Дмитрий Шушарин - Мир действительно в цугцванге?
Originally posted by podzvin_14 at Дмитрий Шушарин - Мир действительно в цугцванге?
Одна из самых острых тем в мировой прессе - санкции против России и ее ответные меры. При чтении разных высказываний весьма трудно определить, с чем имеешь дело: с попытками честно разобраться в происходящем или с весьма тонкой работой кремлевского агитпропа, успешно обыгрывающего два обстоятельства. Первое - удар по европейскому бизнесу. Второе - реальная польза, которую извлекает из санкций режим Путина.
Намеренно оставляю в стороне наивные восторги по поводу того, что этот самый режим не выдержит удара по экономике России. Он сам по ней сильнее бьет. В известном смысле Путину чем хуже, тем лучше. Ему нужно нищее и запуганное население, уже сделаны первые шаги к регулированию цен, а значит, к дефициту и распределительной системе.
За последнее время россиянам сообщили, что их пенсии пошли на Крым. Что бесплатную медицинскую помощь будут получать только работающие люди. Что готовятся увольнения преподавателей высшей школы. Что закон о персональных данных лишит их возможности ездить за границу и пользоваться социальными сетями. Реакция - ноль. Левада-центр даже специальное исследование провел по поводу пенсий. Выяснилось, что сообщение о них население даже не заметило.
Никогда в России не было такого единства власти и народа, как сейчас, такой готовности идти на жертвы, воевать, погибать, голодать. Сталин добился жалкого подобия такого единства, уморив голодом, убив и посадив десятки миллионов людей. Путин сделал это по-гитлеровски продуманно и последовательно, с минимальными жертвами и потерями среди русских.
Война не кончится никогда. Это - навсегда. И ничего нового Путин не придумал. Россия начала воевать и поощрять войны на территории СССР давно, еще до его развала. Современный отсчет можно вести аж с 1986 года, с провокационного назначения Колбина персеком казахстанской Компартии. Потом были Абхазия, Приднестровье, Таджикистан, и везде было намешано все - от имперской идентичности до бизнеса на самых разных уровнях. Все это - одна большая война, естественно-историческое состояние России. И везде она достигает своих целей: прервано свободное развитие Грузии, Азербайджан и Армения не перестают терзать друг друга, начато расчленение и постепенное разрушение Украины, Молдова потеряла Приднестровье, на территории самой России народы Кавказа находятся в состоянии постоянной войны. И все это с позволения цивилизованного мира, включая Китай.
Есть вопрос, который никто не задает: это мир прогибается под Путина или Путин - под мир? В понятие «мир» входит и Россия. Так вот, самое неприятное, что прогибается Путин. И те, кто его проклинает и поносит, ему льстят.
Путин первым понял, что границы дозволенного и возможного изменились. И новые границы он не переходит, шаг за шагом продвигаясь в очерченном ими пространстве. Все его предшественники были таковы. В сто двадцать восьмой раз процитирую человека, в четыре года сказавшего: Гитлер победил, потому что ему позволили убить шесть миллионов.
Прогибается, да. Но последнее дело - вопить о ничтожестве Путина и скором развале России. Это все от бессилия мальчика из приличной семьи перед хулиганом, терроризирующим двор, улицу, школу при полном безразличии родителей в этой самой приличной семье. Им некогда, им неохота разбираться, у них нет сил сопротивляться. Они рассчитывают, что все само собой уладится, особенно если поговорить с хулиганом и вымогателем по-человечески. Главное - не разрешать сыну самому сопротивляться, ведь тогда он слишком много о себе думать начнет, пожалуй, и родителей перестанет уважать. Пусть уж все идет своим чередом.
Путин тем временем будет просто поддерживать боевые действия в Украине, изматывая страну и население. На его стороне многое. В том числе и то, что «новая историческая общность - советский народ» была не выдумкой идеологов, а открытием этнологов. Была эта общность. И доказала свое существование на грузинских выборах, при захвате Крыма, в донбасской войне.
