ЗАПИСКИ МАГИСТРА ОПАСНЕЙШЕГО ИЗ ИСКУССТВ
Уж не помню в какой из своих многочисленных книг писатель Валентин Константинов отметил, что мне нет равных в искусстве. В искусстве наживать врагов. Сам незабвенный Гази Гумерович, прочитав еще в советские времена мой роман «Чужая осень», заметил, в этом деле мне уже вполне можно даже присвоить звание «магистра», если до того не исчезну без вести. Чтобы в совершенстве овладеть таким искусством не требуется прилагать минимальных усилий, для этого всего лишь нужно говорить правду. Однако подобную роскошь себе могут позволить очень немногие.
Как поведали добрые люди, статьей из пары абзацев «Послесловие к Караваджо» ( http://profe-12.livejournal.com/230706.html) по поводу судеб директоров Музея Западного и Восточного искусства, я нажил себе сразу жменю врагов из числа действующей власти. Но хули довольствоваться уже достигнутым?
Нынче не просто безопасно, а очень даже полезно кидать камнями во власть прошлую. Так что подержу за нее мазу, доказав при этом свое высокое владение пресловутым искусством. Затрудняюсь даже подсчитать, сколько врагов сейчас наживу.
Читал статью Бэлы Езерской в журнале «Вестник» «Одесса, Литературный музей». Она начинается так: «На фасаде дворца князей Гагариных (Ласточкина, 2) - мемориальная доска: Основателю Одесского Литературного музея Н.А. Брыгину. Бронзовый основатель, чуть улыбаясь, смотрит на меня с барельефа сквозь очки. Здравствуй, Никита! Как там у Маяковского? «Думал ли, что через год всего встречусь я с тобою пароходом».
Демобилизовавшись из КГБ, Никита Брыгин стал весьма номенклатурным товарищем на гражданке. Не подумайте ничего плохого, до барабана, где и кем служил Никита Брыгин, но основателем Литературного музея во времена всевластия КПСС он не мог быть по определению.
На шапке газеты «Вечерняя Одесса» значится «Газета создана Борисом Федоровичем Деревянко 1 июля 1973 года». На самом деле Деревянко так же создавал газету, как Брыгин основывал музей. В Советском Союзе было все регламентировано, в оное время в Одессе родился миллионный житель. Таким образом, став городом-«миллионером», Одесса получила право на выпуск вечерней газеты. Нею и стала «Вечерняя Одесса», орган горкома КПСС, который по весьма интимной причине и назначил Бориса Деревянко на должность редактора газеты. А когда Борис Деревянко был убит, из него тут же вылепили фигуру святого местного значения и стали активно использовать ее в политической борьбе.
Мы живем в мире ошибочных суждений. Сколько раз приходилось читать: «Спарта не дала ни одного выдающегося мыслителя, художника, артиста, но прославилась сильными и отважными воинами». Тем не менее, автором одной из наиболее часто цитируемых и в наше время поговорок является спартанец. Один из Семи мудрецов, поэт, философ, политик, боец и отец олимпионика по кулачному бою Хилон. «О мертвых либо хорошо, либо ничего» - это он сказал еще в 6 веке до новой эры. На самом деле расхожая фраза считается, но не является поговоркой. Почти через тысячу лет после смерти Хилона Спартанского Диоген Лаэртский создал труд «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», где записана лишь предварительная часть суждений Хилона: «De mortuis aut bene, aut nihil» (О мертвых или хорошо, или ничего).«De mortuis aut bene, aut male» (О мертвых или хорошо, или плохо). «De mortuis - veritas!» (О мертвых - правду!). И если бы всего одна из трех отправных точек рассуждения Хилона не превратилось бы чуть ли не в аксиому, многие вели бы себя при жизни совершенно иначе, зная, что после их ухода о них будут говорить всё.
О замечательном редакторе, талантливейшем журналисте и просто святом человеке Борисе Деревянко исписаны тонны бумаги. Так вот, писавшие по поводу трагической смерти Бориса Деревянко душераздирающие слезливые некрологи, потом говорили мне: «Тебе ли рассказывать, что это был за…». Деревянко таки был один в Одессе, у него не имелось конкурентов по части издевательства над журналистами среди редакторов одесских газет, и с генералом КГБ Куварзиным он поддерживал высокие производственно-статейные отношения. При желании мог бы на основе трудовых будней Деревянко написать «Энциклопедию номенклатурного самодура». Достаточно вспомнить лишь о том, что в тот вечер, когда Дима Романов женился на Ире Пустовойт, Борис Деревянко проявился в своей очередной красе. Все гуляют на свадьбе, кроме жениха, потому что именно ему редактор поручил в это время побывать на открывающемся в Одессе ночном базаре. А вообще редактору Деревянко так нравилось издеваться над подчиненными журналистами, до которых он в профессиональном плане не дорос, что некоторым из них приходилось вызывать «скорую помощь» прямо в редакцию.
