(no subject)
Сегодня в 6 утра я вернулась из поездки в смоленскую область к бабушке.
Дом моих дяди и тети, православный быт семьи из 4х человек. Ни дела ни шага без молитвы. Огромный домашний иконостас, утро субботы и вся семья едет в церковь, причащение, исповедь.
Ни матного слова, ни грубости.
Комичные ситуации, православие и быт переплетены в одно целое. Дядя вспыльчив любит поспорить.
Обсуждали с ним машины, поспорили, дядино лицо раскраснелось, он громко говорит, не дает мне вставить и слова. Я тихо поддакиваю. Тетя до этого молча сидевшая и чистившая картофель для постного супа, подняла на любимого мужа усталые глаза и тихо сказала: "Игорь, иди выпей святой водички". У меня истерика от смеха, дядя мгновенно белеет и начинает оправдываться.
Удивительно, как люди прожившие в браке 20 лет, могут с такой легкостью и детской непосредственностью друг с другом общаться.
Бегают друг за другом по дому, целуются на прощание и при встрече, когда он уходит или возвращается с работы, меряются ростом (!) чтобы узнать, кто выше и скорее дотянется до книжной полки. Я давно не была в настолько здоровой семейной обстановке.
Одиночество моей бабушки. Огромный дом. В котором стоит мягкая тишина, нарушаемая тиканьем больших настенных часов и мышиным писком. Мыши жрут запасы сухариков "Хлеб грешно выкидывать", а бабушка ловит мышей. Разбрасывает отраву "привыкли, сволочи" и разливает специальный клей, к которому мыши прилипают и начинают пищать еще больше.
Одиночество женщины, у которой убили мужа. Вечером в своей спаленке, она то читает Псалтырь, то перебирает отсканированные материалы судебного дела, заключения судебных медэкспертов и постановление о прекращении дела за изменением обстоятельств дела.
Дает почитать и мне. Я уже читала эти материалы много раз, но у меня язык не поворачивается ей отказать. И я опять читаю про тупые травмы головы, закрытый левой перелом ключицы, открытый перелом левой голени. Больно до сих пор. 5 лет уже прошло как деда не стало.
Обкуренный наркоман на шестерке сбил его насмерть в 10 метрах от родного дома ранним утром 22 августа 2002 г.
Бабушка больше не плачет, но я знаю, как ей одиноко.
Благородные порывы перевезти ее в Москву, после недолгих раздумий отклоняются.
Здесь не ее среда. Нет огорода, маленьких внуков, за которыми нужно следить. Просиживание в квартире только доконает ее.
Мечтаю, чтобы она дожила до правнуков и побыла на моей свадьбе.