдал. Что ты за время прохождения службы не выходил глобальную информационную сеть Интернет. Что не имеешь аккаунтов в социальных сетях. Что не выкладывал в интернет фото- и видеоматериалы, связанные с прохождением службы». Он утверждает, что ничего такого он не делал, пишет рапорт, ставит число и подпись.
Берем у него все эти бумаги, после чего демонстрируем на смартфоне его страницу во ВКонтакте. Солдаты у нас не все глупые, иногда маскируются, заводят аккаунты под чужим именем. Но очень хотят общаться, поэтому добавляют в друзья сослуживцев. Поэтому хотя бы за одного можно зацепиться, чтобы выйти на остальных. Так что страничка его с помощью нехитрых манипуляций находится. Там есть его фотографии со службы, прежде всего с оружием. По-моему, нельзя найти такого солдата, который в «оружейке» или на полигоне с оружием не фотографировался. Так вот, находим его фотографии, видим дату и время последнего входа. Делаем скриншот с этим данными, распечатываем.
Все равно не хочет телефон отдавать? Объясняем, что будет проведено административное расследование, так как есть приказы различного уровня, запрещающие использование мобильных телефонов военнослужащими. Если, мол, вы, товарищ солдат, так уверены, что вам за это ничего не будет, то можем это проверить.
Тогда солдат сказал, что просто хотел купить телефон у военнослужащего из другого подразделения. Я звоню в другой батальон, вызываю этого человека. Пока он идет, наш герой уже меняет показания, говорит, что ничего не покупал. Тем не менее, приходит указанный военнослужащий и спрашиваем у него:
- Знаешь этого солдата?
- Знаю. Но мы не друзья. Просто знакомы.
- Он говорит, что ты ему телефон продавал.
- Я ему не продавал. Это не мой телефон.
Что ж, говорю, хорошо. Рапорт написан, сейчас будем проводить административное расследование. Солдат говорит:
- А если я сейчас сдам телефон, то характеристику мне не станете портить?
- Если сдашь, то это уже будет другой вопрос. Подумаю.
Ушел, приносит телефон и объясняет, что ему нужна хорошая характеристика. Потому что после увольнения он хочет пойти служить в органы внутренних дел. Спрашиваем:
- Чего ж тогда врал нам все это время? Тебя что, командиры подводят, обижают, что ты им врешь?
- Я боялся, что вы этот телефон разобьете…
Еще один более ранний схожий случай разрешился так. Был у военнослужащего незарегистрированный «Айфон». Я на тот момент не знал еще, что можно сделать в таком случае. Зол был. Обязал его несколько часов ходить за мной (чтобы он телефон не спрятал), сам в это время занимался служебными делами и попутно объяснял, что он себя неправильно ведет. В конце концов, это мне надоело, и я ему сказал, что либо он в течение 15 минут сдает телефон, либо вызываю сотрудника контрразведки. Солдат не сдал свой телефон. Крепкий орешек был, морально-устойчивый. Через 15 минут вызвал контрразведчика. Тот с ним поговорил и еще через 15 минут телефон был у меня в руках.
Я, кстати, для воздействия на личный состав иногда показываю фотографию записи в военном билете. Которая, ну, помните, про «склонность к предательству»? Помогает.
- Ту самую, что я когда-то публиковал?
- Да. «Замполит» должен использовать различные источники получения информации и воздействовать оной на личный состав. Объясняешь солдатам, что можно ведь и вот так сделать.
- Как же все-таки убедить солдата, чтобы он не постил фотографии со службы в своем любимом ВКонтакте?
- Никак не убедить. Я на данной стадии не знаю, как это сделать с помощью слов. Только если это будет какое-то определенное наказание, утвержденное официально. Хотя бы содержание на гауптвахте.
- У Вас у самого есть странички в социальных сетях?
- Меня нет в соцсетях. Я когда-то там пытался завести страницы, но потом послал все в баню, потому что это слишком много времени занимает и никакой пользы не приносит.
- Судимых сейчас призывают?
- Со снятыми судимостями. Но у меня таких нет.
- Вероятно, с такими военнослужащими следует работать как-то по-особенному?
- Шаблонов по работе с ними нет, но они относятся к группе риска. То есть, как мне кажется, потребуется больше общения и акцент на правовую подготовку.
- Как Вы, как «замполит», боретесь с неуставными взаимоотношениями в виде «дедовщины»?
- Два раза в год, после поступления молодого пополнения в часть, проводится месячник сплочения воинских коллективов. Во время него обязательно рассматриваются вопросы неуставных отношений: приглашаются работники прокуратуры, военных следственных отделов для разъяснительной беседы.