Журналистом Борис Деревянко по тем временам был весьма посредственным; дело дошло даже до хохмы: журнал «Журналист» поведал о присвоении звания заслуженного журналиста за высокий профессионализм редактору «Вечерней Одессы» Борису Деревянко. И заодно тот же «Журналист» катком проехался по журналисту Андрею Ясеню, позорящему своими писаниями одесскую «вечерку», не подозревая о том, что Андрей Ясень - псевдоним Бориса Деревянко. Словом, в журналистских, не говоря уже о диссидентских, кругах у ныне святого Деревянко была совершенно иная репутация, чем в партийно-кагэбешных.
А вот об отставном кагэбисте Никите Брыгине ничего подобного не скажешь и при всем желании. Он, хотя и не был основателем Литературного музея, но сделал многое для того, чтобы этот музей появился на свет. На начальника одесской тюрьмы Александра Одинокова, пересаженного в кресло директора Одесского театра оперы и балета, Никита Брыгин близко не был похож. Одиноков устраивал в Оперном театре такие кордебалеты, что вполне мог составить конкуренцию еще нескольким «культурным начальникам» того времени, вроде охранителя памятников культуры, отставного генерала Николая Стафеева, который неоднократно требовал от обкома КПСС снести монумент «бронзового французского жида».
Николай Федорович очень редко именовал как-то иначе статую Армана Эмманюэля дю Плесси, герцога де Ришелье. И тем не менее…
Вот что пишет в упомянутой выше статье Бэла Езерская: «Фонды на закупку музей имел, и немалые, но в их использовании имелись определенные ограничения, обходить которые было рискованно. Беда грянула, когда Никита купил гарнитур XIX века для Золотого зала и должным образом не оформил покупку. Власти получили повод. Брыгин давно уже мозолил им глаза своей неуемной энергией, своею яркой талантливостью, своей одержимостью. Музей стал смыслом его жизни, а властям он был «до лампочки». Целый год в музее работала следственная комиссия».
На самом деле тот гарнитур так был изготовлен в 19 веке, как вы - Римский папа. Этот фуфель из современного гарнитура по заданию директора Одесского художественного музея запалил реставратор Сима Чаркин, после чего тот самый, пардон, антиквариат вырос в цене более, чем в пять раз. Его-то и приобрел Никита Брыгин, о котором в те годы один деятель по смачной погремухе Армагеддон явно клеветал: «После стакана коньяка, Никита купит, что хочешь». Директор Художественного музея, толкнувший фуфель под 19 век, за свои художества получил срок, так что следственная комиссия в музее таки да работала по делу не только с гарнитурной точки зрения и, между нами, номенклатурному товарищу Никите Брыгину еще очень повезло с биографией, так что его просто освободили от занимаемой должности.
Надеюсь, что я хоть в какой-то мере подтвердил справедливость слов писателя Валентина Константинова по поводу того, что полной мерой овладел искусством наживать врагов.
Как поведали добрые люди, статьей из пары абзацев «Послесловие к Караваджо» ( http://profe-12.livejournal.com/230706.html) по поводу судеб директоров Музея Западного и Восточного искусства, я нажил себе сразу жменю врагов из числа действующей власти. Но хули довольствоваться уже достигнутым?
Нынче не просто безопасно, а очень даже полезно кидать камнями во власть прошлую. Так что подержу за нее мазу, доказав при этом свое высокое владение пресловутым искусством. Затрудняюсь даже подсчитать, сколько врагов сейчас наживу.
Читал статью Бэлы Езерской в журнале «Вестник» «Одесса, Литературный музей». Она начинается так: «На фасаде дворца князей Гагариных (Ласточкина, 2) - мемориальная доска: Основателю Одесского Литературного музея Н.А. Брыгину. Бронзовый основатель, чуть улыбаясь, смотрит на меня с барельефа сквозь очки. Здравствуй, Никита! Как там у Маяковского? «Думал ли, что через год всего встречусь я с тобою пароходом».
Демобилизовавшись из КГБ, Никита Брыгин стал весьма номенклатурным товарищем на гражданке. Не подумайте ничего плохого, до барабана, где и кем служил Никита Брыгин, но основателем Литературного музея во времена всевластия КПСС он не мог быть по определению.
На шапке газеты «Вечерняя Одесса» значится «Газета создана Борисом Федоровичем Деревянко 1 июля 1973 года». На самом деле Деревянко так же создавал газету, как Брыгин основывал музей. В Советском Союзе было все регламентировано, в оное время в Одессе родился миллионный житель. Таким образом, став городом-«миллионером», Одесса получила право на выпуск вечерней газеты. Нею и стала «Вечерняя Одесса», орган горкома КПСС, который по весьма интимной причине и назначил Бориса Деревянко на должность редактора газеты. А когда Борис Деревянко был убит, из него тут же вылепили фигуру святого местного значения и стали активно использовать ее в политической борьбе.
