Интересный взгляд "изнутри" на длительную психотерапию
Оригинал взят у benazir в что делают психологи в нашем лесу
Сегодня прочитала у tanya_simonovva Я не встречала человека, который прошёл бы длительную психотерапию и жалел бы об этом , кивнула и пошла бы дальше, да прочитала комментарии о том, что, дескать, знают таких. Приводят вполне адекватные и неоспоримые аргументы, сходятся во мнениях, что “бывают плохие психологи”.
И что-то меня это так зацепило, что толкнуло на рассуждения. Ну, то есть, я не спорю, что бывают они и плохие. Да, это бы еще полбеды, но бывают разные “инги”, которые используют свое знание работы человеческой психики в своих “всемогущих” целях. Лично мне как-то приходилось сталкиваться с психологом, которая слишком уж явно пыталась решить через меня свои проблемы. И еще с одной, которая пыталась протолкнуть меня через травму своими, а не моими темпами. Их есть, я не спорю. Но к ним, по-моему, неприменимо слово “длительная”, если говорить о терапии. Психика больного депрессией - настолько ранимая субстанция, что психологи с низкой квалификацией после одного-двух сеансов справляются с задачей отпугнуть пациента просто блестяще. У людей, которые ходят к плохим (реально, плохим, а не к тем, кого бросили, не долечившись) психологам годами, скорее всего, нет депрессии. Ну, необязательно же недовольство качеством жизни обозначает депрессию, как не каждый кашель - это бронхит.
Я прекрасно помню, через что мне пришлось пройти. И через ненависть (я, реально, хотела, чтобы она умерла) к психологу; и через насмешки различного рода друзей и знакомых (насмешки различного рода, а не друзья); и через недоверие: “она, скорее всего, просто на тебя воздействует “своими” методами, чтобы деньги из тебя качать как можно дольше; и через собственные сомнения, потому что я не знала, как должен выглядеть прогресс и какой будет результат; и через неоднократные наблюдения, что “стало только хуже”.
Я сейчас не понимаю, как получилось, что я дошла-таки до конца. Может, и правда, у психолога есть “свои методы”, за что ей спасибо. Может, сработала моя привычка идти к цели до тех пор, пока она (цель) кажется мне привлекательной. Может, желание жить победило.
И вот, я подумала, что можно попробовать как-то нарисовать картинку, что же там происходит: во время длительной терапии (все правильно понимают слово “длительная”? это, возможно, не один год; и уж точно, не один месяц). Зачту это себе как упражнение на развитие воображения. Никто не против?
И сама же я раньше представляла себе психотерапию как нечто, где ты лежишь на диване, плачешь, а психолог говорит тебе слова утешения. Причем, это какие-то волшебные слова, после которых все становится вокруг голубым и зеленым, проблемы решаются сами собой, и наступает всеобщее счастье и мировая революция.
Мне нравится сравнение психотерапии с прохождением через темный лес. Так вот, есть мнение, и раньше я его разделяла, что психолог - это человек, который ведет нас через этот лес известными только ему тропинками. Желательно, конечно, чтобы вел быстро (вариант: нес на своей спине), чтобы тропинка была ярко освещена, безопасна, а по обочинам стояли тележки с мороженым, сладкой ватой, газировкой и поп-корном. Но, насколько я знаю, пациенты согласны и на тернистый путь. Главное условие одно: терапевт - это такой Данко, который ведет через лес, готовый в любой момент вырвать из груди собственное сердце, чтобы “оно сияло как солнце и ярче солнца”. Это на случай, если пациент решит сойти с дистанции раньше времени. Ну, реально, я читала мнения, что терапевт, де, несет ответственность, если пациент прекратил лечение, не выздоровев. И аргумент такой: пациент в депрессии нерешителен, ему больно, он сомневается, задача терапевта уговорить, убедить, связать.