В рамках правового информирования постоянно доводятся статьи об осуждении военнослужащих за подобные преступления с конкретными примерами. Особый упор делается на освещение подобных случаев среди военнослужащих своей части или у соседей.
Немедленное реагирование на подобные случаи, проведение разбирательства. Если обычная драка, на равных, то равным образом же наказываем участников. Если, конечно, тяжких последствий не было…
- Как наказываете за драку? В наряд?
- Нарядом-то нельзя наказывать, по сути дела. Но в наряд, да… Есть же хорошие наряды, а есть не очень. Поэтому «негодяй» будет ходить в не очень хорошие наряды, потому что не заслужил хороший.
По каждому случаю, когда кто-то кого-то толкнул, возбуждать уголовные дела глупо. Если же кто-то кого-то реально побил, то тут же оформляется грубый дисциплинарный проступок и материалы разбирательства направляются в суд. Но за время моей службы [собеседник не слишком продолжительное время находится в должности. - прим.] таких случаев не было.
- Не секрет, что случаи рукоприкладства командиры стараются скрыть…
- Да. К сожалению, сама система к этому подталкивает. В уставе написано, что командира категорически запрещено наказывать за правонарушения в его подразделении. Категорически. Но у нас же идут от противного: ты недоработал, ты недовоспитал. И вот получается, что у командира либо есть возможность скрыть происшествие и тогда есть вариант, что не накажут, либо все рассказать и тогда точно накажут. Но я сторонник того, что пусть мы сейчас получим, но все увидят, что преступника посадили.
- Почему все так? Ведь старшие командиры, которые наказывают младших командиров, когда-то сами были на их месте и должны понимать вот эту причинно-следственную связь?
- По моему мнению, более опытный человек понимает ошибки молодости: вот если бы я сделал вот так, то того бы не допустил. Поэтому он говорит младшим командирам: делайте вот так и тогда вот этого у вас не будет.
- Но жизнь показывает, что это не работает…
- Я, видимо, еще не имею опыта должного уровня, чтобы сказать в чем дело.
- Кроме сокрытия правонарушений, есть еще одна проблема. Мне неоднократно говорили, что посадить солдата на гауптвахту еще та задачка. Их [гауптвахт] мало, везти виновного приходится далеко, надо договариваться заранее, чтобы там место свободное было, которого может и не быть. Места нет, но решение суда-то выполнять надо. Необходимо ли большее количество гауптвахт?
- Необходимо. Сам с ними не сталкивался, но знаю, что такая проблема есть.
- Личному составу какие-нибудь фильмы про дисбат показываете? Для профилактики.
- Обязательно. Хотя бы раз в год это надо делать. В основном, показывают в ротах молодого пополнения, когда новобранцы проходят курс молодого бойца.
- Можно ли сказать, что с переходом на год службы «дедовщины» стало гораздо меньше? Я застал переход с двух лет службы на один и тогда казалось, что все, с ней покончено. Но вот смотришь на сообщения того же Главного следственного военного управления и иногда думаешь, что она снова поднимает голову.
- Нет, переход на год службы сломал эту систему. Есть, конечно, крутые парни, которые других стремятся «приопустить» чуть-чуть, особенно тех, кто слаб и нерешителен. Но в целом система сломлена. Такого, как раньше, когда есть «деды» и есть их подчиненные, уже нет.
[С моим собеседником пришлось разговаривать в три приема, между которыми произошло событие, описанное ниже. Начало вставки.]
Вот мы тогда поговорили, а к вечеру того же дня у меня боец сбежал. Три дня мы занимались его поисками, оформляли документы в прокуратуре, переписывали служебные разбирательства. И лишь потом появилось время основательно взяться за взвод, в котором это все случилось.
В общем, ситуация там была такая. Тот солдат, что сбежал, давно мечтал закосить, имел соответствующее поведение, в результате чего был во взводе аутсайдером. Родители в разводе, в себе не уверен - такой типичный домашний мальчик. За это его «чмырили». Нет, не били, но отношение к нему было негативное. И сослуживцы кое-что сделали, попытались его унизить. Он взял и рванул. 800 километров за 23 часа. Добирался автостопом. Вроде думаешь, что паренек-то небольшого ума, но как он все четко продумал: когда уйти в удобный момент, где оставить записку, как обойти дневального. Если с последним еще ладно, то он и дежурного по части встретил в тыловой зоне, где солдату несвойственно было находиться. И выкрутился, мол, меня тот-то послал сюда, чтобы такое-то сделать. Дежурный его и не стал задерживать. Перемахнул через забор. Денег практически вообще не было, но он сразу же купил «полторашку» воды, так как понимал, что путь долгий. Обходил посты полиции очень грамотно. Приехал домой, но нам его папа сразу позвонил. Впрочем, там его уже ждали наши офицеры. Кстати, что интересно, папа сбежавшего в свое время тоже из армии бегал.
