про прынцессу дарью грубенкову. часть тринадцатая.
Между тем, конечно же, в Замке началась зима. Зима всегда начиналась, когда Грубенкова особенно остро тосковала по Прынцу. Подоконник обледенел, и Дарья уже сутки не подходила к нему. Можно сказать, Прынц чудом успел миновать море, ведь только он ступил на берег, вода за его спиной затянулась толстой коркой льда. Вот так.
Поэтому звон разбитого стекла Грубенкова приняла за хруст снега и вой вьюги. Она нежилась под пуховой периной и удивлялась тому, что у нее мерзнут уши и нос. Так прошло два дня. Прынц же покорно стоял под балконом и терпеливо ждал. Вернее, он хотел бы уйти, позавтракать и согреться одеждой, но примерз ступнями к оледенелой земле.
Надеюсь, вы понимаете, что Прынц был совершенно голым, ведь именно такими возвращаются путники, потерпевшие кораблекрушение, с островов. К концу второго дня Грубенковой надоела зима. Прынцесса вдоволь настрадалась, тем самым нагуляв себе волчий аппетит. И только тогда она заметила разбитое стекло на полу, горы сугробов вокруг своей постели и маленький черный камень среди этого хаоса.
Стоит ли говорить, что Грубенкова тут же поняла, кому принадлежит кусок горной породы, и что он, тот, кому принадлежит кусок горной породы, хотел этим сказать. Любая девушка, окажись на ее месте, мгновенно сообразила бы то же самое. Для них камни на полу давно не секрет. Тут же из-за снежных туч выглянуло жгучее солнышко, и, пока Грубенкова искала подходящее белье, в стране началось итальянское лето.
Обнаженный Прынц чудом минует море, или "из лета-в зиму-снова в лето".
Светит летнее солнце, зимнее солнце, летнее солнце.
