Конец человека-призрака
В США умерла дочь Сталина
Мне всегда хотелось представить себе, как может жить на свете человек, рожденный маньяком и серийным убийцей. Наверное, приходится как-то изживать в себе унаследованное проклятье. И не всегда это удается. Скорее всего, никогда.
Мне пришлось встретиться со Светланой Аллилуевой в году 1988-м, в Париже, в типографии А.Д.Синявского и М.В.Розановой, где я тогда работал. Однажды нам, сотрудникам, объявили, чтобы все внутренне подготовились к визиту «дочки Сталина». Приехала она (перемещалась общественным транспортом), я открыл дверь и провел ее в комнату. В полдень, как обычно, у нас на кухне был чай с бутербродами. Вот и сели мы все за один стол, Светлана тоже. Пришел и Андрей Донатович Синявский. Оказывается, Светлана когда-то училась на филологическом факультете в одной группе с Синявским, они были знакомы давно и вели переписку.
Разговор за столом не вязался. Начинали говорить о том, о сём, но все темы как-то обрывались. Потом Светлана стала беспорядочно рассказывать что-то о себе, о своей «литературной деятельности», но ее никто особо не слушал. Мы все старались отводить глаза от нее («не смотреть как на электросварку»), потому что внешнее сходство со Сталиным было очевидным, и от этого было как-то жутковато. Как будто перед тобой сидел сам Сталин в женской версии.
После чая Мария Розанова ей заявила прямым текстом: «знаете, Светлана, никакой вы к черту не писатель и никому не интересны описания ваших похождений с многочисленными мужьями. Вы хотите, чтобы к вам относились как к писателю, а не как к дочери Сталина. Но запомните: вы только дочь Сталина и от вас требуется лишь одно: чтобы вы рассказывали про своего отца и про то, что творилось в этом кремлевском гадюшнике».
Вот так дочь вождя народов и скиталась по свету. Меняла мужей, меняла фамилии. Да с самого начала она взяла фамилию матери, чтобы скрыть происхождение (тоже, кстати, не то застреленной, не то застрелившейся, и тоже тут есть, видимо, проклятие).
С ней никто не хотел общаться. Она попросила у меня номер телефона, я дал - неудобно было отказать. Как-то она позвонила, но попала на мою маму, которая как раз гостила у меня в Париже. Хотела с ней встретиться. Мама отказалась.
Все отказывались. Она не нужна была коммунистам и всяким левым, потому что она не была коммунисткой, написала антисоветские «Двадцать писем к другу», да и сам факт ее побега из СССР рассматривался как антисоветское деяние. Она не нужна была западной интеллигенции и, тем более, западным правым.
И отреклись от нее даже ее дети...
Разве что была радушно встречена в Грузии как своя по крови:
«Уехала в Грузинскую ССР, где её встретили с пониманием. По указанию из Москвы ей были созданы все условия: Аллилуева жила в трёхкомнатной квартире улучшенного типа, ей было установлено денежное содержание, специальное обеспечение и право вызова автомобиля (в гараже Совмина Грузинской ССР постоянно дежурила машина чёрная «Волга» для её обслуживания). В Грузии Аллилуева встретила своё 60-летие, которое было отмечено в помещении музея Сталина в Гори. Её дочь ходила в школу, занималась конным спортом. Преподаватели на дому бесплатно обучали Ольгу русскому и грузинскому языкам. Но и в Грузии Аллилуева имела много столкновений с властями и с бывшими друзьями». (Я слышал, что вроде бы и грузинская интеллигенция ее не приняла.)
Но самой Светлане Аллилуевой не нужна была провинциальная Грузия, и всё грузинское было чуждо.
Скончалась 22 ноября 2011 года в доме престарелых города Ричленд (штат Висконсин, США) от онкологического заболевания. О смерти Аллилуевой было объявлено только 28 ноября.
Даже вовремя не сообщили.
Мне всегда хотелось представить себе, как может жить на свете человек, рожденный маньяком и серийным убийцей. Наверное, приходится как-то изживать в себе унаследованное проклятье. И не всегда это удается. Скорее всего, никогда.
Мне пришлось встретиться со Светланой Аллилуевой в году 1988-м, в Париже, в типографии А.Д.Синявского и М.В.Розановой, где я тогда работал. Однажды нам, сотрудникам, объявили, чтобы все внутренне подготовились к визиту «дочки Сталина». Приехала она (перемещалась общественным транспортом), я открыл дверь и провел ее в комнату. В полдень, как обычно, у нас на кухне был чай с бутербродами. Вот и сели мы все за один стол, Светлана тоже. Пришел и Андрей Донатович Синявский. Оказывается, Светлана когда-то училась на филологическом факультете в одной группе с Синявским, они были знакомы давно и вели переписку.
Разговор за столом не вязался. Начинали говорить о том, о сём, но все темы как-то обрывались. Потом Светлана стала беспорядочно рассказывать что-то о себе, о своей «литературной деятельности», но ее никто особо не слушал. Мы все старались отводить глаза от нее («не смотреть как на электросварку»), потому что внешнее сходство со Сталиным было очевидным, и от этого было как-то жутковато. Как будто перед тобой сидел сам Сталин в женской версии.
После чая Мария Розанова ей заявила прямым текстом: «знаете, Светлана, никакой вы к черту не писатель и никому не интересны описания ваших похождений с многочисленными мужьями. Вы хотите, чтобы к вам относились как к писателю, а не как к дочери Сталина. Но запомните: вы только дочь Сталина и от вас требуется лишь одно: чтобы вы рассказывали про своего отца и про то, что творилось в этом кремлевском гадюшнике».
Вот так дочь вождя народов и скиталась по свету. Меняла мужей, меняла фамилии. Да с самого начала она взяла фамилию матери, чтобы скрыть происхождение (тоже, кстати, не то застреленной, не то застрелившейся, и тоже тут есть, видимо, проклятие).
С ней никто не хотел общаться. Она попросила у меня номер телефона, я дал - неудобно было отказать. Как-то она позвонила, но попала на мою маму, которая как раз гостила у меня в Париже. Хотела с ней встретиться. Мама отказалась.
Все отказывались. Она не нужна была коммунистам и всяким левым, потому что она не была коммунисткой, написала антисоветские «Двадцать писем к другу», да и сам факт ее побега из СССР рассматривался как антисоветское деяние. Она не нужна была западной интеллигенции и, тем более, западным правым.
И отреклись от нее даже ее дети...
Разве что была радушно встречена в Грузии как своя по крови:
«Уехала в Грузинскую ССР, где её встретили с пониманием. По указанию из Москвы ей были созданы все условия: Аллилуева жила в трёхкомнатной квартире улучшенного типа, ей было установлено денежное содержание, специальное обеспечение и право вызова автомобиля (в гараже Совмина Грузинской ССР постоянно дежурила машина чёрная «Волга» для её обслуживания). В Грузии Аллилуева встретила своё 60-летие, которое было отмечено в помещении музея Сталина в Гори. Её дочь ходила в школу, занималась конным спортом. Преподаватели на дому бесплатно обучали Ольгу русскому и грузинскому языкам. Но и в Грузии Аллилуева имела много столкновений с властями и с бывшими друзьями». (Я слышал, что вроде бы и грузинская интеллигенция ее не приняла.)
Но самой Светлане Аллилуевой не нужна была провинциальная Грузия, и всё грузинское было чуждо.
Скончалась 22 ноября 2011 года в доме престарелых города Ричленд (штат Висконсин, США) от онкологического заболевания. О смерти Аллилуевой было объявлено только 28 ноября.
Даже вовремя не сообщили.