(no subject)
Нам через многое пришлось пройти, чтобы возродить нашу Землю, снова стать едиными, снова стать сильными и осознать себя людьми - новым человечеством. Мы прошли через полную анархию и абсолютный тоталитаризм, через геноцид, евгенику и каннибализм...
Мой дед был людоедом. Он носил ожерелье из сушёных пенисов своих врагов, он подпиливал зубы так, чтобы ими было удобнее рвать сырое мясо. Он очень любил меня маленького, носил на плечах и порой щипал за бок, смеясь "Какой сытный мальчик! Ты чей?"
- Дедушка Мотомбо, хватит! - вырывался я, не зная, бояться ли мне всерьёз: - В садике сказали, что больше нельзя есть себе подобных. Мы снова люди, и мы снова смотрим на звёзды.
-А что там, на звёздах? - спрашивал дедушка, хитро прищурившись.
-Там! - отвечал я с восторгом: - Наши потерянные колонии. Заповедные миры. Неизученные расы разумных существ.
Дедушка плотоядно облизывался: - Разумные существа, говоришь? Полакомься ими обязательно, внучек, и когда будешь их есть, съешь кусочек за дедушку, потому что дедушка вряд ли доживёт, чтобы попробовать их самому.
Сейчас, когда я вспоминаю этот разговор, мне хочется дотянуться до дедушки сквозь десятки лет, разделяющие тот момент и текущий, и крикнуть ему: - Дедушка Мотомбо, слышишь? Дедушка, люди больше не едят друг друга! Люди больше не едят других разумных... Но ради тебя, дедушка... Я скушал кусочек!
Мой дед был людоедом. Он носил ожерелье из сушёных пенисов своих врагов, он подпиливал зубы так, чтобы ими было удобнее рвать сырое мясо. Он очень любил меня маленького, носил на плечах и порой щипал за бок, смеясь "Какой сытный мальчик! Ты чей?"
- Дедушка Мотомбо, хватит! - вырывался я, не зная, бояться ли мне всерьёз: - В садике сказали, что больше нельзя есть себе подобных. Мы снова люди, и мы снова смотрим на звёзды.
-А что там, на звёздах? - спрашивал дедушка, хитро прищурившись.
-Там! - отвечал я с восторгом: - Наши потерянные колонии. Заповедные миры. Неизученные расы разумных существ.
Дедушка плотоядно облизывался: - Разумные существа, говоришь? Полакомься ими обязательно, внучек, и когда будешь их есть, съешь кусочек за дедушку, потому что дедушка вряд ли доживёт, чтобы попробовать их самому.
Сейчас, когда я вспоминаю этот разговор, мне хочется дотянуться до дедушки сквозь десятки лет, разделяющие тот момент и текущий, и крикнуть ему: - Дедушка Мотомбо, слышишь? Дедушка, люди больше не едят друг друга! Люди больше не едят других разумных... Но ради тебя, дедушка... Я скушал кусочек!