Михаил Веллер о ценностях демократии
Интересно, когда Веллер дойдет до того, чтобы сказать, что захват Запада левым интернационалом - это не случайность, а процесс, начатый давно? Когда он расскажет всем, что массовый завоз мигрантов в страны Запада - это обязательный пункт плана по разрушению европейской и вообще мировой цивилизации, программы, которая разработана давно и которая не вдруг пришла в голову случайно попавшимся вот таким нерадивым политикам?
Из передачи "Подумать только..."
Заметьте, господа, когда сгущаются, назревают и подступают серьезные события - жизнь ускоряется по экспоненте, и ход вещей подобен графику параболы: взметает по кривой. Закон лавинообразного нарастания. Вчера рванули взрывы в лондонском метро, это был 2005-й год, - Городское движение парализовано. Семьсот раненых, пятьдесят убитых, и продолжают». Здесь подробности про то, как выглядят люди, которых разрывает на куски. И что же заявил этот моральный урод, это ничтожество ума и боли, исполняющий сегодня обязанности премьер-министр Великобритании? - это прошлое, 10 лет назад. - Во-первых, что «террористы будут найдены и преданы справедливому суду». Во-вторых, что «террористам не удастся заставить нас отказаться от ценностей нашей демократии».
Вот об этих ценностях.Когда я имел счастье или несчастье - можно расценивать с двух сторон - беседовать с другом и любимым советником Франсуа Олланда, которые приезжал, помнится, прошлой зимой в Москву, встречался с людьми, беседовал - он вполне неплохо говорит по-русски. Он родом из Польши, избежал холокоста и так далее - то он говорил, что нужно активнее, понимает, спасать беженцев, нужно активнее… нужно слать больше судов, нужно не допускать, чтобы они тонули. И одновременно он выказывал сожаление: «Что же мы можем противопоставить их идеологии? Вы понимаете, ведь они так верят, что они способны взрывать себя. А какую идею можем мы противопоставить им? У нас нет такой идеи». То есть он не вовсе глупый человек. Он говорил вполне разумные вещи.
И когда я собственными ушами слышал и собственными глазами видел такого чудесного интеллигентнейшего датского профессор, разумеется, левого, как вся сегодняшняя западная профессура, разумеется, неосоциалиста - правильней всего сказать так - по мировоззрению, который говорил, что «ну, конечно, самое простое - наших граждан, которые поехали, повоевали на стороне ИГИЛ и теперь возвращаются - проще все их вообще не пускать в страну, а можно еще, вообще посадить в тюрьму. Но разве это можно, разве это правильно? Мы же должны помочь им адаптироваться в наше общество. Мы же должны помочь им стать равноправными гражданами».
Вот такова точка зрения этих ребят, и другая точка зрения не допускается. СМИ работают исключительно в этом направлении. И теперь представьте себе такой разговор с террористом, молодым человеком, считающим себя правоверным мусульманином, радикалистом с таким вот профессором, который объясняет ему: «Сейчас мы поможем адаптироваться тебе в нашем обществе». На что он получается вопросы: «А что ты можешь мне предложить, старая развалина? Вы живете в дряхлом, бесцельном, бессмысленном, безнравственном, совершенно никому не нужном обществе. Ваши женщины одеваются как шлюхи и ведут себя как шлюхи. У вас нет абсолютно никакой идеи. Вы не верите ни в кого и ни во что, хотя называете себя христианами, - знали наши предки христиан, они выглядели совсем иначе, - Все, что вы делаете, - вы пытаетесь пользоваться благами. Благами вы пользуетесь, потому что веками обкрадывали всех нас, - искренне считают эти люди. - Так вот, ваше общество вообще не имеет право на жизнь! Общество развратников, общество безбожников, общество без будущего, общество, которое живет по правилам, противным Всевышнему! Да, мы согласны пользоваться вашими автомобилями, вашими компьютерами, айфонами. Более того, мы даже согласны пользоваться вашими женщинами, которые будут услаждать воина. Разумеется, на таких не женятся, потом их можно выбросить. Ну ладно, пока пусть будут. А вы все, неверные собаки, нам вообще не нужны. Или вы примете ислам и поймете, как надо жить, или мы вас убьем, или бегите, пока есть ноги и целы головы». Вот и вся беседа.