И хотя Россия ведет войны нескончаемо, Путин имеет все основания заявлять, что не войну несет народам, а мир. С одной оговоркой - мир на условиях Кремля. И Гитлер войну не нес. Войны хотел Черчилль, воевать до безоговорочной капитуляции Германии потребовал Рузвельт. И Сталин хотел мира на основе пакта Молотова -Риббентропа, поэтому и довел дело до катастрофы сорок первого. Один пацифист обманул другого.
Возмущаться тоталитарным, а значит, имперским, переустройством России нет никаких оснований, как нет оснований для воплей: за что боролись! Никто ни за что не боролся: власть начала перестройку без малого тридцать лет тому назад, власть и отыгрывает обратно. Власть дала, власть и взяла.
Разве кто-нибудь чего-нибудь требовал от Горбачева? Нет, все обалдели от неожиданности, никто ничего не ждал. И касается это не только русских. Все бархатные революции начались и удались только потому, что стало ясно: русские войска останутся в казармах. Без уверенности в этом никто бы не пошел крушить Берлинскую стену. Так что у нынешних властителей России есть все основания полагать, что они имеют право поступить с русскими, как им угодно. И с суверенитетом народов на постсоветском и постсоциалистическом пространстве - тоже.
Много говорилось и говорится, в том числе и мною, о влиянии Кремля на западных политиков. Обобщая все сказанное, вернусь к тому, что писал об основном противоречии русской модели. Это не «капитализм по Веберу», существующий в тех немногих странах, которые начали модернизироваться раньше всех и глубже всех. То, что формировалось и формируется под влиянием их демонстрационного эффекта, в результате втягивания в глобальные процессы, именуется по-разному - от мировой периферии до карго-капитализма. А можно это назвать и «капитализмом по Марксу» - когда не историческая практика, а умозрительные схемы играют главную роль в интерпретации социальных отношений. И главное - полностью отсутствует ценностная основа цивилизованного общества - ведь так называемый капитализм имеет идеалистическое, религиозное, а не прагматическое и идеологическое происхождение.
Основное противоречие русской модели - заимствование мировых экономических практик и встраивание в мировые экономические структуры при сохранении и даже усилении национальной идентичности, формирующейся на основе противопоставления мировому цивилизационному центру. И этот центр сам начинает испытывать демонстрационный эффект внеценностной русской модели, которая многих привлекает своей простотой и прагматичностью. Это и есть цивилизационная эрозия, которой сознательно добивается Россия во внешнем мире. Способы достижения цели различны - коррупция, пропаганда, применение силы.
Так было до нового августа четырнадцатого. Однако ответные санкции Кремля показывают, что русская модель меняется с неототалитарной на тоталитарную. С рыночной на автаркическую и распределительную.
Напомню: термин «неототалитаризм» придуман не мною, а сербским ученым Зораном Видоевичем еще в 1997 году. По словам Видоевича, обезличенность и опустошенность жизни, отсутствие потребности в чем-либо, кроме материального благополучия, усталость от гонки за всякого рода благами, дух агрессивности, укоренившийся в обществе, делает объективно возможным установление постиндустриального тоталитаризма.
У классического и постмодернистского тоталитаризма есть общая черта - это порабощенность ума, которая в последнем случае продолжает усиливаться за счет небывалого развития средств массовой информации.
Неототалитаризм, говорит Видоевич, не может произрастать под знаком нового Освенцима или ГУЛАГа. Однако он может действовать под знаком гонения на «все другое», непохожее, уничтожая чужую свободу насильственным навязыванием «своей».
Сейчас очевидно, что неототалитаризм оказался переходным явлением, что именно против него и были направлены цветные революции, начиная с самой первой - сербской. И потому русская правящая элита имеет все основания их опасаться. В России неототалитарный строй оказался переходным к воспроизводству прежней тоталитарной модели, включая ее экономическую составляющую. Кремлевские санкции не надо оценивать с экономической точки зрения, на основе рыночных критериев. Гораздо существеннее то, что они бьют по потребительским стандартам тех социальных слоев, которые вызывают наибольшую тревогу у власти. Впрочем, и простому люду достается. Что тоже необходимо.
