(no subject)
Когда-то давно (в 2001 году) два мифиста - Вини и Лаки - писали повесть. Я не смогу вам объяснить их цели. Это были ужасный и злобные намеренья втоптать в грязь как можно больше народу. Когда недавно я нашёл эту повесть, я довольно холодно бы к ней отнёсся, если бы не одно письмо - якобы письмо девушки-самоубийцы... Хм :) Вот его отрывок ("афтарство маё" (с)):
ИСПОВЕДЬ ДЕВОЧКИ - КАТАСТРОФЫ
...Мне трудно писать о себе... Особенно сейчас, потому что придётся снова восстановить в памяти события последних месяцев. Меня искушает мысль, что я могу написать неправду, приукрасить и ретушировать свою судьбу, ведь никто уже не узнает, как всё было на самом деле... и меня, на основании моих же записей причислят к святым.
А я не хочу быть святой, потому что тогда будет уже не важно - станут ли перед моей иконой зажигать лампадки или пугать моим именем непослушных детей - мне это уже ничем не поможет и не навредит.
...Мой дедушка Зигмунд говорит, что всё начинается в детстве ("И кончается в старости!" - люблю добавлять я). Поэтому я начну прямо с ранних лет моей жизни.
Пожалуй, моим основным чувством тогда было одиночество. У меня не было настоящих друзей до четырёх лет. Первым существом, которое любило меня преданно и беззаветно, стал щенок по кличке Тузик. Мы играли с ним в саду на даче. Но скоро его не стало...
Мне больно вспоминать об этом. В тот день я посадила его в бочку поплавать. Он так забавно барахтался в воде. И тут с улицы меня позвали гулять соседские девочки. Я так обрадовалась, что кому-то интересна и нужна в кампанию, что тут же побежала на улицу.
Вечером, когда я вернулась домой, я стала искать Тузика, но не могла припомнить, где его оставила, и страшно горевала о нём ещё два дня...
Через неделю, когда папа вычерпал бочку, он нашёл там Тузика. Когда я увидела то, что от него осталось, у меня началась истерика. Я живо представляла, как мой любимый пёсик пытается выбраться из воды, как выпучиваются от ужаса и безнадёжности его маленькие глазки...
Видя моё тогдашнее состояние, родители ещё долго не решались завести мне нового друга. В первом классе у меня появился кот. Белый и пушистый. Я тогда почти не гуляла. Лежала на диване, читала все книжки на свете и гладила его мягкую шёрстку. Я даже брала его с собой в кровать. Мы души друг в друге не чаяли.
Однажды, когда я пришла из школы, я увидела моего котика висящим в петле из шерстяных ниток, прикрученных к настольной лампе. На его острой мордочке застыла кошачья улыбка...
Я чуть не умерла от горя... Папа, осмотревший всю композицию, пришёл к выводу, что котик сам смастерил петлю. Но зачем?! Чего ему не хватало? Я ведь играла с ним, когда не была в школе и не делала уроки...
В седьмом классе у меня появилась подруга. Мы понимали друг друга с полуслова. Я доверяла ей все свои тайны...
А ещё тогда я стала писать письма. Я записывала туда свои сокровенные мечты и ночные грёзы, жаркой волной обуревавшие сонное подсознание. Мне некому было их отправлять. Поэтому я выискивала или выдумывала разные адреса, а в качестве обратного адреса указывала адрес своей подруги...
А потом случилась моя очередная страшная трагедия. Как потом рассказывали, к родителям моей подруги пришли какие-то письма. У неё дома был скандал, и мою подругу отправили в психиатрическую лечебницу.
Я пыталась её навещать, но врачи это запретили, сказав, что у неё от моего имени начинается припадок. Я впервые поняла, что не могу помочь тому, кого люблю всем сердцем. Горю моему не было границ.
В девятом классе я влюбилась. Чувство было взаимным. Но через два месяца всё снова обернулось ужасной катастрофой...
Мы гуляли по стройке. За минуту до своей гибели мой возлюбленный снял каску, отдал её мне и убежал в опасную часть здания, сказав, что если ему суждено вернуться, то мы обязательно поженимся... Не в силах вынести такой потери, я выбросилась в окно своей комнаты. Меня спасло только то, что мы жили на первом этаже. Унеся меня в дом, папа до вечера чинил поваленную мной в падении изгородь...
(конец отрывка)