Дело в том, что у сегодняшнего ислама есть то, что называется надличностными ценностями; есть то, за что они готовы умирать. Я сформулировал давно и написал это на задней стороне обложки одной книги: «Когда нет, ради чего умирать - нет ради чего и жить». Потому что стоимость жизни измеряется тем, за что ты способен отдать свою жизнь, чтобы это оставалось без тебя, но оставалось людям, твоему народу, будущему. Если нет такого ничего, то, в общем, ты на земле живешь зря.
И вот христианство дошло до своего предела. Оно уже больше ничего не может. В сущности, идеология сегодняшнего христианства - это социально-потребительский онанизм. То есть пусть все будет так, как сейчас; пусть всем будет хорошо. Никто не должен напрягаться. Человеческая жизнь - священна. Все виды удовольствия - это священное право любого человека. И вот так должно быть, и, пожалуйста, не надо никаких трудностей и никаких войн, и мы дадим это всем.
/…/
Скажу я вам, что у англичан особенные мозги. Если они неспособны, допустим, в кафе вбить в стену хоть один крючок, чтобы было, куда повесить плащ - это вызывает сомнения в их умственных способностях. Вот, может быть, с этими мозгами они сделали изобретений совокупно с ирландцами и шотландцами больше всех в мире, пока Америка силу на набрала.
Я хотел сказать, что англичане, как в массе своей европейцы, но в частности, англичане - люди чрезвычайно вежливые, доброжелательные, отзывчивые и позитивные. И если ты натыкаешься… Как мне нужно было в метро купить билеты - опустить туда монеты - автомат никак не хочет принимать, и второй не хочет принимать, а третий хочет принимать и тут же выбрасывает. Потом оказалось, что из пяти автоматов три не работают. Вот мне они попались. И я пошел к служителю попросить помочь - ну, не работает. Там стоял какой-то паренек, судя по всему, из индусов или пакистанцев - это те ребята с зеленоватым оттенком кожи, которые при спокойно жизни очень быстро делаются жирненькими. Вот ему на вид лет около тридцати - он уже жирненький. У него эти автоматы тоже не работали, так он стал буквально орать на меня. У меня глаза полезли на лоб. У меня не укладывалось в этой голове моей, что англичанин может на кого бы то ни было повышать голос, на незнакомого… Ну, какой же он англичанин. Он вот это вот чмо, имеющее британское гражданство.
Второй раз - в аптеке. Это тоже был красавец. Более всего, если кто видел старое знаменитое кино «Лоренс Аравийский», где Энтони Куин во цвете лет играет вождя арабских племен - у него такой ломаный, горбатый нос, смоляная борода, темно-огненные глаза (Энтони Куин был силен!) - вот это мог быть его сын, вот такого же огненно-горбоносого вида. Но к британцам… никакого отношения. Он меня в упор не желал видеть, он не желал со мной разговаривать. Что, вот это и есть?.. Нет. Мне удалось выяснить после шестого вопроса - он все-таки советскую школу не проходил и что такое терпение, не знает, по виду - явно не буддист - что для этого нужен рецепт. Вообще-то это у них есть, хоть завались, просто нужен рецепт. Но сказать сразу он не хотел.
Так вот это большая ошибочка, что вы примете на свою площадь в свою страну мигрантов, дадите им все, отнесетесь к ним как к равным, приподнимите их - и они станут как вы, и вы сольетесь в братской любви. Не сольетесь. Они вас сольют совсем в другое место. /…/
Так вот, ни в Англии, ни во Франции, ни в Германии, товарищи турки, курды, арабы, пакистанцы, которые имеют все те же права, что и коренные, а иногда и больше, иногда и предпочтительное право имеют, они отнюдь, за небольшим исключением, не горят любовью к аборигенам и своим благодетелям этих стран. Они в глубине души их ненавидят. /…/
И во Франции, где СМИ, как практически везде на Западе, принадлежат исключительно левым, и про сирийцев, палестинцев, ливийцев, египтян и прочее можно говорить только хорошее или ничего, вот вдруг случилось такое несчастье. И понимаете, что они говорят? Это хорошо спланированный заговор, который был осуществлен на уровне НЕРАЗБ за границей, но опирался на какие-то внутренние силы тоже.
