(no subject)
Пишет Ольга Арефьева
Как-то была я по делам здоровья в Боткинской больнице. А там центральное здание такое неуютное и урбанистическое - многоэтажный человейник с неторопливыми огромными лифтами. Попасть с этажа на этаж можно только в плотной компании многих заждавшихся транспорта весьма разношерстных людей. Врачи и медбратья, родственники пациентов, люди, пришедшие на консультацию, больные, лежащие в стационаре (каковой там же находится, и не один). Кто в куртках и ботинках, кто в трениках и тапочках, кто в белых халатах, кто в форме охранников. Отдельный аттракцион - люди на каталках под простынками, которых везут на другой этаж на операцию. Обратно - тело под наркозом. В том же лифте с кучей людей. И со всем этим вывернутым наружу человеческим нутром жизни оказываешься в кабине буквально бок о бок, а то и нос к носу.
И вот в этом лифте встречаю бабушку с капельницей. Капельница на стойке, игла в руке, трубки висят, бабушка передвигается одна, таская за собой эту конструкцию. Я не выдержала и спросила, куда это она в таком виде едет? На что бабушка очень бодро ответила, что у нее рак, а это химиотерапия. Таскаться с ней по этажам когда надо сходить на исследование или процедуру - некому. А так как химиотерапия - это многие часы вливаний, то если лежать и не вставать, то просто будет вообще некогда делать что-либо еще. А делать надо, в том числе по лечению.
И вот что мне запомнилось в этой бабушке. Какая она была красивая и уверенная. Как она не плакалась и никого не винила. Как она делала то, что нужно, безо всяких лишних сантиментов. Она не высказывала (и, как мне показалось, не держала) обид и претензий ни к людям в лифте, ни к медицинским работникам, ни к системе, ни к человечеству, ни к миру.
И вот что я подумала. На моих глазах уже ушли несколько людей, с которыми я была душевно связана. За чьей борьбой с болезнью я следила и переживала. И вся это необъяснимая, несправедливая и очень болезненная фигня медленно жрала их на моих глазах. Прекрасных, дорогих, нужных миру и красивых. И они делали что могли, пусть сложное, неприятное и тяжелое. И параллельно продолжали жить, общаться, смеяться, читать книжки, писать сообщения в сетях и болтать по телефону. До последних дней.
У нас в верхнесалдинской советской школе была такая формула «урок мужества». И вот сейчас понимаю: это не обязательно рассказы о войне. Надо не меньше мужества, чтобы вот так перемещаться с капельницей среди здоровых и занятых своими делами людей. Они, конечно, сочувствуют, но каждому надо барахтаться в своих задачах и текучке. У всех свои головные боли и списки дел. Энергия у любого ограничена. Встретились, обнялись - и, что делать, побежали каждый дальше. А ты остаешься со своим ужасом.
На днях мне написала Елена Касьян (Kasyan Elena). «Ольга, здравствуйте. Если вам нужны какие-то документы от меня, договора, соглашений, нужно немножко поторопиться. У меня странная нестабильная ситуация. Обнимаю».
Господи, Лена волнуется о том, чтобы оформить правильно документы, чтобы я могла легально и без проблем исполнять и издавать песни, которые написала на ее стихи! И какое спасибо ей за это! Что она помнит и делает. Что способна без лишних эмоций и весьма ограниченными силами действовать самым ответственным образом. Притом, что у меня не всегда хватает сил на такие вопросы. А у нее хватило.
Учитывая, что мы до большой степени здесь в телах-скафандрах в интенсивной интерактивной игре, мы, казалось бы, не должны слишком бояться завершения сета и уж чересчур переживать. Но не получается. Каждому его жизнь все равно единственная, страх болезни и смерти - это ужасная бяка. И боль, и слабость...
И вот суметь так смириться перед тем, чего не можешь изменить, перестать эмоционировать и делать что должен - вот высший урок, который, я думаю, человеческое существо может вынести из таких ситуаций. Это, пожалуй, единственное, что придает смысл этим диким и ненужным земным испытаниям. Отклеиться от человеческой формы настолько, чтобы перестать бояться и эмоционировать, когда это бесполезно. Но не настолько, чтобы плюнуть на все и бросить дела недоделанными и запутанными. Не ставить близких перед трагедией и расхлебыванием последствий. Все сделать так, чтобы смягчить разрыв реальности и максимально выполнить свои задачи.