Мне, так уж получилось, пришлось пережить несколько операций. У настоящего хирурга, со скальпелем. И это вовсе не пластические операции, поверьте. Это были болезни, скажем так, несовместимые с жизнью. Ну, то есть (простите за медицинские подробности) такие как внематочная беременность, например. Казалось бы, резать надо безусловно: само не рассосется, а через неделю - другую (как максимум, бывает и раньше гораздо) убьет. Однако, мне подсовывали на подпись мое согласие на операцию. Ибо, не имеют право врачи решать за меня, если я в сознании. И никто не связывал, я бы могла уйти свободно прямо от операционного стола (если бы была в состоянии ходить, разумеется). И кто бы их осудил, если бы я отказалась от операции и умерла? Так, что же к психологам другие требования? Они так же, как и другие врачи, не обязаны никого лечить против желания. Ну, это так, в сторону от леса.
Еще одно представление о психологах (возвращаемся в лес), что они точно знают размер леса. И, если нас из него не выводят к часу Х, то это они намеренно тормозят процесс, водят кругами, играя в таксиста, работающего по счетчику.
Ну, и последнее: психолог точно знает, что ждет нас там, на выходе из леса. Они, чуть ли, не сами там поляну к нашему выходу накрывают. С обязательным условием состояния счастья, блаженства, и мировой революции, куда же без нее.
На самом деле, увы, все сильно хуже. Психолог совершено не знает наш лес. То есть, абсолютно. Ни количество и качество троп, ни степень проходимости, ни направление пути, ни виды деревьев. Не знает он и о заселенности нашего леса какими-то бы ни было животными и сказочными чудищами. И, опять же, совершенно не в курсе, что ждет на выходе. То есть, пациенту надо понимать, что это НАШ лес. Только наш. Индивидуальный. Его никто не знает, даже наши самые близкие люди. Не знаем его и мы сами. Мы лишь знаем, что в лесу что-то произошло. Что-то страшное, что причиняет нам боль и мешает жить. И мы идем к психологу, чтобы разобраться, что же случилось.
И психолог соглашается помочь (да, за деньги, потому что он нам не “друг”, а он на работе, и это обязательное условие). Но он не берет нас за руку, не ведет за собой, отводя ветки, чтобы не били в лицо. Наоборот, он пристраивается поодаль, ступая почти бесшумно.
Представьте себе эту прогулку. Вам страшно, вы в огромном темном лесу. Вы идете наощупь. Вы что-то видите, это вас пугает. Тут в дело вступает психолог, чья задача объяснить, что именно вы видите, какие могут быть причины появления этого объекта в вашем лесу, как безопасно приручить этого зверя. Ну, зверь есть, надо с этим что-то делать. И вы сами выбираете: приручить ли, оставить ли в покое, проигнорировать ли вообще. Можно попробовать убить, конечно, но тогда возникает проблема ликвидации трупа. На все нужно время. Иногда, много времени. Иногда очень много времени только на разглядывание невиданного чуда. Не психолог, пациент сам решает, что с этим делать. Но психолог не даст пройти мимо, обязательно обратит ваше внимание. Причем, часто и на то, на что сами бы вы и не посмотрели. Ну, вы знаете, как красавец-богомол умеет веточкой прикинуться?
Психолог вас не торопит и не напоминает постоянно, что ваша цель - выход из леса. И вы раз за разом проходите одну и ту же тропинку. Часто возвращаетесь назад, ходите кругами, накручивая спирали. А это тоже время. И ваше право выбирать темп и направление продвижения. И, может быть, это так нужно: покружить подольше на одном маршруте, снова и снова убеждаясь, что ничего не осталось незамеченным, все звери проинвентаризированы, окольцованы приручены и накормлены.
Опять же, очень не хочется уходить из участка леса, который, благодаря вашим усилиям сделался столь знакомым и безопасным. И вы снова и снова возвращаетесь сюда уже просто для того, чтобы отдохнуть от дороги, посмотреть на дело рук своих, порадоваться результату. Часто (разве не всегда?) появляется желание на этом и остановиться. Ну, вот же, есть же островок комфорта, чего нам еще? И мы соскакиваем с терапии, думая “у меня все хорошо, у меня все впереди” (с). Мы забываем, что проблема была не на этом участке пути, а где-то гораздо глубже в лесу. И она (проблема) напоминает о себе очень скоро. И гораздо острее, бо мы же расчистили к ней часть пути, убрали преграды, теперь проводимость боли лучше. И мы виним психолога, что он не довел, не заставил, не обнаружил. А психолог не виноват, бо это наш путь, а не его.