Прежняя модель, связанная с именем Владислава Суркова, предполагала доместикацию креативного класса на основе консумизма и прагматизма. Утопией оказались сурковские замыслы - суверенная демократия, прагматический патриотизм, потребительский неототалитаризм, консумизм как идеология. Приходит обыкновенный тоталитаризм, не по Хаксли и Постману - развлекайтесь до смерти, а по Оруэллу - с голодом, дефицитом, карточками. Сурков всегда напоминал мне Бухарина. Не хочу каркать, но в тоталитарную программу входит не забвение альтернативных вариантов из недалекого прошлого, а их осуждение. И уничтожение тех, кто эти варианты предлагал и поддерживал.
Сила цивилизованного мира в том, чтобы действовать не прагматично и даже вопреки здравому смыслу. Если режим Путина, как и режим Кастро, непоколебим и полностью поддерживается населением, то остается лишь то, что именуется стоянием в правде. Как сказал Рейган в речи, где появилось выражение «империя зла», диктаторы прежних и нынешних времен хотят лишь одного: отдельной территории и принятия их такими, какие они есть. Но на это нельзя соглашаться.
Что же касается мира и войны, то президент США в 1983 году высказался определенно: «Советы должны понять, что мы никогда не будем ставить под угрозу наши принципы и стандарты. Мы никогда не отдадим нашу свободу. Мы никогда не оставим нашу веру в Бога. И мы никогда не прекратим искать подлинный мир. Однако правда состоит в том, что равновесие сил теперь является очень опасным мошенничеством, поскольку это - просто иллюзия мира. Действительность состоит в том, что мы должны найти мир через силу.
Я согласился бы на равновесие, если бы только мы смогли заморозить глобальные желания Советов».
Сейчас в цивилизованном мире это сказать некому. Этот мир не хочет замечать прямого вторжения России в Украину и ищет повода, чтобы отказаться даже от нынешних санкций, выглядящих жалко на фоне ответных мер Кремля, разрушающих рыночную модель экономики в России.
И, разумеется, нерешительность западных стран в осуждении русской агрессии и в поддержке Украины делает их ответственными за все новые жертвы в нынешней войне и в тех, что еще развяжет Россия.
Дмитрий ШУШАРИН, историк, публицист; Москва, специально для «Дня».
http://www.day.kiev.ua/ru/blog/politika/mir-deystvitelno-v-cugcvange-0
Одна из самых острых тем в мировой прессе - санкции против России и ее ответные меры. При чтении разных высказываний весьма трудно определить, с чем имеешь дело: с попытками честно разобраться в происходящем или с весьма тонкой работой кремлевского агитпропа, успешно обыгрывающего два обстоятельства. Первое - удар по европейскому бизнесу. Второе - реальная польза, которую извлекает из санкций режим Путина.
Намеренно оставляю в стороне наивные восторги по поводу того, что этот самый режим не выдержит удара по экономике России. Он сам по ней сильнее бьет. В известном смысле Путину чем хуже, тем лучше. Ему нужно нищее и запуганное население, уже сделаны первые шаги к регулированию цен, а значит, к дефициту и распределительной системе.
За последнее время россиянам сообщили, что их пенсии пошли на Крым. Что бесплатную медицинскую помощь будут получать только работающие люди. Что готовятся увольнения преподавателей высшей школы. Что закон о персональных данных лишит их возможности ездить за границу и пользоваться социальными сетями. Реакция - ноль. Левада-центр даже специальное исследование провел по поводу пенсий. Выяснилось, что сообщение о них население даже не заметило.
Никогда в России не было такого единства власти и народа, как сейчас, такой готовности идти на жертвы, воевать, погибать, голодать. Сталин добился жалкого подобия такого единства, уморив голодом, убив и посадив десятки миллионов людей. Путин сделал это по-гитлеровски продуманно и последовательно, с минимальными жертвами и потерями среди русских.
Война не кончится никогда. Это - навсегда. И ничего нового Путин не придумал. Россия начала воевать и поощрять войны на территории СССР давно, еще до его развала. Современный отсчет можно вести аж с 1986 года, с провокационного назначения Колбина персеком казахстанской Компартии. Потом были Абхазия, Приднестровье, Таджикистан, и везде было намешано все - от имперской идентичности до бизнеса на самых разных уровнях. Все это - одна большая война, естественно-историческое состояние России. И везде она достигает своих целей: прервано свободное развитие Грузии, Азербайджан и Армения не перестают терзать друг друга, начато расчленение и постепенное разрушение Украины, Молдова потеряла Приднестровье, на территории самой России народы Кавказа находятся в состоянии постоянной войны. И все это с позволения цивилизованного мира, включая Китай.
