Тайные знаки, незримая сила
Текст написан специально для проекта № 133 «День тайных знаков» Заповедника сказок.
Иван Иваныч Иванов, средних лет инженер в небольшой компании, занимающейся огнезащитой зданий, вышел из проходной «Лахта-центра». Сжимая зубы и периодически стряхивая оседающую на бритой голове мельчайшую водяную взвесь, наносимую с «Маркизовой лужи» прохладным сентябрьским ветром, он лавировал между осаждающими оную проходную гастарбайтерами (хотя, если быть до конца честным, не особо пытаясь увернуться от столкновений) и пытался вытряхнуть из головы результаты «летучки», а также обещания воспитательного аршпутцштокбештрафунга с использованием неструганного черенка от швабры, смоченного в скипидаре с добавлением красного перца и патефонных иголок.
Иван Иваныч шёл не один, как могло показаться стороннему наблюдателю. Его незримыми спутницами были давно уже ставшая привычной тихая ненависть к окружающему миру и крутящаяся в голове строка из песни Цоя «Руки в карманы, вниз глаза, да за зубы язык».
Дорога предстояла долгая. Радовало лишь одно: относительно недавно введённые в строй новые станции зелёной ветки метро. ««Беговая». И «Новокрестовская»… - покатал на языке их названия Иван Иваныч. - «Ново… Хм… Что-то новое… Может ли новое быть хорошим? И может ли хорошее быть новым? Диалектика, куси её за хвост…»
…Дошёл, с неудовольствием покосился на двери конечной (в голове всплыло: «самая западная станция метрополитена в России») и снующий туда-сюда народец: грохот, толкотня и так далее. Глубоко вздохнул, поморщился и решил пойти пешком, благо торопиться было некуда. Кроме того, какая-никакая физическая нагрузка тоже не помешала бы начинающему рыхлеть телу.
Возле «Меркурия» был организован какой-то спортивный праздник. Иван Иваныч посмотрел на весело перекликивающихся футболистов, азартно, но бессистемно носящихся по импровизированному полю. Очень скоро сквозь реальную картинку стали просвечивать полузабытые силуэты ребят из его университетской команды и его собственный, как будто сфотографированный корреспондентом какой-нибудь «Пионерской правды», вытянувшийся в струнку, вылавливающий мощно пущенный мяч из «девятки» защищаемых ворот.
…Взял пива (завернув бутылку в какой-то пакетик с легкомысленно скалящимся жёлтым шариком-смайликом на фоне безоблачного неба) и неторопливо пошёл по проспекту Савушкина до «Чёрной речки», рассчитывая через часок посидеть за рабочим компьютером и бездумно пошариться по Сети.
Затухающим в шуме большого города шлейфом потянулось «А знаешь, всё ещё будет…» из проехавшей мимо старенькой «Волги».
…У ЦПКиО - праздник воздушных змеев. Разноцветные полотнища, купающиеся в расходящихся к вечеру облаках, радостно отфыркивающиеся от попавших в «носы» капелек так и не пролившегося дождя, и рисующие на покрывшейся мелкой рябью Неве фантастические картины миллионами золотых «зайчиков», на которые распадается заходящее солнце, отражающееся в их туго натянутых плоскостях.
… Внезапно остановился у храма Пресвятой Богородицы, недалеко от буддийского дацана. Помотал головой, пытаясь вытряхнуть из неё внезапно возникшую картинку чего-то классического, похожего на ангела. Картинка не вытряхивалась и упорно подсовывалась обратно в виде обнажённого подростка, обнимающего себя руками за плечи и почему-то с крыльями. «Караваджо… Микеланджело… Лео... Да не Месси, дурак ты фанатский, барселонский, а Винчи!». Смутное видение из серии «где-то когда-то что-то виделось / читалось / слышалось» неотступно следовало за Иван Иванычем вплоть до расположенной недалеко от метро «Лесная» высотки, в которой он работал.
… Белоостровская. Уже подплывающие от влаги и перечёркнутые, как углём, чёрные буквы на углу дома, нанесённые по трафарету руками любителей «наскальной живописи»: «А что если… » и тут же, под ними, уже ярко-красным: «У тебя всё получится!».