- Что будет с теми военнослужащими, действия которых послужили толчком к побегу?
- Там даже на статью не накапливается. Самому главному отправят письма домой: родителям, администрации, военкомат. Опишем в «лучшем» свете. Думаю, родители к нему примчатся. Характеристику плохую напишем: склонен к неуставным отношениям, не уважает командиров, доверять нельзя и т.п. У него, кстати, отец в дисбате сидел за «неуставняк».
Был товарищ, который угрожал, но, увы, свидетелей этому нет.
Еще один пеной для бритья измазал во сне, а потом подушкой хлопнул. Тоже привлечь не за что - детская лагерная шутка.
- Но все это вместе накапливается…
- Да. Последней же каплей, толчком к побегу послужило следующее. Кто-то ночью ему облил форму. Утром он встал, постирал ее и вышел в подменке. Они ж у него спрашивают, мол, ты чего так вышел. Тот отвечает, что постирал. Ему говорят, мол, а ты знаешь, что ее мочой облили. После этого парень и сбежал.
Веду расследование, но не могу найти человека, который про мочу ему сказал. Все не помнят или не слышали, кто это сказал. Я уверен, но не полностью, что это сделал такой-то человек, но он не сознается и другие солдаты на него не указывают. Я тут двух солдат подготовил, должны выяснить, кто это сделал. Если он, то мы ему устроим по полной: и личное дело, и характеристику соответствующую.
- Что будет с этим солдатом, который пытался бежать?
- Мы его перевели в другую роту, там будет служить под жестким контролем. Наказывать его не за что, он пострадавший. Влепим «строгача» и все.
- Как сделать так, чтобы подобных случаев было как можно меньше?
- Я уже говорил про «светофор» [см. ниже. - прим.], - три письма - думаю, это будет сдерживающим фактором. Постоянная профилактика: доведение случаев неуставных отношений и наказаний за них. Через месяц после прибытия молодого пополнения проводить тестирование, выявляя деструктивных лидеров и группу «мальчиков для битья». С первыми постоянно проводить беседы, в которых напоминать о необходимости соблюдать дисциплину. Вторым регулярно напоминать, что надо о проблемах говорить с нами. Даже можно так: мне или командиру приходит СМС с текстом: «Сегодня такому-то дали по морде. Дал такой-то за такое-то». Выходишь, смотришь, видишь синяк. Ага, все.
[Конец вставки]
- Есть ли у Вас рычаги воздействия на асоциальные элементы? Вот вроде бы он и не бьет никого, просто не выполняет свои служебные обязанности, потому что не хочет.
- Мне не доводилось с такими сталкиваться. Если в подразделении выстроена система управления, то такого произойти не может. Не подчинился приказу? Проведем одно административное расследование, объявим выговор, второе, объявим выговор, третье, а дальше уже и уголовное дело. Но до такого вменяемый нарушитель постарается не доводить.
- С военнослужащими из республик Северного Кавказа контактируете?
- Да, у меня их человек восемь.
- Контрактники или срочники?
- Это военнослужащие по призыву.
- Как с ними служится?
- Тут хочу вернуться к вопросу важности знаний основ религии. Когда увеличилось количество вербовщиков всяких террористических организаций, то нам была поставлена задача провести занятия на предмет действий этих вербовщиков, почему им нельзя поддаваться и т.п. Я собрал военнослужащих, исповедующих ислам, - по большей части это были татары и башкиры - и провел с ними беседу. Тут надо понимать, что мне, как православному человеку, пришлось говорить на тему другой религии. Я исламом интересовался, так как понимал, что рано или поздно с подобной ситуацией столкнусь. Так вот. Я сразу сказал, что являюсь православным христианином, и сразу же обозначил сходства наших религий, общие святыни. Рассказал, что народы, исповедующие ислам, с давних времен служили в армии России, например, охраняли российских императоров. Затем объяснил, что вербовщики обманывают, манипулируя определениями, что такое джихад и кто такие неверные. Что есть джихад как борьба мысли, как джихад действия, слова и потом уже только джихад как война, как газават. Объяснил, что только объединенная Россия в том формате, в котором она сейчас существует, способна обеспечивать народам спокойное сосуществование. Потому что если нас разделят, то нас растерзают. Что надо вместе противостоять внешней угрозе. После беседы ко мне подошел один из этих военнослужащих и с удивлением спросил, мол, вы же православный, откуда столько знаете об исламе. Для меня это показатель, что я хорошо сделал свою работу.
