И ВОССИЯЕТ ВО ВСЕМ ВЕЛИЧИИ ЗВЕЗДА КОЦЮБИЕВКИ
И где это так пристально вглядываются вверх дамочки, находящиеся на борту современной замены любого из судов некогда самой мощной в мире одесской судоходной компании ЧМП? А вообще-то такой старый, еще помню, как дамочки носили шиньоны на головах вместо стрижек, где давно модно. И какими комплиментами одаряли проходивших мимо дам супники с полувековым рабочим стажем, оборачиваясь им вслед. Вплоть до высшей степени восхищения верхним бюстом «Ничего себе воспаление легких» и наивысшей степени восхищения с головы до ног дамы любимой одесситами комплекции «Берешь в руки - маешь вэщь». Что означает «женщина бальзаковского возраста»? Совсем другое дело - «пэрсик», который чуть перезрел - самый сок. А оды женским ножкам в одесском исполнении - классическая поэзия отдыхает: «Какие пулечки! Одни в Одессе!», что означает «лучшие в мире ножки», ну а если все-таки существовали аналоги, то «Пулечки раз на тысячу лет». Отсюда и «симпомпулечка», то есть обладательница точеных ножек, а если она еще и «симпомпунчик» то бишь с очень красивым личиком, то вполне можно считать ее даже «симпомпончиком» - так и съел бы, хотя чаще «симпомпончик» был синонимом пресловутого «Берешь в руки - маешь вэщь».
Если переводить «Пышку» Мопассана на одесский язык, то сразу с заголовка - "Пончик". Нет в русском языке обволакивающего нежного шарма языка одесситов, как все-таки грубо, зачастую не к месту, звучит почти окончательно превращенное в паразита слово «блядь». «Рыба, блядь, не клюет»; пытаться мягко сказать «Рыба, хуночЬка, не клюет» бессмысленно, и не потому, что уважение к любой женщине вливается в нас с материнским молоком и вбивается воспитанием Мамы, той, что у одесситов одна на всех, и другой быть не может. На каждое крепкое слово русского языка у нас найдется не один синоним, а на вызывающее употребление этого слова - крылатая фраза. Потому на «Еб твою мать!» можно запросто ответить «Зачем твою мать? Можешь кошку барать». Некогда синонимом пресловутого «барать» в одесском языке было слово «манать», ныне зачастую употребляющееся не в прямом смысле этого слова: манал я ваши именины. А всего каких-то лет тридцать с гачком назад русский фразеологизм «трахать» перестал означать «ударять», обретя по созвучию стараниями наших видеоартельщиков значение древне-одесского «трэндать».
Женское начало как дань уважения Маме в природе нашего языка - «помидора», «фрукта», и даже пресловутое «барать» берет начало от слова «бара», которое переводится на русский язык как «зазноба». Женский род требует деликатного обращения, а уж в Одессе, где неправильное обращение к даме могло выйти даже не боком, а раком - тем более. «Мамочка» - так обращались продавщицам в магазинах, а «хозяйка» - на базарах. Потому и говорили «хозяйская сметана», то есть произведенная не на государственном предприятии. «Хозяйку» можно было по инерции назвать и «мамочкой» - ничего страшного, но попробовали бы назвать «мамочку» «хозяйкой» - имели бы не меньше гембеля, чем если бы вместо «мадам» обратились к замужней даме, как в других городах - «девушка».
Прекрасно помню, как одна мадам ласково объясняла приезжему в трамвае: «Девушка? Я тебе сейчас дам девушку! А чтоб у тебя такая дырка в голове была!». Другая мадам в аналогичной ситуации поясняла: «Я сейчас как открою на тебя рот, так асфальт будет видно!». Ну, а если не мадам, а таки девушка, то к ней обращались «люба мамина». Даже помнившие времена немого кино, гревшие кости у брам своих дворов супники не позволяли себе вольностей, обсуждая достоинства проходивших мимо них не то, что маминых любочек или мадамочек, но пацанок и шмакодявок:
- Смотри, какая люба мамина, мулетом без випендоросу…
- Ой, можешь только делать ей губами.
Ничего фривольного, как может показаться на первый взгляд, в этом диалоге старых супников нет. Первый отпустил комплимент: без преувеличения девушка - пальчики оближешь, второй, как водится в Одессе, ответил собеседнику слоеной фразой: о такой красотке ты можешь даже не мечтать. Женский род для одессита священен, от первого до последнего вздоха. В противном случае написал бы все это 8 марта, как принято везде и повсюду.
Наверное, я уже последний носитель одесского языка. Давным-давно в глухие края России пригнал профессор Харрингтон не так спасать, как запечатлеть родной язык коряков, которых осталось всего четыре сотни в мире. В университетском городе Одессе нечто подобное и прежде на фиг никому не было надо, а уж теперь - так и вовсе вредно. Уходит в небытие не только язык Мамы, но уже покрыт цементом безвременья огромный пласт только ей присущего культурного наследия. Не так давно мэр Одессы вставил в одну из своих речей фразу на чистейшем одесском языке. Аж приятно вспомнить, что понаписывали по ее поводу, в том числе искренне считающие самих себя одесситами. Типа просвещавших меня, как ныне вместо нашего давнего "Точка и ша"в городе уже принято сказать "Крапка", но это был еще изюм рядом с иными, пардон, одесситами.
Мне же лишь остается сделать для Мамы одно - закрыть глаза. И вот только тогда над совершенно непохожим уже на самого себя некогда великим Городом во всем великолепии воссияет давно взошедшая над ним звезда Коцюбиевки, право быть которой даже по названию уже окончательно и бесповоротно завоевано. И это нормально. В конце концов само название "Одесса" в свете нынешней пропаганды просто обязано быть деруссифицировано-деимпериализировано. Вовсе не с моей, а с научной точки зрения, обо что высказался ректор Педина, ставшего университетом во времена, когда ПТУ трансформировались в Академии.
В конце-концов Коцюбиевка, в которой грядущим поколениям будет по душе и комфорту явно лучше, чем даже в Одессе с одним "с" безо всякого пароходства и всего остального, она ведь тоже священного женского рода...