Невыдуманный Борис Пастернак

[pro100_mica]

Поэт Борис Леонидович Пастернак был очень дружен с родителями актёра Василия Ливанова и часто бывал в их доме

Василий Ливанов вспоминает



Борис Пастернак пишущий письмо, 1919 год. Бумага, сангина. Тейт Модерн, Лондон
Леонид ПАСТЕРНАК

Готовясь читать стихи, Борис Леонидович отодвигал от себя столовый прибор, чашку, рюмку и на освободившееся на белой скатерти место выкладывал перед собой кисти рук. Их невозможно забыть - руки Пастернака. Вся полнота его чувств, все состояния души оживали в их движениях, воплощались в них. Он никогда не жестикулировал в принятом понимании этого слова. Руки двигались по скатерти, пальцы сцеплялись, расходились, ладони взлетали и падали, как подстреленные птицы. Я не помню руку Пастернака, сжатую в кулак, - такого никогда не было. Помню подрагивание вытянутых пальцев, довершавших своей мукой то, что не удалось высказать словами. Руки были выразительнее лица, выразительнее голоса, выразительнее стихов. Я почему-то убежден, что такое же ощущение оставляли руки Пушкина - впечатление абсолютного совершенства. Время от времени, когда забывалась какая-нибудь строка или слово, Пастернак, прикрыв глаза, выбрасывал руку в мою сторону. Из своего угла я вполголоса подсказывал ускользнувшее из его памяти. Восхитительная иллюзия соавторства, живые уроки пастернаковской школы... Василий Ливанов Пастернак между двумя Живаго


             Во всем мне хочется дойти
             До самой сути.
             В работе, в поисках пути,
             В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,
             До их причины,
             До оснований, до корней,
             До сердцевины.

Всё время схватывая нить
             Судеб, событий,
             Жить, думать, чувствовать, любить,
             Свершать открытья.

О, если бы я только мог
             Хотя отчасти,
             Я написал бы восемь строк
             О свойствах страсти.

О беззаконьях, о грехах,
             Бегах, погонях,
             Нечаянностях впопыхах,
             Локтях, ладонях.

Я вывел бы ее закон,
             Ее начало,
             И повторял ее имен
             Инициалы.

Я б разбивал стихи, как сад.
             Всей дрожью жилок
             Цвели бы липы в них подряд,
             Гуськом, в затылок.

В стихи б я внес дыханье роз,
             Дыханье мяты,
             Луга, осоку, сенокос,
             Грозы раскаты.

Так некогда Шопен вложил
             Живое чудо
             Фольварков, парков, рощ, могил
             В свои этюды.

Достигнутого торжества
             Игра и мука -
             Натянутая тетива
             Тугого лука.