Также организовываем для военнослужащих, исповедующих ислам, встречи с духовенством. Тут, конечно, надо четко отслеживать, какой мулла относится к ветви ислама, поддерживаемого государством, а какой нет. Если с православным духовенством все понятно, то там нужно быть осторожным, чтобы ваххабита не пригласить. Поэтому поддерживать контакты можно только с Центральным Духовным Управлением Мусульман России.
Работать с военнослужащими с Северного Кавказа можно и нужно. Они у нас, в основном, трудолюбивые, исполнительные, амбициозные. Поддерживают себя в хорошей физической форме. Но в общении с ними всегда нужно быть внимательным, никогда из уст командира не должны звучать оскорбительные слова по национальному признаку.
- Вы сказали, что военнослужащие с Северного Кавказа трудолюбивые, исполнительные и прочие комплиментарные вещи. Думаю, немало людей, прочитавших это, скажут: «Что нам этот «замполит» очки втирает?! Мы сами с кавказцами служили в армии и знаем, как все обстоит на самом деле! Да ничего они не хотят делать и от них одни проблемы!»
- Тут надо понимать, что их надо ставить на отдельную работу, и тогда она будет выполнена. Кроме того, необходимо распределять данных военнослужащих по разным подразделениям. В идеале - один человек на роту. Также необходимо ставить их не в подразделения обеспечения, а в боевые, потому что в последних тяжелее «потеряться». Командирами быть любят. На замечания нервно реагируют, да. Чем хуже по-русски понимает, тем сильнее реагирует. У меня есть задумка сделать три варианта «письма на родину»: про <неразборчиво>, «середняка» и «негодяя, склонного к предательству». Сделать их на бумаге разных цветов, типа как у светофора, и вывесить их в каждом подразделении. При увольнении на каждого военнослужащего составляется соответствующая характеристика, кроме того «негодяям» будем отсылать письма родителям, в школу или вуз и в военкомат. Тем самым каждый военнослужащий сможет выбрать себе дорожку: красную, желтую или зеленую. Я думаю, что это будет очень действенно, особенно для военнослужащих с Кавказа.
У меня во время одной из командировок в другую часть был военнослужащий-кавказец, который нет-нет исподтишка кого-нибудь поколачивал. Пока не столкнулся с одним крупненьким мальчиком, который дал сдачи. В общем, друг другу по морде надавали. Я сразу сказал, что оформляем расследование и подаем документы в прокуратуру. Тогда я решительно хотел возбуждения уголовного дела, но потом посидели с командиром подразделения и решили до уголовного дела пока не доводить, просто погонять его для профилактики. Потом нашли переписку в телефоне, где он сообщал, что на него завели уголовное дело и, скорее всего, посадят. То есть в наши действия поверили сразу же. И дисциплина повысилась. Я с ним регулярно проводил беседы, что так нельзя, эдак нельзя. Когда я уезжал оттуда, то это кавказец подошел ко мне и поблагодарил, что не стал доводить дело до прокуратуры.
Нужен постоянный контроль за ними. Я постоянно требую, чтобы эти военнослужащие всегда стояли в первых рядах в строю, где за ними проще контроль осуществлять. Если мне кто-то пытается сказать, что я ущемляю их по национальному признаку, то сразу же следует ответ, что контроль необходим для профилактики правонарушений. То есть для их же блага.
В других подразделениях ситуация с кавказцами хуже. Они там кучкуются, наглеют. В той же столовой, когда заступаешь дежурным, приходится вставать на проходе и не пускать наглецов, лезущих без очереди. Вызываю их непосредственных командиров, чтобы разобрались.
- И все же не совсем понятно, как Вы добились того, что «ваши» кавказцы такие дисциплинированные. Просто разговорами? Быть может Вам командиры подразделений просто о проблемах не говорят, потому что не хотят лишнего геморроя с требовательным «замполитом»?
- Нет. Объясняю. Есть золотой принцип любого «замполита»: он там, где личный состав. За редким исключением я всегда нахожусь там, где личный состав. Там, где находится основная его часть. Но никогда не стоит забывать посещать места, где военнослужащие находятся в отрыве. Например, заступая в воскресенье ответственным, я обязательно должен зайти в санчасть, построить личный состав своей части и спросить все ли у них хорошо, как обеспечиваются довольствием, как их самочувствие. Нужно обязательно заходить в расположения подразделений. Но не просто заглянуть на этаж, а пройтись по комнатам, зайти в комнату досуга, проверить книги и подшивку газет. Минут через 10 уже забудут, что ты на этаже, тут уже можно невзначай посмотреть за жизнью подразделения.