… «Радуга...» - в который раз прочитал он название бизнес-центра. - «Каждый охотник желает знать…» Здесь он невольно улыбнулся, вспомнив летний утренний дождь, двойную радугу, которой шаловливо щекотали пузико многочисленные антенны на крышах здания и кокетливую шляпку-облако, которую тот так, то этак примеривала укутанная утренней дымкой телебашня на той стороне Реки.
… Не стал заходить на работу, перекурил у входа, посмотрел на сотни раз виденный логотип завода имени Климова - неправильной формы синий треугольник, напоминающий стремящийся вверх дельтаплан, перевёл взгляд на одну из реклам. На этот раз вместо приводивших его в тихую ярость реклам квартир за стопятьсот миллионов денег (здесь он саркастически хмыкнул и, скривив губы, прошипел: «Разнообразие, блин!») на билл-борде была короткая надпись из двух английских слов, второе из которых было подчёркнуто изогнутым красным штрихом, отчего вся композиция напоминала улыбку.
Иван Иваныч плюнул и пробормотал что-то совершенно непечатное об иностранном засилье. Через несколько шагов ему под ноги бросился люк ГТС, с двумя отверстиями в верхней части, причём в одно из них был вставлен окурок. Мужчина хмыкнул: «Подмигивает, морда чугунная…» и не торопясь двинулся дальше.
Мироздание тяжело вздохнуло: «Я, как же с ним тяжело, а…». Почесало в затылке, щёлкнуло пальцами и пробормотало: «А давай вот так попробуем!».
…Сел на край скамейки в Пискарёвском лесопарке, выкинул вторую бутылку пива в урну, не мигая уставился в небо, перечёркнутое инверсионным следом пролетевшего самолёта. Краем сознания отметил: «странно летел: полукругом». Два небольших облачка создавали впечатление, что кусочек неба между кронами деревьев улыбается.
Хотелось непонятного: то ли яблочка, то ли дать кому-нибудь в морду. Последнего - больше. Вздрогнул и, ещё не осознавая действий, ушёл перекатом в сторону… Осторожно поднял голову из начинающей жухнуть травы. Встретился взглядом с белкой, за секунду до этого прыгнувшей ему на плечо и теперь испуганно смотрящей на невиданного психа со ствола стройной сосенки. С облегчением выдохнул, успокаивая мгновенно скакнувший на закритический режим работы «мотор», поднялся, отряхнул налипшие на косуху листья. Уже беззлобно прошипел:
- Дурёха ты мохнатая, елки зелёные, тьфу на тебя! - и протянул слегка дрожащую от избытка адреналина ладонь, предлагая животинке несколько завалявшихся в кармане семечек.
…Постоял на мосту через грязноватый ручей, текущий наискось через родную и знакомую до последнего камушка Гражданку, улыбнулся в ответ рыженькой девушке в костюме ангела, по всему, идущей то ли на праздник, то ли с оного, и долго смотрел ей вслед, подкручивая воображаемые усы.
…Ворочаясь перед сном, Иван Иваныч внезапно широко открыл глаза и рявкнул в голос так, что за стеной отозвалась басовая струна соседского фортепиано:
- Мать твою семьвосемьпять за ногу, вперехлёст через тридцать три коромысла и с подвывертом шерстью наружу!!! Вильям Бугро, «Купидон»!!!!
