ОТ УТЕСОВА ДО ШИСГАРЕСА
При большом желании, но по справедливости мемориальными досками можно обвесить от асфальта до крыши не только мой дом на Княжеской, 27, но и мою школу №36, которая сегодня называется Ришельевским лицеем. А до того эта средняя школа была известным на всю Россию училищем Генриха Файга, в котором папа писателей Валентина Катаева и Евгения Петрова преподавал географию всяким-разным трудным подросткам, вроде Лёди Вайсбейна. Иди знай, стал бы тот Лёдя Вайсбейн прославленным Леонидом Утесовым, если бы его не выперли даже из училища Файга за драку с учителем математики.
«Училище Файга было надежным пристанищем состоятельных молодых людей, изгнанных за неспособность и дурное поведение из остальных учебных заведений не только Одессы, но и всей Российской империи» - это уже прямая цитата из самого Дана Дорфмана о чем-то таки говорит. Вот какие пацаны учились в нашей школе, вплоть до одного из ныне самых нищих среди российских миллиардеров Мишки Маниовича, сына почетного гражданина Одессы Якова Маниовича, у которого мы мыли сигареты, нагло прикуривая их от огромного пистолета-зажигалки, стоявшего на столе в его домашнем кабинете. Большое дело пистолет-зажигалка, если мы с Юркой Степурой чуть не стырили настоящий пистолет его папы, и если бы он вдруг не проснулся, мы с Юркой опять бы прославились на весь хутор. Это получилось позжее, когда нам всей толпой ударило в чумполы занести на руках чарлика с Торговой за угол на Короленко. Его хозяин выглянул в окно и не увидел свой горбатый запор, так к нему «скорая помощь» приехала еще раньше, чем я смывался от участкового через три проходных двора, ведущих со Щепкина прямиком на Пастера.
В первом классе мы занимались в 105-й школе, после чего весь наш класс перевели в 36-ю. Видимо, стены бывшего училища Файга обладали магической силой, потому что наш класс считался самым худшим по дисциплине в Центральном районе и вместе с тем - лучшим по успеваемости. Последний звонок наш 10-А класс полным составом завершил отмечать в милиции, после чего меня лишили шести Почетных грамот, которые совсем были бы не лишними при поступлении в университет. Наш класс, несмотря на такие репрессии, показал оборотную сторону своей репутации: мы все дружно поступили в вузы, причем с первого захода. А поступить в вуз тогда и сейчас - это даже не две большие разницы, а чему сравнения быть не может. Школа одесского двора, усиленная файговско-решельевским училище-лицеем таки дорогого стоит.
Зырите заложенное при нас угловое окно? Тогда ввели начальную военную подготовку, и там хранились мелкашки, автоматы Калашникова, патроны. Но и без этой НВП я был сильно военный. Видите правее двери окно? При тоталитаризме на окнах не было решеток, стену оружейной комнаты безо всякой сигнализации тоже никто не выносил, зато, когда мы занимались в седьмом классе, то зачастую ходили в свой класс мимо двери именно через это окно. Когда мы занимались в шестом классе, ходить в школу приходилось через двор на Щепкина улице, подниматься аж на второй этаж, зато после окончания уроков можно было запросто выпрыгнуть из окна второго этажа прямиком в песок, куда нас заставлял скакать в длину учитель физкультуры Михаил Иванович по кличке Карандаш. Это был еще тот подарок по сравнению с нафаршированным немецкими осколками учителем труда Вассергиссером по кличке Слей Воду, который отдавал нам всю свою душу: «Сволочи! Я через вас три года в танке горел!». Не знаю, научились ли девочки шить у своей училки Бабы Куклы, но мы, пацаны, на уроках труда здорово наловчились драться киянками.
А видите над тем самым окном пристройку в виде третьего этажа на двухэтажном здании? Это актовый зал, куда нас водили исключительно строем, в том числе - на медкомиссии. Именно через это окно я завел часто околачивавшегося под нашей школой известного всей Одессе Яника и провел его в актовый зал, на сцене которого стояло фано. Яник сел за фано, стал петь самую модную тогда песню и сам себе аккомпанировать, но Яник оставался недовольным, потому что инструмент явно нуждался в настройке. Я дал Янику веник, он продолжил петь модную песню и одновременно молотить им по клавишам, и все стало получаться, как нельзя лучше, но тут в актовом зале появился не кто-нибудь, а лично поднявшийся аж на третий этаж директор школы Федор Федорович Волков. В результате той зловредной магии стен училища Файга, моих родителей вызвали в школу второй раз за одну неделю, зато у меня появился повод называть Яника Шисгаресом, и потом это прозвище повторяла почти вся Одесса.
Тогда в Одессе было сразу несколько городских голов, Баба Водолаз и Алеша Мушкетер - так вообще жили на моей родной Княжеской, но королем по праву считался Яник, которого, много лет спустя, в самом начале восьмидесятых я снял в главной роли в кино, крутившемся на подпольной Юморине, о чем рассказал в книжке "Пятый угол".
Я вообще часто пересекался с Яником в самых неожиданных местах, однажды даже дважды за вечер. Сперва на Майдане, а позжее - ментуре, когда туда завезли жменю пацанов с одинаковыми приметами только потому, что один приезжий бухой жлоб с деревянной мордой кил за сто решил показать свою крутость, не по делу прыгнув к пацану, да еще с пикой. Пацан, вместо испугаться и убежать, проткнул гостя Города велосипедной спицей, вот менты и искали велосипедиста-самоучку, и хотя Яник всю дорогу давал признательные показания из-за окна, они ему не верили, потому что знали, как облупленного. Яник был большим чистюлей, и ни за что не ходил бы с такой ржавой спицей, как у того пацана, которого ищут до сих пор. Давно нет на этом свете ни Алеши, ни Яника. Алеша получил свою погремуху из-за постоянно рассказываемого им анекдота за книжку Дюма, а песня, название которой стала прозвищем Яника, звучит по сию пору...
Click to view