Нас накрывает, и мы опять идем к психологу. И углубляемся дальше в лес. И, уверенные, что нам помогут, заходим в такие дебри, что самостоятельно выбраться становится почти невозможно. И если мы на этом этапе прогоним психолога, то нам совершенно объективно “станет только хуже”. Звери обступят нас со всех сторон, лес станет непонятным, чужим и опасным. И мы можем сколько угодно размахивать кулаками в сторону психолога, он не придет на помощь, пока мы его сами не позовем. Он не знает нашу зону комфорта. Может быть, нам даже нравится сидеть в дремучем лесу, пожираемыми сказочными чудищами. Наш выбор, не его. Он здесь не проводник, он что-то вроде энциклопедии по редким видам тараканов. Объяснит, покажет нужную картинку, расскажет условия содержания. Не больше, как бы нам ни хотелось.
Но если мы доверимся, если разрешим помочь нам ужиться в нашем лесу, сдружиться с нашими чудищами, мы вдруг поймем, что цель наша - вовсе не выход из леса. Что вот это наведение порядка и приручение сказочных чудовищ - самоцель. Что наш лес - это и есть наша жизнь. И наша задача не покинуть его как можно скорее, а жить в нем как можно комфортнее. И, наконец, добравшись до проблемного места, расчищая его медленно, осторожно, по шишечке, по хвоинке, не следует торопиться к выходу. Можно же еще походить кругами, посмотреть, где что не так растет. Тут веточку поднял, там тропинку расчистил. Психолог поможет, если что, не споткнуться о корень. Причем, не убрав его с пути, а лишь обратив наше внимание на него. Мало ли, может, запинаться о корни - это наш осознанный выбор. Терапевт не делает выбор за нас, он лишь помогает нам справиться с нашим выбором, это очень важно понимать.
Я сейчас, как раз, на этапе разгребания маленьких завальчиков. То есть, основную проблему обнаружила и устранила. Может быть, дальше я бы и могла идти самостоятельно. Но пока боюсь. Пока пусть редко, пусть раз в месяц, но разрешаю психологу пройти со мной по моему новому лесу, посмотреть свежим взглядом, объяснить мне какие-то хитросплетения веточек. И, думаю, еще какое-то время похожу. В конце концов, мы же говорим о длительной терапии.
Сегодня прочитала у tanya_simonovva Я не встречала человека, который прошёл бы длительную психотерапию и жалел бы об этом , кивнула и пошла бы дальше, да прочитала комментарии о том, что, дескать, знают таких. Приводят вполне адекватные и неоспоримые аргументы, сходятся во мнениях, что “бывают плохие психологи”.
И что-то меня это так зацепило, что толкнуло на рассуждения. Ну, то есть, я не спорю, что бывают они и плохие. Да, это бы еще полбеды, но бывают разные “инги”, которые используют свое знание работы человеческой психики в своих “всемогущих” целях. Лично мне как-то приходилось сталкиваться с психологом, которая слишком уж явно пыталась решить через меня свои проблемы. И еще с одной, которая пыталась протолкнуть меня через травму своими, а не моими темпами. Их есть, я не спорю. Но к ним, по-моему, неприменимо слово “длительная”, если говорить о терапии. Психика больного депрессией - настолько ранимая субстанция, что психологи с низкой квалификацией после одного-двух сеансов справляются с задачей отпугнуть пациента просто блестяще. У людей, которые ходят к плохим (реально, плохим, а не к тем, кого бросили, не долечившись) психологам годами, скорее всего, нет депрессии. Ну, необязательно же недовольство качеством жизни обозначает депрессию, как не каждый кашель - это бронхит.
Я прекрасно помню, через что мне пришлось пройти. И через ненависть (я, реально, хотела, чтобы она умерла) к психологу; и через насмешки различного рода друзей и знакомых (насмешки различного рода, а не друзья); и через недоверие: “она, скорее всего, просто на тебя воздействует “своими” методами, чтобы деньги из тебя качать как можно дольше; и через собственные сомнения, потому что я не знала, как должен выглядеть прогресс и какой будет результат; и через неоднократные наблюдения, что “стало только хуже”.
Я сейчас не понимаю, как получилось, что я дошла-таки до конца. Может, и правда, у психолога есть “свои методы”, за что ей спасибо. Может, сработала моя привычка идти к цели до тех пор, пока она (цель) кажется мне привлекательной. Может, желание жить победило.