Он улыбнулся, встал, включил ноутбук, покопался в экселевской таблице с загадочными отметками и символами, о существовании которой знали только особо доверенные люди, сделал пометки на ближайшее будущее и заснул спокойным сном, в котором не приходилось ни, пригибаясь, бегать по «зелёнке», хватая разрывающимися лёгкими горячий сухой воздух, ни стоять перед окном чужой квартиры, с мрачным удовлетворением наблюдая за встающим вдалеке адским грибом…
Мироздание облегчённо выдохнуло, перекрестилось, пересчитало количество оставшихся в наличии тайных знаков (весьма незначительное) и прошептало:
- Ну наконец-то этот дурень контуженный понял…
Иван Иваныч Иванов, средних лет инженер в небольшой компании, занимающейся огнезащитой зданий, вышел из проходной «Лахта-центра». Сжимая зубы и периодически стряхивая оседающую на бритой голове мельчайшую водяную взвесь, наносимую с «Маркизовой лужи» прохладным сентябрьским ветром, он лавировал между осаждающими оную проходную гастарбайтерами (хотя, если быть до конца честным, не особо пытаясь увернуться от столкновений) и пытался вытряхнуть из головы результаты «летучки», а также обещания воспитательного аршпутцштокбештрафунга с использованием неструганного черенка от швабры, смоченного в скипидаре с добавлением красного перца и патефонных иголок.
Иван Иваныч шёл не один, как могло показаться стороннему наблюдателю. Его незримыми спутницами были давно уже ставшая привычной тихая ненависть к окружающему миру и крутящаяся в голове строка из песни Цоя «Руки в карманы, вниз глаза, да за зубы язык».
Дорога предстояла долгая. Радовало лишь одно: относительно недавно введённые в строй новые станции зелёной ветки метро. ««Беговая». И «Новокрестовская»… - покатал на языке их названия Иван Иваныч. - «Ново… Хм… Что-то новое… Может ли новое быть хорошим? И может ли хорошее быть новым? Диалектика, куси её за хвост…»
…Дошёл, с неудовольствием покосился на двери конечной (в голове всплыло: «самая западная станция метрополитена в России») и снующий туда-сюда народец: грохот, толкотня и так далее. Глубоко вздохнул, поморщился и решил пойти пешком, благо торопиться было некуда. Кроме того, какая-никакая физическая нагрузка тоже не помешала бы начинающему рыхлеть телу.
Возле «Меркурия» был организован какой-то спортивный праздник. Иван Иваныч посмотрел на весело перекликивающихся футболистов, азартно, но бессистемно носящихся по импровизированному полю. Очень скоро сквозь реальную картинку стали просвечивать полузабытые силуэты ребят из его университетской команды и его собственный, как будто сфотографированный корреспондентом какой-нибудь «Пионерской правды», вытянувшийся в струнку, вылавливающий мощно пущенный мяч из «девятки» защищаемых ворот.
…Взял пива (завернув бутылку в какой-то пакетик с легкомысленно скалящимся жёлтым шариком-смайликом на фоне безоблачного неба) и неторопливо пошёл по проспекту Савушкина до «Чёрной речки», рассчитывая через часок посидеть за рабочим компьютером и бездумно пошариться по Сети.
Затухающим в шуме большого города шлейфом потянулось «А знаешь, всё ещё будет…» из проехавшей мимо старенькой «Волги».
…У ЦПКиО - праздник воздушных змеев. Разноцветные полотнища, купающиеся в расходящихся к вечеру облаках, радостно отфыркивающиеся от попавших в «носы» капелек так и не пролившегося дождя, и рисующие на покрывшейся мелкой рябью Неве фантастические картины миллионами золотых «зайчиков», на которые распадается заходящее солнце, отражающееся в их туго натянутых плоскостях.
… Внезапно остановился у храма Пресвятой Богородицы, недалеко от буддийского дацана. Помотал головой, пытаясь вытряхнуть из неё внезапно возникшую картинку чего-то классического, похожего на ангела. Картинка не вытряхивалась и упорно подсовывалась обратно в виде обнажённого подростка, обнимающего себя руками за плечи и почему-то с крыльями. «Караваджо… Микеланджело… Лео... Да не Месси, дурак ты фанатский, барселонский, а Винчи!». Смутное видение из серии «где-то когда-то что-то виделось / читалось / слышалось» неотступно следовало за Иван Иванычем вплоть до расположенной недалеко от метро «Лесная» высотки, в которой он работал.
… Белоостровская. Уже подплывающие от влаги и перечёркнутые, как углём, чёрные буквы на углу дома, нанесённые по трафарету руками любителей «наскальной живописи»: «А что если… » и тут же, под ними, уже ярко-красным: «У тебя всё получится!».
