Вся правда о русском язьіке и его происхождении
Родина нашего великорусскаго литературнаго языка - Болгарія. Но образовался он в Киеве, где испытал впервые благотворное влияние народной среды. Окончательно развился онъ въ Москве.
О. Шахматов
Литературным языком, применяемым в изящной, в религиозной и в научной литературе как в Московской, так и в Западной Руси, был язык церковнославянский. Но редакция этого языка в Киеве и в Москве до XVII-го века были не совсем одинаковы, как в отношении словарного состава, так и в отношении синтаксиса и стилистики. Уже при Никоне киевская редакция церковнославянского языка вытеснила московскую в богослужебных книгах. Позднее то же вытеснение московской редакции редакцией киевской наблюдается и в других видах литературы, так что тем церковнославянским языком, который послужил основанием для «славяно-российского» литературного языка петровской и послепетровской эпохи, является именно церковнославянский язык киевской редакции.
Н. Трубецькой
В конце XVII - XVIII веков в период формирования общерусской культуры, собственно единого русского языка, именно южнорусской (малороссийской) ветви его было отдано приоритет. Что практически означало прежде всего утверждение киевской редакции церковнославянского языка взамен московской. Московское государство при своём создании не имело единого языка, ибо его территорию населяли многочисленные угро-финские племена, а также татаро-монголы. Все они имели свой язык. Поэтому для всеобщего общения власть имущие внедрили язык церковных книг - церковнославянский, который пришёл из Киева. Украинские филологи устанавливали окончательные формы синтаксиса и стилистики русского языка.
Ю. Казарін
Айбо чому е то, можъ бы ся звѣдати, што меджи руськими и российскими словами тóлько рóвности? На сесе пытаня óдповѣсть историкъ. Коли Киевска Русь перейшла пóдъ володу Москвы, сеся перебрала вóдъ неѣ нелемъ политичное значенье, ай и литературный руський языкъ. Перебравши руськый языкъ, змѣшала го зъ своимъ, тай изъ церковно-славянскимъ, и изъ сихъ трьохъ наладила собѣ книжный, або российский языкъ.
Л. Чопей
Пётр І видел, что московское духовенство в своём образовании стоит ниже киевского, что в Великороссии водятся только замертвелые грубости, чудо всех ужасных видов ужаснее, и нет людей, которые могли бы руководить просвещением духовенства, заботиться о школах, следить за ходом и результатами преподавания. Вот почему, желая поднять уровень образования в этой среде, он необходимо должен был обратиться к киевским учёным.
Ф. Прокопович
Українці завели систему правопису на Москві, і вони ж провели її до життя. Ще з початку XVII віку, коли 1619 р. вийшла наша славетна граматика М. Смотрицького, скрізь по всьому слов'янському світі запанував той правопис, що подав його Смотрицький. Запанував він і в Москві, і з деякими змінами міцно держиться там аж до нашого часу. Добрий дослідник старої нашої літератури, професор Архангельський, пише: «Влияние «Грамматики» Смотрицкаго действительно весьма ощутительно сказывается с половины XVII в. на орфографии не только всей печатной, но и рукописной литературы московской. Смотрицкому, между прочим, в значительной степени принадлежала наша грамматическая терминология, удержавшаяся отчасти, даже несмотря на попытки Ломоносова изменить ее».
У граматиці Смотрицького знаходимо ось такі терміни, що залишились в московській граматиці ще й досі: «орфография, етимология, синтаксис, гласная, согласная, ударение, слог, единосложный, многосложный, запятая, двоеточие, точка, имя, местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междометие, склоняемая часть, несклоняемая, имя собственное, нарицательное, существительное, собирательное, прилагательное, числительное, вопросительное, притяжательное, усеченное, степени уравнения: положительная, превосходительная, роды: мужеский, женский, средний, общий, виды: первообразный, производный, число: единственное, двойственное, множественное, падежи: именительный, родительный, дательный, винительный, звательный, творительный, склонение, спряжение, глагол: личный, безличный, залог: действительный, страдательный, средний, отложительный, общий, лицо: первое, второе, третье, наклонение: изъявительное, повелительное, сослагательное, неопределенное, время: настоящее, прошедшее, будущее, спряжение: первое, второе, деепричастие, приложение» і багато інших.