Мы живем в мире ошибочных суждений. Сколько раз приходилось читать: «Спарта не дала ни одного выдающегося мыслителя, художника, артиста, но прославилась сильными и отважными воинами». Тем не менее, автором одной из наиболее часто цитируемых и в наше время поговорок является спартанец. Один из Семи мудрецов, поэт, философ, политик, боец и отец олимпионика по кулачному бою Хилон. «О мертвых либо хорошо, либо ничего» - это он сказал еще в 6 веке до новой эры. На самом деле расхожая фраза считается, но не является поговоркой. Почти через тысячу лет после смерти Хилона Спартанского Диоген Лаэртский создал труд «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов», где записана лишь предварительная часть суждений Хилона: «De mortuis aut bene, aut nihil» (О мертвых или хорошо, или ничего).«De mortuis aut bene, aut male» (О мертвых или хорошо, или плохо). «De mortuis - veritas!» (О мертвых - правду!). И если бы всего одна из трех отправных точек рассуждения Хилона не превратилось бы чуть ли не в аксиому, многие вели бы себя при жизни совершенно иначе, зная, что после их ухода о них будут говорить всё.
О замечательном редакторе, талантливейшем журналисте и просто святом человеке Борисе Деревянко исписаны тонны бумаги. Так вот, писавшие по поводу трагической смерти Бориса Деревянко душераздирающие слезливые некрологи, потом говорили мне: «Тебе ли рассказывать, что это был за…». Деревянко таки был один в Одессе, у него не имелось конкурентов по части издевательства над журналистами среди редакторов одесских газет, и с генералом КГБ Куварзиным он поддерживал высокие производственно-статейные отношения. При желании мог бы на основе трудовых будней Деревянко написать «Энциклопедию номенклатурного самодура». Достаточно вспомнить лишь о том, что в тот вечер, когда Дима Романов женился на Ире Пустовойт, Борис Деревянко проявился в своей очередной красе. Все гуляют на свадьбе, кроме жениха, потому что именно ему редактор поручил в это время побывать на открывающемся в Одессе ночном базаре. А вообще редактору Деревянко так нравилось издеваться над подчиненными журналистами, до которых он в профессиональном плане не дорос, что некоторым из них приходилось вызывать «скорую помощь» прямо в редакцию.
Журналистом Борис Деревянко по тем временам был весьма посредственным; дело дошло даже до хохмы: журнал «Журналист» поведал о присвоении звания заслуженного журналиста за высокий профессионализм редактору «Вечерней Одессы» Борису Деревянко. И заодно тот же «Журналист» катком проехался по журналисту Андрею Ясеню, позорящему своими писаниями одесскую «вечерку», не подозревая о том, что Андрей Ясень - псевдоним Бориса Деревянко. Словом, в журналистских, не говоря уже о диссидентских, кругах у ныне святого Деревянко была совершенно иная репутация, чем в партийно-кагэбешных.
А вот об отставном кагэбисте Никите Брыгине ничего подобного не скажешь и при всем желании. Он, хотя и не был основателем Литературного музея, но сделал многое для того, чтобы этот музей появился на свет. На начальника одесской тюрьмы Александра Одинокова, пересаженного в кресло директора Одесского театра оперы и балета, Никита Брыгин близко не был похож. Одиноков устраивал в Оперном театре такие кордебалеты, что вполне мог составить конкуренцию еще нескольким «культурным начальникам» того времени, вроде охранителя памятников культуры, отставного генерала Николая Стафеева, который неоднократно требовал от обкома КПСС снести монумент «бронзового французского жида».
Николай Федорович очень редко именовал как-то иначе статую Армана Эмманюэля дю Плесси, герцога де Ришелье. И тем не менее…
Вот что пишет в упомянутой выше статье Бэла Езерская: «Фонды на закупку музей имел, и немалые, но в их использовании имелись определенные ограничения, обходить которые было рискованно. Беда грянула, когда Никита купил гарнитур XIX века для Золотого зала и должным образом не оформил покупку. Власти получили повод. Брыгин давно уже мозолил им глаза своей неуемной энергией, своею яркой талантливостью, своей одержимостью. Музей стал смыслом его жизни, а властям он был «до лампочки». Целый год в музее работала следственная комиссия».
На самом деле тот гарнитур так был изготовлен в 19 веке, как вы - Римский папа. Этот фуфель из современного гарнитура по заданию директора Одесского художественного музея запалил реставратор Сима Чаркин, после чего тот самый, пардон, антиквариат вырос в цене более, чем в пять раз. Его-то и приобрел Никита Брыгин, о котором в те годы один деятель по смачной погремухе Армагеддон явно клеветал: «После стакана коньяка, Никита купит, что хочешь». Директор Художественного музея, толкнувший фуфель под 19 век, за свои художества получил срок, так что следственная комиссия в музее таки да работала по делу не только с гарнитурной точки зрения и, между нами, номенклатурному товарищу Никите Брыгину еще очень повезло с биографией, так что его просто освободили от занимаемой должности.
Надеюсь, что я хоть в какой-то мере подтвердил справедливость слов писателя Валентина Константинова по поводу того, что полной мерой овладел искусством наживать врагов.