И вот, я подумала, что можно попробовать как-то нарисовать картинку, что же там происходит: во время длительной терапии (все правильно понимают слово “длительная”? это, возможно, не один год; и уж точно, не один месяц). Зачту это себе как упражнение на развитие воображения. Никто не против?
И сама же я раньше представляла себе психотерапию как нечто, где ты лежишь на диване, плачешь, а психолог говорит тебе слова утешения. Причем, это какие-то волшебные слова, после которых все становится вокруг голубым и зеленым, проблемы решаются сами собой, и наступает всеобщее счастье и мировая революция.
Мне нравится сравнение психотерапии с прохождением через темный лес. Так вот, есть мнение, и раньше я его разделяла, что психолог - это человек, который ведет нас через этот лес известными только ему тропинками. Желательно, конечно, чтобы вел быстро (вариант: нес на своей спине), чтобы тропинка была ярко освещена, безопасна, а по обочинам стояли тележки с мороженым, сладкой ватой, газировкой и поп-корном. Но, насколько я знаю, пациенты согласны и на тернистый путь. Главное условие одно: терапевт - это такой Данко, который ведет через лес, готовый в любой момент вырвать из груди собственное сердце, чтобы “оно сияло как солнце и ярче солнца”. Это на случай, если пациент решит сойти с дистанции раньше времени. Ну, реально, я читала мнения, что терапевт, де, несет ответственность, если пациент прекратил лечение, не выздоровев. И аргумент такой: пациент в депрессии нерешителен, ему больно, он сомневается, задача терапевта уговорить, убедить, связать.
Мне, так уж получилось, пришлось пережить несколько операций. У настоящего хирурга, со скальпелем. И это вовсе не пластические операции, поверьте. Это были болезни, скажем так, несовместимые с жизнью. Ну, то есть (простите за медицинские подробности) такие как внематочная беременность, например. Казалось бы, резать надо безусловно: само не рассосется, а через неделю - другую (как максимум, бывает и раньше гораздо) убьет. Однако, мне подсовывали на подпись мое согласие на операцию. Ибо, не имеют право врачи решать за меня, если я в сознании. И никто не связывал, я бы могла уйти свободно прямо от операционного стола (если бы была в состоянии ходить, разумеется). И кто бы их осудил, если бы я отказалась от операции и умерла? Так, что же к психологам другие требования? Они так же, как и другие врачи, не обязаны никого лечить против желания. Ну, это так, в сторону от леса.
Еще одно представление о психологах (возвращаемся в лес), что они точно знают размер леса. И, если нас из него не выводят к часу Х, то это они намеренно тормозят процесс, водят кругами, играя в таксиста, работающего по счетчику.
Ну, и последнее: психолог точно знает, что ждет нас там, на выходе из леса. Они, чуть ли, не сами там поляну к нашему выходу накрывают. С обязательным условием состояния счастья, блаженства, и мировой революции, куда же без нее.
На самом деле, увы, все сильно хуже. Психолог совершено не знает наш лес. То есть, абсолютно. Ни количество и качество троп, ни степень проходимости, ни направление пути, ни виды деревьев. Не знает он и о заселенности нашего леса какими-то бы ни было животными и сказочными чудищами. И, опять же, совершенно не в курсе, что ждет на выходе. То есть, пациенту надо понимать, что это НАШ лес. Только наш. Индивидуальный. Его никто не знает, даже наши самые близкие люди. Не знаем его и мы сами. Мы лишь знаем, что в лесу что-то произошло. Что-то страшное, что причиняет нам боль и мешает жить. И мы идем к психологу, чтобы разобраться, что же случилось.
И психолог соглашается помочь (да, за деньги, потому что он нам не “друг”, а он на работе, и это обязательное условие). Но он не берет нас за руку, не ведет за собой, отводя ветки, чтобы не били в лицо. Наоборот, он пристраивается поодаль, ступая почти бесшумно.