Правопис Смотрицького був більше пристосований до старої церковнослов'янської мови, а в Москві його ввели навіть до живої великоросійської мови; от чому правопис у Москві так далеко відстав від живої вимови. Всі оці онЂ, однЂ, ея, як і сила граматичних деталей - скажемо, писати мір та мир, - все це занесли на Москву українці.
Коли з 1721 р. по Росії повелися нові школи, то вчителями туди пішли майже самі українці, головним чином духовенство, і от ці вчителі-українці й рознесли по всіх закутках Росії правопис Смотрицького.
Спинюсь тут на такому факті. У нас в Україні буква Ђ (ять) завжди читалась як і і, навпаки, часто замість і писали Ђ: камЂнь, жЂнка, тЂлко й т. ін. І от наші вчителі-українці по всій Росії й почали навчати, що Ђ пишеться там, де по-українському маємо і. Звичайно, правило це, що було живе й розумне в нас в Україні, було чудне, скажемо, десь у Новгороді чи Смоленську або Тобольську. І як це не дивно, правило це було рознесене по цілій Росії, й воно міцно держиться там аж до нашого часу...
Пізніше, в XIX віці, коли вже забули про вчителів-українців, багато разів здіймалася лайка проти цього дивовища - цього чудного в московській мові правила. Так, 1828 р. про це писав К. Хабаров: «Говорят, пишите Ђ во всех тех словах, в которых малороссияне произносят и. Покорно благодарим! Следовательно, чтоб писать по-русски, надобно ехать в Малороссию или иметь у себя ручного малороссиянина для справок...».
І. Огієнко
Сейчас мы с вами совершенно не воспринимаем слово страна как что-то нам чуждое. Это нормальная часть нашего с вами естественного лексикона. И для нас совершенно естественно сказать глава книги, и не приходит в голову, что это что-то навязанное. Нам не хочется говорить голова книги, точно так же, как мы не будем пытаться называть страну стороной.
Русский язык на протяжении своей истории впитал огромное количество церковнославянских слов, которые изредка значат то же самое, что в русском, но почти никогда на сто процентов. Иногда просто совсем не то же самое; так, голова и глава - это совершенно разные значения, они вполне могли бы называться словами, которые между собой вообще ничего общего не имеют. В других случаях это всего лишь стилистический оттенок, но он отчетливо чувствуется. Скажем, враг и ворог - это, конечно, более или менее одно и то же по значению, однако в слове ворог имеется коннотация народности, фольклорности, поэтичности, которое в слове враг отсутствует.
Современный русский язык использовал эти церковнославянские единицы в качестве отдельных слов или отдельных вариантов слова и тем самым их уже освоил.
То же самое происходило в истории русского языка и с синтаксическими конструкциями. И тут надо сказать, что, поскольку на протяжении большей части истории русского языка литературным и высоким был именно церковнославянский, наш с вами литературный синтаксис гораздо более церковнославянский, чем русский.
Тут я действительно выражаю свое огорчение. Потому что ныне во многом утрачен тот подлинный народный русский синтаксис, который лучше всего виден на берестяных грамотах. Они как раз во многом именно тем и восхищают, что в них совершенно нет церковнославянских оборотов, - это чистый разговорный русский язык. В отличие от нашего с вами литературного языка. Русский литературный язык на каждом шагу пользуется синтаксическими приемами, которые в живом языке не встречаются, а идут из церковнославянского.
Это, прежде всего, практически все причастия: делающий, делавший, видевший, виденный и т. д. Единственное исключение составляют краткие формы страдательных причастий прошедшего времени. Сделано - это русская форма, выпито - это русская форма. А вот полная форма: сделанный - уже церковнославянская. И все причастия на -ущий, -ющий церковнославянские, что видно уже и из того, что там суффиксы -ущ, ющ. Я не сказал об этом, но вы, наверное, и сами знаете про соотношение церковнославянского щ и русского ч. Нощь, мощь - церковнославянское, ночь, мочь - русское. Для -ущий, -ющий, -ящий русские соответствия, следовательно, были бы -учий, -ючий, -ячий. Они есть в русском языке, но по-русски это уже не причастия, а просто прилагательные: кипучий, дремучий, стоячий, сидячий, лежачий. Их значение близко к причастиям, но всё же не одинаково с ними. А настоящие причастия, которые можно использовать в синтаксисе именно как глагольную форму (и которые мы действительно научились применять как удобное синтаксическое средство, потому что они помогают нам, например, спастись от лишнего слов который), представляют собой церковнославянизм.