… «Радуга...» - в который раз прочитал он название бизнес-центра. - «Каждый охотник желает знать…» Здесь он невольно улыбнулся, вспомнив летний утренний дождь, двойную радугу, которой шаловливо щекотали пузико многочисленные антенны на крышах здания и кокетливую шляпку-облако, которую тот так, то этак примеривала укутанная утренней дымкой телебашня на той стороне Реки.
… Не стал заходить на работу, перекурил у входа, посмотрел на сотни раз виденный логотип завода имени Климова - неправильной формы синий треугольник, напоминающий стремящийся вверх дельтаплан, перевёл взгляд на одну из реклам. На этот раз вместо приводивших его в тихую ярость реклам квартир за стопятьсот миллионов денег (здесь он саркастически хмыкнул и, скривив губы, прошипел: «Разнообразие, блин!») на билл-борде была короткая надпись из двух английских слов, второе из которых было подчёркнуто изогнутым красным штрихом, отчего вся композиция напоминала улыбку.
Иван Иваныч плюнул и пробормотал что-то совершенно непечатное об иностранном засилье. Через несколько шагов ему под ноги бросился люк ГТС, с двумя отверстиями в верхней части, причём в одно из них был вставлен окурок. Мужчина хмыкнул: «Подмигивает, морда чугунная…» и не торопясь двинулся дальше.
Мироздание тяжело вздохнуло: «Я, как же с ним тяжело, а…». Почесало в затылке, щёлкнуло пальцами и пробормотало: «А давай вот так попробуем!».
…Сел на край скамейки в Пискарёвском лесопарке, выкинул вторую бутылку пива в урну, не мигая уставился в небо, перечёркнутое инверсионным следом пролетевшего самолёта. Краем сознания отметил: «странно летел: полукругом». Два небольших облачка создавали впечатление, что кусочек неба между кронами деревьев улыбается.
Хотелось непонятного: то ли яблочка, то ли дать кому-нибудь в морду. Последнего - больше. Вздрогнул и, ещё не осознавая действий, ушёл перекатом в сторону… Осторожно поднял голову из начинающей жухнуть травы. Встретился взглядом с белкой, за секунду до этого прыгнувшей ему на плечо и теперь испуганно смотрящей на невиданного психа со ствола стройной сосенки. С облегчением выдохнул, успокаивая мгновенно скакнувший на закритический режим работы «мотор», поднялся, отряхнул налипшие на косуху листья. Уже беззлобно прошипел:
- Дурёха ты мохнатая, елки зелёные, тьфу на тебя! - и протянул слегка дрожащую от избытка адреналина ладонь, предлагая животинке несколько завалявшихся в кармане семечек.
…Постоял на мосту через грязноватый ручей, текущий наискось через родную и знакомую до последнего камушка Гражданку, улыбнулся в ответ рыженькой девушке в костюме ангела, по всему, идущей то ли на праздник, то ли с оного, и долго смотрел ей вслед, подкручивая воображаемые усы.
…Ворочаясь перед сном, Иван Иваныч внезапно широко открыл глаза и рявкнул в голос так, что за стеной отозвалась басовая струна соседского фортепиано:
- Мать твою семьвосемьпять за ногу, вперехлёст через тридцать три коромысла и с подвывертом шерстью наружу!!! Вильям Бугро, «Купидон»!!!!
Он улыбнулся, встал, включил ноутбук, покопался в экселевской таблице с загадочными отметками и символами, о существовании которой знали только особо доверенные люди, сделал пометки на ближайшее будущее и заснул спокойным сном, в котором не приходилось ни, пригибаясь, бегать по «зелёнке», хватая разрывающимися лёгкими горячий сухой воздух, ни стоять перед окном чужой квартиры, с мрачным удовлетворением наблюдая за встающим вдалеке адским грибом…
Мироздание облегчённо выдохнуло, перекрестилось, пересчитало количество оставшихся в наличии тайных знаков (весьма незначительное) и прошептало:
- Ну наконец-то этот дурень контуженный понял…