Вот одновременно с печалью, естественной болью, естественным сочувствием, естественной какой-то скорбью, унынием естественным испытываешь чувство огромного презрения и брезгливости к великой и прекрасной некогда стране, населенной великим, талантливым некогда народом. Потому что полтора десятка пацанов - полтора десятка! - с автоматами Калашникова и взрывчаткой могли поставить на уши и затерроризировать весь Париж. Это они с кем воевать-то собрались, товарищи французы? Их же, действительно, по выражению Стругацких на улице перочинными ножиками резать будут. И вот сейчас они опять собираются все сплотиться. Против кого сплотиться? Против нескольких пацанов, которые решили пожертвовать жизнью и убить как можно больше неверных. Ну и как они сплотятся?
Понимаете, когда выдвинули тезис о запрете коллективной ответственности, они думали, что они большие гуманисты. Прям-таки последователи товарища Сталина: «сын за отца не отвечает». Вот это отсутствие коллективной ответственности ну оно разве что только почему-то на Германию не хочет распространяться. Вот уже вышли на пенсию немцы, которые родились после войны, и все равно почему-то они должны разделять чувство вины за преступления Германии во время Второй мировой войны. Они младенцами были. Они, в общем, по случайке выжили, что союзники их не разбомбили. А разбомбили от пол-Германии в щебень. Но это-то дети, в чем виноваты? - А, нет - вот коллективная… А все остальное - совершенно не виноваты. /…/
То есть на самом деле весь этот терроризм - это ведь партизанская война. Но эта партизанская война идет в интереснейших небывалых условиях, когда могучее, до зубов вооруженное государство говорит единичным слабым, плохо вооруженным партизанам: «Вы знаете, во-первых, не волнуйтесь. Все ваши соплеменники, все ваши единоверцы абсолютно никак не пострадаю, их никто не тронет. Во-вторых, если вы будете захвачены живыми, вашей жизни, вашей безопасности ничего не угрожает. Вам гарантируется жизнь, хорошее отношение. Вы будете сидеть в евротюрьме с трехразовым питанием с душем, с прогулками. Ничего страшного. А потом, может быть, ваши друзья захватят самолет заложников, и тогда вас обменяют - ну мы вас тогда и выпустим из тюрьмы. Так что давайте, ребята, действуйте!»
Вот примерно так выглядит современная борьба с терроризмом. Как борьба с терроризмом выглядела раньше? Когда в 2002 году палестинские террористы захватили храм Рождества Господня в Вифлееме, то была бы устроено, допустим полтораста лет назад - ни приведи боже, мы не фашисты, мы против, мы ужасаемся - было бы устроено такое избиение мусульман во всех христианских странах, что те, которые живьем добежали бы до исторической родины, считали бы себя счастливыми людьми, и своим правнукам велели бы больше не совершать подобного.
Нет! В результате с этими террористами велись переговоры. Вы их привезли Европу - получайте! Вы же этого хотели.
Ну, действительно, задумались о том, что, может быть, немножко закрыть границы… То есть, вы понимаете, какая прелесть! Один прибыл в качестве сирийского беженца в Грецию - зарегистрировали. Еще один - был нормальный французский гражданин, он был француз. Он не был французом! Во-первых, он был мусульманин, во-вторых, он был араб, и только в третьих - ну его было французское гражданство. Вот такова была самоидентификация этого человека, вопреки лжи, которую изрыгают из себя левые идеологи, которые занимаются самоубийством, при этом разводят руками: «Ну как же так! Мы же хотели всего хорошего».
Что можно сделать, по моему мнению. Во-первых, впаять пожизненное заключение Олланду, как соучастнику этого массового убийства, как человеку, ответственному за обстановку, где это стало возможным. Он же обещал всем всё, в том числе, религиозным меньшинствам, сексуальным меньшинствам. Благодаря голосам мусульман он прошел в президенты. Они оказались маленькой гирькой на чаше весов. Чтобы он сидел до скончания века, и чтобы 1700, только известных спецорганам Франции бойцов ИГИЛа с французским гражданством были как минимум отправлены в Кайену, где бы они подохли на тех самых помеси рудников и перечных плантаций - и ничего иного.
Люди заявляют: «Да, мы будем отрезать вам головы». А им говорят: «Ну, мы будем за вами наблюдать, но мы поможем вам встроиться в общество».