А. Зализняк
Взято у: galakha
О. Шахматов
Литературным языком, применяемым в изящной, в религиозной и в научной литературе как в Московской, так и в Западной Руси, был язык церковнославянский. Но редакция этого языка в Киеве и в Москве до XVII-го века были не совсем одинаковы, как в отношении словарного состава, так и в отношении синтаксиса и стилистики. Уже при Никоне киевская редакция церковнославянского языка вытеснила московскую в богослужебных книгах. Позднее то же вытеснение московской редакции редакцией киевской наблюдается и в других видах литературы, так что тем церковнославянским языком, который послужил основанием для «славяно-российского» литературного языка петровской и послепетровской эпохи, является именно церковнославянский язык киевской редакции.
Н. Трубецькой
В конце XVII - XVIII веков в период формирования общерусской культуры, собственно единого русского языка, именно южнорусской (малороссийской) ветви его было отдано приоритет. Что практически означало прежде всего утверждение киевской редакции церковнославянского языка взамен московской. Московское государство при своём создании не имело единого языка, ибо его территорию населяли многочисленные угро-финские племена, а также татаро-монголы. Все они имели свой язык. Поэтому для всеобщего общения власть имущие внедрили язык церковных книг - церковнославянский, который пришёл из Киева. Украинские филологи устанавливали окончательные формы синтаксиса и стилистики русского языка.
Ю. Казарін
Айбо чому е то, можъ бы ся звѣдати, што меджи руськими и российскими словами тóлько рóвности? На сесе пытаня óдповѣсть историкъ. Коли Киевска Русь перейшла пóдъ володу Москвы, сеся перебрала вóдъ неѣ нелемъ политичное значенье, ай и литературный руський языкъ. Перебравши руськый языкъ, змѣшала го зъ своимъ, тай изъ церковно-славянскимъ, и изъ сихъ трьохъ наладила собѣ книжный, або российский языкъ.
Л. Чопей
Пётр І видел, что московское духовенство в своём образовании стоит ниже киевского, что в Великороссии водятся только замертвелые грубости, чудо всех ужасных видов ужаснее, и нет людей, которые могли бы руководить просвещением духовенства, заботиться о школах, следить за ходом и результатами преподавания. Вот почему, желая поднять уровень образования в этой среде, он необходимо должен был обратиться к киевским учёным.
Ф. Прокопович
Українці завели систему правопису на Москві, і вони ж провели її до життя. Ще з початку XVII віку, коли 1619 р. вийшла наша славетна граматика М. Смотрицького, скрізь по всьому слов'янському світі запанував той правопис, що подав його Смотрицький. Запанував він і в Москві, і з деякими змінами міцно держиться там аж до нашого часу. Добрий дослідник старої нашої літератури, професор Архангельський, пише: «Влияние «Грамматики» Смотрицкаго действительно весьма ощутительно сказывается с половины XVII в. на орфографии не только всей печатной, но и рукописной литературы московской. Смотрицкому, между прочим, в значительной степени принадлежала наша грамматическая терминология, удержавшаяся отчасти, даже несмотря на попытки Ломоносова изменить ее».
У граматиці Смотрицького знаходимо ось такі терміни, що залишились в московській граматиці ще й досі: «орфография, етимология, синтаксис, гласная, согласная, ударение, слог, единосложный, многосложный, запятая, двоеточие, точка, имя, местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междометие, склоняемая часть, несклоняемая, имя собственное, нарицательное, существительное, собирательное, прилагательное, числительное, вопросительное, притяжательное, усеченное, степени уравнения: положительная, превосходительная, роды: мужеский, женский, средний, общий, виды: первообразный, производный, число: единственное, двойственное, множественное, падежи: именительный, родительный, дательный, винительный, звательный, творительный, склонение, спряжение, глагол: личный, безличный, залог: действительный, страдательный, средний, отложительный, общий, лицо: первое, второе, третье, наклонение: изъявительное, повелительное, сослагательное, неопределенное, время: настоящее, прошедшее, будущее, спряжение: первое, второе, деепричастие, приложение» і багато інших.
Правопис Смотрицького був більше пристосований до старої церковнослов'янської мови, а в Москві його ввели навіть до живої великоросійської мови; от чому правопис у Москві так далеко відстав від живої вимови. Всі оці онЂ, однЂ, ея, як і сила граматичних деталей - скажемо, писати мір та мир, - все це занесли на Москву українці.
