ГЕРОЙ ПОСТА № 1
Если до войны самым популярным именем в Одессе было Адик, то после нее безоговорочным лидером стало совсем другое. Бывало, зайдешь в портклуб, а там и Яник Гельман, и Яник Ройтер, и Яник Гопп, и Яник… Естественно, по своей популярности все они, вместе взятые, и мечтать не смели за славу Яника Ширгареса, запечатленного на этой любительской фотке отвратительного качества более полувека назад. Однако, сегодня именно это фото, как нельзя кстати, потому что 10 апреля, а Яник вечно ходил, если не в мице, то в пилотке морского образца и военно-мореманской форме.
С чувством особой гордости вспоминаю с каким воодушевлением мы боролись за право нести Почетный караул на посту № 1 возле памятника, что по своему значению был выше всех остальных обелисков Одессы, в том числе - Градусника на той самой площади, куда многие приходят исключительно в сегодняшний день. Изнурительные тренировки по строевой подготовке, постоянные напоминания о том, что враги могут устроить свою очередную антисоветскую диверсию, набросав на ступеньки поста вредоносных капиталистических жвачек, лишь бы кто-то из стоящих в карауле, если бы и не нагнулся за ними, то хотя бы повел головой, скосив глаза. Мне и на этот счет повезло, в то время, когда, не шевелясь, стоял в карауле на посту № 1, причем, в тулупе и на деревянном трапике, был страшный зусман.
Тогда зимы случались не сегодняшние, и враги исключительно явно через погоду отморозились, только из-за нее не устроили своей идеологической диверсии, чем, наверняка, Вашингтон остался сильно недоволен. Зато Яник, ежедневно приходивший в караульное помещение поста № 1 остался доволен более, чем. Так как был награжден не просто Почетным знаком поста № 1, но Почетным знаком отличника поста №1, что из-за своей символики ныне пребывает под запретом. Зато та давняя зима ушла вперемешку с ее зусманом, настала оттепель, потом весна, на Долинке открылось кафе «Бригантина», а мне никогда не доводилось выбрасывать слов из чужих песен и собственных книжек. Где Яник описан более, чем, и даже пояснено кто и по какой причине наградил его памятным знаком, а также прозвищем Шисгарес, под которым он и вошел вместе со мной в толстенную энциклопедию об Одессе, хранящуюся в краеведческом отделе Научной библиотеки уже не имени Горького.
Кроме того, в отличие от Адика, Яник куда более сильно представлен в словаре одесского языка в четырех томах, он фигурирует в исключительно одесской присказке еще середины двадцатого века, а у меня и нынче есть три иногородних сетевых друга, так один из них, еще до выхода того самого словаря никак не мог понять, отчего, вернувшись в родные пенаты с Юморины, эти оба два именуют его «племянником». Однако, все было очень давно, а память у меня старческая, насквозь изъеденная маразматическим склерозом, как дерево старинного дорогущего гарнитура шашелем, которого когда-то исполнил дуплетом из ружья 32 калибра, от жизни отстал навсегда, многого не знаю, потому в сегодняшний праздничный день, пользуясь случаем, стесняюсь спросить: вошло ли имя самого известного за всю историю Одессы общественного активиста Яника, подло убитого врагами нашего народа за его несгибаемую жизненную позицию, в городскую топонимику, как было предложено уже в нынешнее время переименования улиц в рамках декоммунизации?
Однако, если такого пока не случилось, то, вероятно, только из-за того, что Яник всю дорогу ходил в морской форме с тоталитарной символикой, а через год после его награждения Почетным знаком отличника поста № 1 началась Первая Социалистическая война, за которую по сей день преступно молчат учебники истории. Именно тогда Яник на площади с Градусником посередине декламировал патриотические антивражеские стихи:
Мы помощи руку Вьетнаму протянем,
Делам Хошимина и Ленина жить.
Бессмертно марксизма победное знамя,
Ханою под игом Пекина не быть!
Страшное, конечно, вспоминать такое некогда патриотически-поэтическое, а ныне уголовно-подстатейное в связи с не помню каким по счету в моей жизни законодательством, однако, как испытанный боец самого главного фронта СССР и ветеран Майдана, где три раза лазил под юбки, согласен за свой возрастной маразм, с присущими ему провалами памяти, отправиться даже в узилище. Но только на таких условиях, как во времена кровавого царизма мотал срок мой любимый дедушка Ленин. И не иначе.