С этим самоубийством можно кончать только жесткими методами. И в данном случае псевдодемократия оказывается абсолютно губительная. Всему свое время.
Web Tracker
Из передачи "Подумать только..."
Заметьте, господа, когда сгущаются, назревают и подступают серьезные события - жизнь ускоряется по экспоненте, и ход вещей подобен графику параболы: взметает по кривой. Закон лавинообразного нарастания. Вчера рванули взрывы в лондонском метро, это был 2005-й год, - Городское движение парализовано. Семьсот раненых, пятьдесят убитых, и продолжают». Здесь подробности про то, как выглядят люди, которых разрывает на куски. И что же заявил этот моральный урод, это ничтожество ума и боли, исполняющий сегодня обязанности премьер-министр Великобритании? - это прошлое, 10 лет назад. - Во-первых, что «террористы будут найдены и преданы справедливому суду». Во-вторых, что «террористам не удастся заставить нас отказаться от ценностей нашей демократии».
Вот об этих ценностях.Когда я имел счастье или несчастье - можно расценивать с двух сторон - беседовать с другом и любимым советником Франсуа Олланда, которые приезжал, помнится, прошлой зимой в Москву, встречался с людьми, беседовал - он вполне неплохо говорит по-русски. Он родом из Польши, избежал холокоста и так далее - то он говорил, что нужно активнее, понимает, спасать беженцев, нужно активнее… нужно слать больше судов, нужно не допускать, чтобы они тонули. И одновременно он выказывал сожаление: «Что же мы можем противопоставить их идеологии? Вы понимаете, ведь они так верят, что они способны взрывать себя. А какую идею можем мы противопоставить им? У нас нет такой идеи». То есть он не вовсе глупый человек. Он говорил вполне разумные вещи.
И когда я собственными ушами слышал и собственными глазами видел такого чудесного интеллигентнейшего датского профессор, разумеется, левого, как вся сегодняшняя западная профессура, разумеется, неосоциалиста - правильней всего сказать так - по мировоззрению, который говорил, что «ну, конечно, самое простое - наших граждан, которые поехали, повоевали на стороне ИГИЛ и теперь возвращаются - проще все их вообще не пускать в страну, а можно еще, вообще посадить в тюрьму. Но разве это можно, разве это правильно? Мы же должны помочь им адаптироваться в наше общество. Мы же должны помочь им стать равноправными гражданами».
Вот такова точка зрения этих ребят, и другая точка зрения не допускается. СМИ работают исключительно в этом направлении. И теперь представьте себе такой разговор с террористом, молодым человеком, считающим себя правоверным мусульманином, радикалистом с таким вот профессором, который объясняет ему: «Сейчас мы поможем адаптироваться тебе в нашем обществе». На что он получается вопросы: «А что ты можешь мне предложить, старая развалина? Вы живете в дряхлом, бесцельном, бессмысленном, безнравственном, совершенно никому не нужном обществе. Ваши женщины одеваются как шлюхи и ведут себя как шлюхи. У вас нет абсолютно никакой идеи. Вы не верите ни в кого и ни во что, хотя называете себя христианами, - знали наши предки христиан, они выглядели совсем иначе, - Все, что вы делаете, - вы пытаетесь пользоваться благами. Благами вы пользуетесь, потому что веками обкрадывали всех нас, - искренне считают эти люди. - Так вот, ваше общество вообще не имеет право на жизнь! Общество развратников, общество безбожников, общество без будущего, общество, которое живет по правилам, противным Всевышнему! Да, мы согласны пользоваться вашими автомобилями, вашими компьютерами, айфонами. Более того, мы даже согласны пользоваться вашими женщинами, которые будут услаждать воина. Разумеется, на таких не женятся, потом их можно выбросить. Ну ладно, пока пусть будут. А вы все, неверные собаки, нам вообще не нужны. Или вы примете ислам и поймете, как надо жить, или мы вас убьем, или бегите, пока есть ноги и целы головы». Вот и вся беседа.