Есть вопрос, который никто не задает: это мир прогибается под Путина или Путин - под мир? В понятие «мир» входит и Россия. Так вот, самое неприятное, что прогибается Путин. И те, кто его проклинает и поносит, ему льстят.
Путин первым понял, что границы дозволенного и возможного изменились. И новые границы он не переходит, шаг за шагом продвигаясь в очерченном ими пространстве. Все его предшественники были таковы. В сто двадцать восьмой раз процитирую человека, в четыре года сказавшего: Гитлер победил, потому что ему позволили убить шесть миллионов.
Прогибается, да. Но последнее дело - вопить о ничтожестве Путина и скором развале России. Это все от бессилия мальчика из приличной семьи перед хулиганом, терроризирующим двор, улицу, школу при полном безразличии родителей в этой самой приличной семье. Им некогда, им неохота разбираться, у них нет сил сопротивляться. Они рассчитывают, что все само собой уладится, особенно если поговорить с хулиганом и вымогателем по-человечески. Главное - не разрешать сыну самому сопротивляться, ведь тогда он слишком много о себе думать начнет, пожалуй, и родителей перестанет уважать. Пусть уж все идет своим чередом.
Путин тем временем будет просто поддерживать боевые действия в Украине, изматывая страну и население. На его стороне многое. В том числе и то, что «новая историческая общность - советский народ» была не выдумкой идеологов, а открытием этнологов. Была эта общность. И доказала свое существование на грузинских выборах, при захвате Крыма, в донбасской войне.
И хотя Россия ведет войны нескончаемо, Путин имеет все основания заявлять, что не войну несет народам, а мир. С одной оговоркой - мир на условиях Кремля. И Гитлер войну не нес. Войны хотел Черчилль, воевать до безоговорочной капитуляции Германии потребовал Рузвельт. И Сталин хотел мира на основе пакта Молотова -Риббентропа, поэтому и довел дело до катастрофы сорок первого. Один пацифист обманул другого.
Возмущаться тоталитарным, а значит, имперским, переустройством России нет никаких оснований, как нет оснований для воплей: за что боролись! Никто ни за что не боролся: власть начала перестройку без малого тридцать лет тому назад, власть и отыгрывает обратно. Власть дала, власть и взяла.
Разве кто-нибудь чего-нибудь требовал от Горбачева? Нет, все обалдели от неожиданности, никто ничего не ждал. И касается это не только русских. Все бархатные революции начались и удались только потому, что стало ясно: русские войска останутся в казармах. Без уверенности в этом никто бы не пошел крушить Берлинскую стену. Так что у нынешних властителей России есть все основания полагать, что они имеют право поступить с русскими, как им угодно. И с суверенитетом народов на постсоветском и постсоциалистическом пространстве - тоже.
Много говорилось и говорится, в том числе и мною, о влиянии Кремля на западных политиков. Обобщая все сказанное, вернусь к тому, что писал об основном противоречии русской модели. Это не «капитализм по Веберу», существующий в тех немногих странах, которые начали модернизироваться раньше всех и глубже всех. То, что формировалось и формируется под влиянием их демонстрационного эффекта, в результате втягивания в глобальные процессы, именуется по-разному - от мировой периферии до карго-капитализма. А можно это назвать и «капитализмом по Марксу» - когда не историческая практика, а умозрительные схемы играют главную роль в интерпретации социальных отношений. И главное - полностью отсутствует ценностная основа цивилизованного общества - ведь так называемый капитализм имеет идеалистическое, религиозное, а не прагматическое и идеологическое происхождение.
Основное противоречие русской модели - заимствование мировых экономических практик и встраивание в мировые экономические структуры при сохранении и даже усилении национальной идентичности, формирующейся на основе противопоставления мировому цивилизационному центру. И этот центр сам начинает испытывать демонстрационный эффект внеценностной русской модели, которая многих привлекает своей простотой и прагматичностью. Это и есть цивилизационная эрозия, которой сознательно добивается Россия во внешнем мире. Способы достижения цели различны - коррупция, пропаганда, применение силы.