Коли з 1721 р. по Росії повелися нові школи, то вчителями туди пішли майже самі українці, головним чином духовенство, і от ці вчителі-українці й рознесли по всіх закутках Росії правопис Смотрицького.
Спинюсь тут на такому факті. У нас в Україні буква Ђ (ять) завжди читалась як і і, навпаки, часто замість і писали Ђ: камЂнь, жЂнка, тЂлко й т. ін. І от наші вчителі-українці по всій Росії й почали навчати, що Ђ пишеться там, де по-українському маємо і. Звичайно, правило це, що було живе й розумне в нас в Україні, було чудне, скажемо, десь у Новгороді чи Смоленську або Тобольську. І як це не дивно, правило це було рознесене по цілій Росії, й воно міцно держиться там аж до нашого часу...
Пізніше, в XIX віці, коли вже забули про вчителів-українців, багато разів здіймалася лайка проти цього дивовища - цього чудного в московській мові правила. Так, 1828 р. про це писав К. Хабаров: «Говорят, пишите Ђ во всех тех словах, в которых малороссияне произносят и. Покорно благодарим! Следовательно, чтоб писать по-русски, надобно ехать в Малороссию или иметь у себя ручного малороссиянина для справок...».
І. Огієнко
Сейчас мы с вами совершенно не воспринимаем слово страна как что-то нам чуждое. Это нормальная часть нашего с вами естественного лексикона. И для нас совершенно естественно сказать глава книги, и не приходит в голову, что это что-то навязанное. Нам не хочется говорить голова книги, точно так же, как мы не будем пытаться называть страну стороной.
Русский язык на протяжении своей истории впитал огромное количество церковнославянских слов, которые изредка значат то же самое, что в русском, но почти никогда на сто процентов. Иногда просто совсем не то же самое; так, голова и глава - это совершенно разные значения, они вполне могли бы называться словами, которые между собой вообще ничего общего не имеют. В других случаях это всего лишь стилистический оттенок, но он отчетливо чувствуется. Скажем, враг и ворог - это, конечно, более или менее одно и то же по значению, однако в слове ворог имеется коннотация народности, фольклорности, поэтичности, которое в слове враг отсутствует.
Современный русский язык использовал эти церковнославянские единицы в качестве отдельных слов или отдельных вариантов слова и тем самым их уже освоил.
То же самое происходило в истории русского языка и с синтаксическими конструкциями. И тут надо сказать, что, поскольку на протяжении большей части истории русского языка литературным и высоким был именно церковнославянский, наш с вами литературный синтаксис гораздо более церковнославянский, чем русский.
Тут я действительно выражаю свое огорчение. Потому что ныне во многом утрачен тот подлинный народный русский синтаксис, который лучше всего виден на берестяных грамотах. Они как раз во многом именно тем и восхищают, что в них совершенно нет церковнославянских оборотов, - это чистый разговорный русский язык. В отличие от нашего с вами литературного языка. Русский литературный язык на каждом шагу пользуется синтаксическими приемами, которые в живом языке не встречаются, а идут из церковнославянского.
Это, прежде всего, практически все причастия: делающий, делавший, видевший, виденный и т. д. Единственное исключение составляют краткие формы страдательных причастий прошедшего времени. Сделано - это русская форма, выпито - это русская форма. А вот полная форма: сделанный - уже церковнославянская. И все причастия на -ущий, -ющий церковнославянские, что видно уже и из того, что там суффиксы -ущ, ющ. Я не сказал об этом, но вы, наверное, и сами знаете про соотношение церковнославянского щ и русского ч. Нощь, мощь - церковнославянское, ночь, мочь - русское. Для -ущий, -ющий, -ящий русские соответствия, следовательно, были бы -учий, -ючий, -ячий. Они есть в русском языке, но по-русски это уже не причастия, а просто прилагательные: кипучий, дремучий, стоячий, сидячий, лежачий. Их значение близко к причастиям, но всё же не одинаково с ними. А настоящие причастия, которые можно использовать в синтаксисе именно как глагольную форму (и которые мы действительно научились применять как удобное синтаксическое средство, потому что они помогают нам, например, спастись от лишнего слов который), представляют собой церковнославянизм.
А. Зализняк
Взято у: galakha