Листая дневники и письма... Мурочка, осень 1931 года.
Завершаю свой рассказ о короткой жизни Мурочки, младшей любимой дочери Корнея Ивановича Чуковского, которую летом 1931 года как безнадёжную выписали из детского костно-туберкулёзного санатория имени Боброва. Чуковские поселились в Анапе на Арабской даче доктора Михаила Викторовича Овсянникова на ул III Интернационала. Рядом с дачей журчал ручей и росла роскошная секвойя (веллингтония), за которой наблюдала Мурочка, лёжа на кровати...
Шли дни за днями, капля за каплей последние силы покидали девочку. Надежды на выздоровление уже не оставалось никакой
А тут ещё 5 ноября 1931 года Корней Иванович и Мария Борисовна получили письмо от сына Николая - у Лиды скарлатина. Никогда не забуду, как М.Б. была потрясена этим письмом. Стала посередине кухни седая, раздавленная, сгорбилась и протянула руки как будто за милостыней и стала спрашивать, как будто умоляя, Но что же будет с ребеночком? Но что же будет с ребеночком? Действительно, более отчаянного положения, чем наше, даже в книгах никогда не бывает. Здесь мы прикованы к постели умирающей Муры и присуждены глядеть на ее предсмертные боли и знать, что другая наша дочь находится в смертельной опасности и мы за тысячи верст, и ничем не можем помочь ни той, ни другой. Я послал из Ялты вчера телеграмму Бобе, но, очевидно, положение такое трагическое, что он боится телеграфировать нам правду.
А в ночь с 10 на 11 ноября одиннадцатилетняя Мурочка умерла. Ночь на 11 ноября. 2 часа тому назад ровно в 11 часов умерла Мурочка. Вчера ночью я дежурил у ее постели, и она сказала: Лег бы, ведь ты устал; ездил в Ялту... Сегодня она улыбнулась странно было видеть ее улыбку на таком измученном лице. Так и не докончила Мура рассказывать мне свой сон. Лежит ровненькая, серьезная и очень чужая. Но руки изящные, благородные, одухотворенные. Никогда ни у кого я не видел таких.
Корней Иванович сам уложил лёгонькую, как пушинку, Мурочку в кипарисовый гроб, сделанный из сундука Ольги Николаевны Овсянниковой столяром Будниковым, и неумело приколотил к нему крышку.
Здесь, 13 ноября 1931 года, прошёл последний земной путь Мурочки: по улице III Интернационала на старое церковное кладбище
Кипарисовая аллея на кладбище по которой шла похоронная процессия мимо храма архангела Михаила
М.Б. шла за гробом даже не впереди всех и говорила о постороннем, шокируя старух. Она из гордости решила не тешить зевак своими воплями. Придя, мы сейчас же опустили гробик в могилу, и застучала земля. Тут М.Б. крикнула раз и замолкла. Погребение кончилось. Все разошлись молчаливо, засыпав могилу цветами. Мы постояли и понемногу поняли, что делать нам здесь нечего, что никакое, даже самое крошечное общение с Мурой уже невозможно и пошли к Гаспре по чудесной дороге очутились где-то у водопада, присели, стали читать, разговаривать, ощутив всем своим существом, что похороны были не самое страшное: гораздо мучительнее было двухлетнее ее умирание...
Похоронили Муру на старом кладбище Алупки, на склоне горы. Место сестрорецкое, какое она любила бы...
Корней Иванович зарисовал его: крест, сетку рабицу, которая находилась недалеко отсюда
Чуковский дважды приезжал на могилку дочери: в 1932 и 1936 году.
15 сентября 1936 года он записал: Алупка. На могиле у Мурочки. Заржавела и стерлась надпись, сделанная на табличке Просовецкой: МУРОЧКА ЧУКОВСКАЯ 24/11 1920 - 10/ХІ 1931. А я все еще притворяюсь, что жив. Все те же колючки окружают страдалицу. Те же две дурацкие трубы - и обглоданные козами деревья. Писатель решил привести могилу в порядок, пригласил бригаду из пяти каменщиков под руководством Ивана Дмитриевича Боровкова, потомка каменотёсов, строивших Воронцовский дворец. Они трудились два дня, укрепили могилку на склоне, сложили массивную кладку, которая сейчас почти не сохранилась
Кладка на могилке
Долгое время до самой своей смерти бессменным и единственным смотрителем за могилкой Мурочки была москвичка Нина Германовна Рославлева, преподаватель английского языка московских ВУЗах, которая приняла эту эстафету от своей тёти Нины Ивановны Любимовой и Александры Николаевны Ходалевой (экономки Чуковских в Алупке). Она периодически приезжала из Москвы в Анапу, ухаживала за могилкой, но никому о ней не рассказывала. В 1990-х годах Нина Германовна посадила здесь экзотическое растение - юкку. И только историку, научному сотруднику Алупкинского музея-заповедника Надежде Ковалевской она указала ориентир: могилка на краю кладбища над церковью, на которой растет и цветет юкка, а рядом блестят золотом церковные купола.
Видимо поэтому существовала неразбериха. Некоторые считали, что могила Мурочки утрачена, другие указывали на металлический крест, появлявшийся в четырёх разных местах кладбища. Сейчас две таблички с одинаковым текстом укреплены на кресте недалеко от входа на старое кладбище. Одна из табличек установлена по просьбе внучки К.И. Чуковского Елены Цезаревны.
Могила Муры
Елена Цезаревна Чуковская была уверена, что её знакомая, ялтинская журналистка Майя Карабанова, в 1990 году нашла подлинное место захоронения своей тёти. Но в частной беседе Карабанова призналась, что установила место могилы произвольно, ориентируясь на рисунок Корнея Ивановича. Естественно без учёта последующей её переделки в 1936 году. Потом сведения об этой могиле распространили севастопольские некрополисты в интернете.
А теперь самое интересное! Готовя этот пост, я решила кое-что уточнить, и вдруг обнаружила, что буквально на днях на могилке Мурочки Чуковской по инициативе блогера Ангелины Джебисашвили был установлен памятник скульптора Евгения Козина в виде трёх книг, на обложке одной из которых, обращенной к зрителю, изображён барельеф героини одноименной сказки Корнея Чуковского Муха-Цокотуха с самоваром. Над ним прописью высечены имя Мурочка Чуковская и даты её жизни...
Фото памятника с очаровательной дочерью Ангелины Джебисашвили