Еще момент. Любое действие должно подвергаться публичной оценке. Вот объявляется на построении, что этот вот человек - «негодяй», он сделал вот это и получит такое-то наказание. Это очень важно: сделал? - наказан! Поэтому делать так нельзя, потому что тебя накажут, кем бы ты ни был. Даже если понимаешь, что некие справедливые причины у человека были, что он проступок совершил, все равно хотя бы формальное наказание должно быть. Чтобы все понимали, что они здесь на равных.
Мне в части не пришлось наводить порядок, потому что к моему приходу кавказцы уже служили, а с новыми сразу провел профилактическую беседу, что тут даже пальцем никого трогать нельзя. Со «старыми» были поначалу проблемы, руками там махали. Но садил их, проводил беседы, но просто «строил» их, а интересовался, что у вас так, что эдак. Ты обеспечиваешь соблюдение их гражданских прав, они уже к тебе по-другому относятся.
- Не получается ли так, что вот есть военнослужащие с некими особыми правами, к которым трепетное отношение, и есть остальные, кому отвечаете что-то в духе: «Ну вы ж понимаете… Есть вот эти… С ними надо не так, как с вами… Надо потерпеть…»?
- Нет. Тут тот самый принцип, о котором я говорил: все равны. Я так одному, который меньше всего понимает, постоянно взыскания объявляю. Он из-за этого постоянно пытается пожаловаться то командиру, то еще кому-то…
- Это срочник?
- Срочник.
- Тогда что ему с Ваших взысканий? Ему же ни холодно, ни жарко от них.
- По сути дела ничего…
- Хм, тогда что ему мешает «забить болт» на службу? С его-то менталитетом?
- Тут важно не просто объявлять взыскания, а объяснять, что нарушителю дисциплины сначала объявляется выговор, потом еще один выговор, потом строгий выговор, а дальше уже и до уголовного дела недалеко. Прокуратура всегда требует в письменном виде, но для начала объявляешь нарушителю устное взыскание. В увольнения он уже не пойдет. И этим уже портится его характеристика, так как взыскание заносится в служебную карточку. Командиры, к сожалению, этой практикой пренебрегают, поэтому у многих военнослужащих ни взысканий, ни поощрений нет.
- Бывает так, что Вы объявляете военнослужащему взыскание, а его командир как раз «пренебрегает практикой» и не заносит его в служебную карточку?
- Для этого есть контроль. Я всегда требую, чтобы мне после предоставили служебную карточку, в которую должно быть занесено взыскание.
- До какой стадии взысканий в цепочке «выговор-выговор-строгий выговор» Вы доходили в своей практике?
- Обычно до «строгача» доходишь и все. Но у меня еще ни одного срочника не было с грубым дисциплинарным поступком, т.е. самоволкой, «неуставняком». Я каждому командиру от офицера до командира отделения довожу, что надо нарушителю объяснять, что так делать нельзя. Поскольку знают, что я не отвяжусь, то проблем с доведением не возникает.
- Дальше «строгача» зайти нельзя, потому что не хочется портить статистику подразделения, карьеру командиров? Сами же говорите, что был случай, когда руками кто-то махал. Чем не повод довести до уголовного дела?
- Да, сцепились у нас двое военнослужащих, один другого послал, другой в ответ по голове настучал. Начали проводить расследование, дошло до претензий сторон. Да, они были недовольны, но претензий друг другу никто не высказал. Раз так, то решили это не выносить за пределы части. Если же у кого-то остаются взаимные претензии, то командир наш сам говорил, что надо в таком случае доводить дело до конца.
- Как Вы относитесь к решению заморозить призыв из республик Северного Кавказа, которое приняли несколько лет назад при Сердюкове, а затем отменили при Шойгу?
- Если они не будут служить в нашей армии, то они будут служить в чужой. Просто надо сделать так, чтобы их не собиралось слишком много в одном подразделении и правильно расставить для них приоритеты. Следует понять, что для любого кавказского народа нет понятия «равный». Это европейское понятие, он тебя равным считать никогда не будет. Он будет с тобой разговаривать либо с позиции превосходства, либо с позиции подчиненности. То есть такое четкое устройство «командир - подчиненный». Как в армии. Ты должен для него быть авторитетом и разъяснять, что да, у него там, где он живет, свои законы, но в армии, куда он пришел, другие законы и их тоже надо уважать.
*****
Часть первая
Продолжение следует...