Мишель Уэльбек "Покорность": роман об исламизации Европы
Произведение французского писателя Мишеля Уэльбека "Покорность" я не читала. Просто беру себе на заметку, так как в этом году он стал романом года в Германии и затрагивает проблему исламизации Европы. Книга переведена и на русский язык, Название ее - "Soumission" - обычно переводится как "Покорность", но, возможно, "Капитуляция" подошла бы больше. Это антиутопия, рассказывающая о том, как во Франции в 2022 году приходит к власти президент-мусульманин и как в связи с этим меняется страна: вводятся нормы шариата, происходит исламизация системы просвещения, эмигрируют из страны евреи...
Все это вряд ли может произойти в реальности - во всяком случае, не через семь лет. Взять хотя бы такой факт: в романе за Мохаммеда бен Аббеса, лидера движения "Мусульманское братство", голосуют на президентских выборах больше 20 процентов избирателей, а во Франции сегодня - всего около 10 процентов мусульман.
Вот отрывки из рецензии на роман:
Из двух мучительных вопросов - "Что делать?" и "Кто виноват?", по поводу которых ломала перья и табуретки русская интеллигенция, француза Уэльбека интересует только второй. Виноваты левые интеллектуалы, разложившаяся, изнеженная, равнодушная к судьбам страны публика. Виноваты политики, привыкшие к игре в партийную демократию и коалиционной торговле по поводу министерских постов. Виновата пресса, не замечающая за деревьями леса и потакающая вкусам невзыскательных читателей, "наэлектризованных поклонением сменяющим друг друга иконам: звездам спорта и экрана, кутюрье, моделям…" СМИ у Уэльбека - соучастники "нового порядка".
"Агонизирующая социал-демократия", "закат западного мира", выборы как "раздел власти между двумя соперничающими гангстерскими кланами", - автор весьма лихо (что типично для Уэльбека, игнорирующего любую политкорректность) расправляется с западноевропейской общественно-политической моделью. Так что Уэльбека, скорее, можно было бы обвинить не в исламофобии, как это делают многие критики, а в "еврофобии".
Герой романа, от имени которого ведется повествование, - типичная для Уэльбека фигура: неприкаянный, рефлектирующий профессор-литературовед средних лет, разогревающий в микроволновке полуфабрикаты, купленные в соседнем супермаркете, пресыщенный и равнодушный ко всему, кроме коротких юбок и голых коленок юных студенток. Это чуть ли не единственное, о чем он сожалеет, когда Сорбонна становится исламским университетом и студентки надевают длинную, закрытую сверху донизу чадру.
Семьи у Франсуа нет, родители живы, но уже лет десять он с ними никаких связей не поддерживает. Ни семейных, ни нравственных устоев у него нет. Какие-то нравственные ориентиры у него еще остаются, но это уже не устои, а ориентиры, не больше. Они имеют для Франсуа лишь рекомендательное значение.
В триумфальной политической экспансии ислама Уэльбек винит, в первую очередь, не сам ислам, потому что считает экспансию его имманентным качеством (он проводит здесь параллели с коммунистической экспансией), а западных интеллектуалов, их покорность, их капитуляцию.
Раскол общества, его радикализация, вооруженные этнические столкновения и, в конечном итоге, приход к власти мусульманского президента как гаранта единства и спокойствия, - все это случилось не вдруг. "Программной" в этом смысле является горько-ироническая фраза Уэльбека: "Очень многие интеллектуалы в ходе ХХ века поддерживали Сталина, Мао и Пол Пота, и никто никогда их серьезно за это не осуждал. Французские интеллектуалы не обязаны быть людьми ответственными, это не в их природе". И словно еще раз подчеркивая эту мысль, Мишель Уэльбек заканчивает роман словами своего покорившегося героя: "Мне не в чем раскаиваться". Так ли уж не в чем?..
Все это вряд ли может произойти в реальности - во всяком случае, не через семь лет. Взять хотя бы такой факт: в романе за Мохаммеда бен Аббеса, лидера движения "Мусульманское братство", голосуют на президентских выборах больше 20 процентов избирателей, а во Франции сегодня - всего около 10 процентов мусульман.
Вот отрывки из рецензии на роман:
Из двух мучительных вопросов - "Что делать?" и "Кто виноват?", по поводу которых ломала перья и табуретки русская интеллигенция, француза Уэльбека интересует только второй. Виноваты левые интеллектуалы, разложившаяся, изнеженная, равнодушная к судьбам страны публика. Виноваты политики, привыкшие к игре в партийную демократию и коалиционной торговле по поводу министерских постов. Виновата пресса, не замечающая за деревьями леса и потакающая вкусам невзыскательных читателей, "наэлектризованных поклонением сменяющим друг друга иконам: звездам спорта и экрана, кутюрье, моделям…" СМИ у Уэльбека - соучастники "нового порядка".
"Агонизирующая социал-демократия", "закат западного мира", выборы как "раздел власти между двумя соперничающими гангстерскими кланами", - автор весьма лихо (что типично для Уэльбека, игнорирующего любую политкорректность) расправляется с западноевропейской общественно-политической моделью. Так что Уэльбека, скорее, можно было бы обвинить не в исламофобии, как это делают многие критики, а в "еврофобии".
Герой романа, от имени которого ведется повествование, - типичная для Уэльбека фигура: неприкаянный, рефлектирующий профессор-литературовед средних лет, разогревающий в микроволновке полуфабрикаты, купленные в соседнем супермаркете, пресыщенный и равнодушный ко всему, кроме коротких юбок и голых коленок юных студенток. Это чуть ли не единственное, о чем он сожалеет, когда Сорбонна становится исламским университетом и студентки надевают длинную, закрытую сверху донизу чадру.
Семьи у Франсуа нет, родители живы, но уже лет десять он с ними никаких связей не поддерживает. Ни семейных, ни нравственных устоев у него нет. Какие-то нравственные ориентиры у него еще остаются, но это уже не устои, а ориентиры, не больше. Они имеют для Франсуа лишь рекомендательное значение.
В триумфальной политической экспансии ислама Уэльбек винит, в первую очередь, не сам ислам, потому что считает экспансию его имманентным качеством (он проводит здесь параллели с коммунистической экспансией), а западных интеллектуалов, их покорность, их капитуляцию.
Раскол общества, его радикализация, вооруженные этнические столкновения и, в конечном итоге, приход к власти мусульманского президента как гаранта единства и спокойствия, - все это случилось не вдруг. "Программной" в этом смысле является горько-ироническая фраза Уэльбека: "Очень многие интеллектуалы в ходе ХХ века поддерживали Сталина, Мао и Пол Пота, и никто никогда их серьезно за это не осуждал. Французские интеллектуалы не обязаны быть людьми ответственными, это не в их природе". И словно еще раз подчеркивая эту мысль, Мишель Уэльбек заканчивает роман словами своего покорившегося героя: "Мне не в чем раскаиваться". Так ли уж не в чем?..