Так было до нового августа четырнадцатого. Однако ответные санкции Кремля показывают, что русская модель меняется с неототалитарной на тоталитарную. С рыночной на автаркическую и распределительную.
Напомню: термин «неототалитаризм» придуман не мною, а сербским ученым Зораном Видоевичем еще в 1997 году. По словам Видоевича, обезличенность и опустошенность жизни, отсутствие потребности в чем-либо, кроме материального благополучия, усталость от гонки за всякого рода благами, дух агрессивности, укоренившийся в обществе, делает объективно возможным установление постиндустриального тоталитаризма.
У классического и постмодернистского тоталитаризма есть общая черта - это порабощенность ума, которая в последнем случае продолжает усиливаться за счет небывалого развития средств массовой информации.
Неототалитаризм, говорит Видоевич, не может произрастать под знаком нового Освенцима или ГУЛАГа. Однако он может действовать под знаком гонения на «все другое», непохожее, уничтожая чужую свободу насильственным навязыванием «своей».
Сейчас очевидно, что неототалитаризм оказался переходным явлением, что именно против него и были направлены цветные революции, начиная с самой первой - сербской. И потому русская правящая элита имеет все основания их опасаться. В России неототалитарный строй оказался переходным к воспроизводству прежней тоталитарной модели, включая ее экономическую составляющую. Кремлевские санкции не надо оценивать с экономической точки зрения, на основе рыночных критериев. Гораздо существеннее то, что они бьют по потребительским стандартам тех социальных слоев, которые вызывают наибольшую тревогу у власти. Впрочем, и простому люду достается. Что тоже необходимо.
Прежняя модель, связанная с именем Владислава Суркова, предполагала доместикацию креативного класса на основе консумизма и прагматизма. Утопией оказались сурковские замыслы - суверенная демократия, прагматический патриотизм, потребительский неототалитаризм, консумизм как идеология. Приходит обыкновенный тоталитаризм, не по Хаксли и Постману - развлекайтесь до смерти, а по Оруэллу - с голодом, дефицитом, карточками. Сурков всегда напоминал мне Бухарина. Не хочу каркать, но в тоталитарную программу входит не забвение альтернативных вариантов из недалекого прошлого, а их осуждение. И уничтожение тех, кто эти варианты предлагал и поддерживал.
Сила цивилизованного мира в том, чтобы действовать не прагматично и даже вопреки здравому смыслу. Если режим Путина, как и режим Кастро, непоколебим и полностью поддерживается населением, то остается лишь то, что именуется стоянием в правде. Как сказал Рейган в речи, где появилось выражение «империя зла», диктаторы прежних и нынешних времен хотят лишь одного: отдельной территории и принятия их такими, какие они есть. Но на это нельзя соглашаться.
Что же касается мира и войны, то президент США в 1983 году высказался определенно: «Советы должны понять, что мы никогда не будем ставить под угрозу наши принципы и стандарты. Мы никогда не отдадим нашу свободу. Мы никогда не оставим нашу веру в Бога. И мы никогда не прекратим искать подлинный мир. Однако правда состоит в том, что равновесие сил теперь является очень опасным мошенничеством, поскольку это - просто иллюзия мира. Действительность состоит в том, что мы должны найти мир через силу.
Я согласился бы на равновесие, если бы только мы смогли заморозить глобальные желания Советов».
Сейчас в цивилизованном мире это сказать некому. Этот мир не хочет замечать прямого вторжения России в Украину и ищет повода, чтобы отказаться даже от нынешних санкций, выглядящих жалко на фоне ответных мер Кремля, разрушающих рыночную модель экономики в России.
И, разумеется, нерешительность западных стран в осуждении русской агрессии и в поддержке Украины делает их ответственными за все новые жертвы в нынешней войне и в тех, что еще развяжет Россия.
Дмитрий ШУШАРИН, историк, публицист; Москва, специально для «Дня».
http://www.day.kiev.ua/ru/blog/politika/mir-deystvitelno-v-cugcvange-0