Дело в том, что у сегодняшнего ислама есть то, что называется надличностными ценностями; есть то, за что они готовы умирать. Я сформулировал давно и написал это на задней стороне обложки одной книги: «Когда нет, ради чего умирать - нет ради чего и жить». Потому что стоимость жизни измеряется тем, за что ты способен отдать свою жизнь, чтобы это оставалось без тебя, но оставалось людям, твоему народу, будущему. Если нет такого ничего, то, в общем, ты на земле живешь зря.
И вот христианство дошло до своего предела. Оно уже больше ничего не может. В сущности, идеология сегодняшнего христианства - это социально-потребительский онанизм. То есть пусть все будет так, как сейчас; пусть всем будет хорошо. Никто не должен напрягаться. Человеческая жизнь - священна. Все виды удовольствия - это священное право любого человека. И вот так должно быть, и, пожалуйста, не надо никаких трудностей и никаких войн, и мы дадим это всем.
/…/
Скажу я вам, что у англичан особенные мозги. Если они неспособны, допустим, в кафе вбить в стену хоть один крючок, чтобы было, куда повесить плащ - это вызывает сомнения в их умственных способностях. Вот, может быть, с этими мозгами они сделали изобретений совокупно с ирландцами и шотландцами больше всех в мире, пока Америка силу на набрала.
Я хотел сказать, что англичане, как в массе своей европейцы, но в частности, англичане - люди чрезвычайно вежливые, доброжелательные, отзывчивые и позитивные. И если ты натыкаешься… Как мне нужно было в метро купить билеты - опустить туда монеты - автомат никак не хочет принимать, и второй не хочет принимать, а третий хочет принимать и тут же выбрасывает. Потом оказалось, что из пяти автоматов три не работают. Вот мне они попались. И я пошел к служителю попросить помочь - ну, не работает. Там стоял какой-то паренек, судя по всему, из индусов или пакистанцев - это те ребята с зеленоватым оттенком кожи, которые при спокойно жизни очень быстро делаются жирненькими. Вот ему на вид лет около тридцати - он уже жирненький. У него эти автоматы тоже не работали, так он стал буквально орать на меня. У меня глаза полезли на лоб. У меня не укладывалось в этой голове моей, что англичанин может на кого бы то ни было повышать голос, на незнакомого… Ну, какой же он англичанин. Он вот это вот чмо, имеющее британское гражданство.
Второй раз - в аптеке. Это тоже был красавец. Более всего, если кто видел старое знаменитое кино «Лоренс Аравийский», где Энтони Куин во цвете лет играет вождя арабских племен - у него такой ломаный, горбатый нос, смоляная борода, темно-огненные глаза (Энтони Куин был силен!) - вот это мог быть его сын, вот такого же огненно-горбоносого вида. Но к британцам… никакого отношения. Он меня в упор не желал видеть, он не желал со мной разговаривать. Что, вот это и есть?.. Нет. Мне удалось выяснить после шестого вопроса - он все-таки советскую школу не проходил и что такое терпение, не знает, по виду - явно не буддист - что для этого нужен рецепт. Вообще-то это у них есть, хоть завались, просто нужен рецепт. Но сказать сразу он не хотел.
Так вот это большая ошибочка, что вы примете на свою площадь в свою страну мигрантов, дадите им все, отнесетесь к ним как к равным, приподнимите их - и они станут как вы, и вы сольетесь в братской любви. Не сольетесь. Они вас сольют совсем в другое место. /…/
Так вот, ни в Англии, ни во Франции, ни в Германии, товарищи турки, курды, арабы, пакистанцы, которые имеют все те же права, что и коренные, а иногда и больше, иногда и предпочтительное право имеют, они отнюдь, за небольшим исключением, не горят любовью к аборигенам и своим благодетелям этих стран. Они в глубине души их ненавидят. /…/
И во Франции, где СМИ, как практически везде на Западе, принадлежат исключительно левым, и про сирийцев, палестинцев, ливийцев, египтян и прочее можно говорить только хорошее или ничего, вот вдруг случилось такое несчастье. И понимаете, что они говорят? Это хорошо спланированный заговор, который был осуществлен на уровне НЕРАЗБ за границей, но опирался на какие-то внутренние силы тоже.