Представьте себе эту прогулку. Вам страшно, вы в огромном темном лесу. Вы идете наощупь. Вы что-то видите, это вас пугает. Тут в дело вступает психолог, чья задача объяснить, что именно вы видите, какие могут быть причины появления этого объекта в вашем лесу, как безопасно приручить этого зверя. Ну, зверь есть, надо с этим что-то делать. И вы сами выбираете: приручить ли, оставить ли в покое, проигнорировать ли вообще. Можно попробовать убить, конечно, но тогда возникает проблема ликвидации трупа. На все нужно время. Иногда, много времени. Иногда очень много времени только на разглядывание невиданного чуда. Не психолог, пациент сам решает, что с этим делать. Но психолог не даст пройти мимо, обязательно обратит ваше внимание. Причем, часто и на то, на что сами бы вы и не посмотрели. Ну, вы знаете, как красавец-богомол умеет веточкой прикинуться?
Психолог вас не торопит и не напоминает постоянно, что ваша цель - выход из леса. И вы раз за разом проходите одну и ту же тропинку. Часто возвращаетесь назад, ходите кругами, накручивая спирали. А это тоже время. И ваше право выбирать темп и направление продвижения. И, может быть, это так нужно: покружить подольше на одном маршруте, снова и снова убеждаясь, что ничего не осталось незамеченным, все звери проинвентаризированы, окольцованы приручены и накормлены.
Опять же, очень не хочется уходить из участка леса, который, благодаря вашим усилиям сделался столь знакомым и безопасным. И вы снова и снова возвращаетесь сюда уже просто для того, чтобы отдохнуть от дороги, посмотреть на дело рук своих, порадоваться результату. Часто (разве не всегда?) появляется желание на этом и остановиться. Ну, вот же, есть же островок комфорта, чего нам еще? И мы соскакиваем с терапии, думая “у меня все хорошо, у меня все впереди” (с). Мы забываем, что проблема была не на этом участке пути, а где-то гораздо глубже в лесу. И она (проблема) напоминает о себе очень скоро. И гораздо острее, бо мы же расчистили к ней часть пути, убрали преграды, теперь проводимость боли лучше. И мы виним психолога, что он не довел, не заставил, не обнаружил. А психолог не виноват, бо это наш путь, а не его.
Нас накрывает, и мы опять идем к психологу. И углубляемся дальше в лес. И, уверенные, что нам помогут, заходим в такие дебри, что самостоятельно выбраться становится почти невозможно. И если мы на этом этапе прогоним психолога, то нам совершенно объективно “станет только хуже”. Звери обступят нас со всех сторон, лес станет непонятным, чужим и опасным. И мы можем сколько угодно размахивать кулаками в сторону психолога, он не придет на помощь, пока мы его сами не позовем. Он не знает нашу зону комфорта. Может быть, нам даже нравится сидеть в дремучем лесу, пожираемыми сказочными чудищами. Наш выбор, не его. Он здесь не проводник, он что-то вроде энциклопедии по редким видам тараканов. Объяснит, покажет нужную картинку, расскажет условия содержания. Не больше, как бы нам ни хотелось.
Но если мы доверимся, если разрешим помочь нам ужиться в нашем лесу, сдружиться с нашими чудищами, мы вдруг поймем, что цель наша - вовсе не выход из леса. Что вот это наведение порядка и приручение сказочных чудовищ - самоцель. Что наш лес - это и есть наша жизнь. И наша задача не покинуть его как можно скорее, а жить в нем как можно комфортнее. И, наконец, добравшись до проблемного места, расчищая его медленно, осторожно, по шишечке, по хвоинке, не следует торопиться к выходу. Можно же еще походить кругами, посмотреть, где что не так растет. Тут веточку поднял, там тропинку расчистил. Психолог поможет, если что, не споткнуться о корень. Причем, не убрав его с пути, а лишь обратив наше внимание на него. Мало ли, может, запинаться о корни - это наш осознанный выбор. Терапевт не делает выбор за нас, он лишь помогает нам справиться с нашим выбором, это очень важно понимать.
Я сейчас, как раз, на этапе разгребания маленьких завальчиков. То есть, основную проблему обнаружила и устранила. Может быть, дальше я бы и могла идти самостоятельно. Но пока боюсь. Пока пусть редко, пусть раз в месяц, но разрешаю психологу пройти со мной по моему новому лесу, посмотреть свежим взглядом, объяснить мне какие-то хитросплетения веточек. И, думаю, еще какое-то время похожу. В конце концов, мы же говорим о длительной терапии.