Вот одновременно с печалью, естественной болью, естественным сочувствием, естественной какой-то скорбью, унынием естественным испытываешь чувство огромного презрения и брезгливости к великой и прекрасной некогда стране, населенной великим, талантливым некогда народом. Потому что полтора десятка пацанов - полтора десятка! - с автоматами Калашникова и взрывчаткой могли поставить на уши и затерроризировать весь Париж. Это они с кем воевать-то собрались, товарищи французы? Их же, действительно, по выражению Стругацких на улице перочинными ножиками резать будут. И вот сейчас они опять собираются все сплотиться. Против кого сплотиться? Против нескольких пацанов, которые решили пожертвовать жизнью и убить как можно больше неверных. Ну и как они сплотятся?
Понимаете, когда выдвинули тезис о запрете коллективной ответственности, они думали, что они большие гуманисты. Прям-таки последователи товарища Сталина: «сын за отца не отвечает». Вот это отсутствие коллективной ответственности ну оно разве что только почему-то на Германию не хочет распространяться. Вот уже вышли на пенсию немцы, которые родились после войны, и все равно почему-то они должны разделять чувство вины за преступления Германии во время Второй мировой войны. Они младенцами были. Они, в общем, по случайке выжили, что союзники их не разбомбили. А разбомбили от пол-Германии в щебень. Но это-то дети, в чем виноваты? - А, нет - вот коллективная… А все остальное - совершенно не виноваты. /…/
То есть на самом деле весь этот терроризм - это ведь партизанская война. Но эта партизанская война идет в интереснейших небывалых условиях, когда могучее, до зубов вооруженное государство говорит единичным слабым, плохо вооруженным партизанам: «Вы знаете, во-первых, не волнуйтесь. Все ваши соплеменники, все ваши единоверцы абсолютно никак не пострадаю, их никто не тронет. Во-вторых, если вы будете захвачены живыми, вашей жизни, вашей безопасности ничего не угрожает. Вам гарантируется жизнь, хорошее отношение. Вы будете сидеть в евротюрьме с трехразовым питанием с душем, с прогулками. Ничего страшного. А потом, может быть, ваши друзья захватят самолет заложников, и тогда вас обменяют - ну мы вас тогда и выпустим из тюрьмы. Так что давайте, ребята, действуйте!»
Вот примерно так выглядит современная борьба с терроризмом. Как борьба с терроризмом выглядела раньше? Когда в 2002 году палестинские террористы захватили храм Рождества Господня в Вифлееме, то была бы устроено, допустим полтораста лет назад - ни приведи боже, мы не фашисты, мы против, мы ужасаемся - было бы устроено такое избиение мусульман во всех христианских странах, что те, которые живьем добежали бы до исторической родины, считали бы себя счастливыми людьми, и своим правнукам велели бы больше не совершать подобного.
Нет! В результате с этими террористами велись переговоры. Вы их привезли Европу - получайте! Вы же этого хотели.
Ну, действительно, задумались о том, что, может быть, немножко закрыть границы… То есть, вы понимаете, какая прелесть! Один прибыл в качестве сирийского беженца в Грецию - зарегистрировали. Еще один - был нормальный французский гражданин, он был француз. Он не был французом! Во-первых, он был мусульманин, во-вторых, он был араб, и только в третьих - ну его было французское гражданство. Вот такова была самоидентификация этого человека, вопреки лжи, которую изрыгают из себя левые идеологи, которые занимаются самоубийством, при этом разводят руками: «Ну как же так! Мы же хотели всего хорошего».
Что можно сделать, по моему мнению. Во-первых, впаять пожизненное заключение Олланду, как соучастнику этого массового убийства, как человеку, ответственному за обстановку, где это стало возможным. Он же обещал всем всё, в том числе, религиозным меньшинствам, сексуальным меньшинствам. Благодаря голосам мусульман он прошел в президенты. Они оказались маленькой гирькой на чаше весов. Чтобы он сидел до скончания века, и чтобы 1700, только известных спецорганам Франции бойцов ИГИЛа с французским гражданством были как минимум отправлены в Кайену, где бы они подохли на тех самых помеси рудников и перечных плантаций - и ничего иного.
Люди заявляют: «Да, мы будем отрезать вам головы». А им говорят: «Ну, мы будем за вами наблюдать, но мы поможем вам встроиться в общество».
С этим самоубийством можно кончать только жесткими методами. И в данном случае псевдодемократия оказывается абсолютно губительная. Всему свое время.
Web Tracker