Я не знаю, смогла бы так или нет.
__________________
Ольга Арефьева написала несколько импровизаций на мои стихи, записала их живьём прямо на диктофон. Случился такой внезапный момент вдохновения на одном дыхании. Это было для меня очень приятно и неожиданно. Одну коротенькую вещь я вам уже показывала...
Как-то была я по делам здоровья в Боткинской больнице. А там центральное здание такое неуютное и урбанистическое - многоэтажный человейник с неторопливыми огромными лифтами. Попасть с этажа на этаж можно только в плотной компании многих заждавшихся транспорта весьма разношерстных людей. Врачи и медбратья, родственники пациентов, люди, пришедшие на консультацию, больные, лежащие в стационаре (каковой там же находится, и не один). Кто в куртках и ботинках, кто в трениках и тапочках, кто в белых халатах, кто в форме охранников. Отдельный аттракцион - люди на каталках под простынками, которых везут на другой этаж на операцию. Обратно - тело под наркозом. В том же лифте с кучей людей. И со всем этим вывернутым наружу человеческим нутром жизни оказываешься в кабине буквально бок о бок, а то и нос к носу.
И вот в этом лифте встречаю бабушку с капельницей. Капельница на стойке, игла в руке, трубки висят, бабушка передвигается одна, таская за собой эту конструкцию. Я не выдержала и спросила, куда это она в таком виде едет? На что бабушка очень бодро ответила, что у нее рак, а это химиотерапия. Таскаться с ней по этажам когда надо сходить на исследование или процедуру - некому. А так как химиотерапия - это многие часы вливаний, то если лежать и не вставать, то просто будет вообще некогда делать что-либо еще. А делать надо, в том числе по лечению.
И вот что мне запомнилось в этой бабушке. Какая она была красивая и уверенная. Как она не плакалась и никого не винила. Как она делала то, что нужно, безо всяких лишних сантиментов. Она не высказывала (и, как мне показалось, не держала) обид и претензий ни к людям в лифте, ни к медицинским работникам, ни к системе, ни к человечеству, ни к миру.
И вот что я подумала. На моих глазах уже ушли несколько людей, с которыми я была душевно связана. За чьей борьбой с болезнью я следила и переживала. И вся это необъяснимая, несправедливая и очень болезненная фигня медленно жрала их на моих глазах. Прекрасных, дорогих, нужных миру и красивых. И они делали что могли, пусть сложное, неприятное и тяжелое. И параллельно продолжали жить, общаться, смеяться, читать книжки, писать сообщения в сетях и болтать по телефону. До последних дней.
У нас в верхнесалдинской советской школе была такая формула «урок мужества». И вот сейчас понимаю: это не обязательно рассказы о войне. Надо не меньше мужества, чтобы вот так перемещаться с капельницей среди здоровых и занятых своими делами людей. Они, конечно, сочувствуют, но каждому надо барахтаться в своих задачах и текучке. У всех свои головные боли и списки дел. Энергия у любого ограничена. Встретились, обнялись - и, что делать, побежали каждый дальше. А ты остаешься со своим ужасом.
На днях мне написала Елена Касьян (Kasyan Elena). «Ольга, здравствуйте. Если вам нужны какие-то документы от меня, договора, соглашений, нужно немножко поторопиться. У меня странная нестабильная ситуация. Обнимаю».
Господи, Лена волнуется о том, чтобы оформить правильно документы, чтобы я могла легально и без проблем исполнять и издавать песни, которые написала на ее стихи! И какое спасибо ей за это! Что она помнит и делает. Что способна без лишних эмоций и весьма ограниченными силами действовать самым ответственным образом. Притом, что у меня не всегда хватает сил на такие вопросы. А у нее хватило.
Учитывая, что мы до большой степени здесь в телах-скафандрах в интенсивной интерактивной игре, мы, казалось бы, не должны слишком бояться завершения сета и уж чересчур переживать. Но не получается. Каждому его жизнь все равно единственная, страх болезни и смерти - это ужасная бяка. И боль, и слабость...
И вот суметь так смириться перед тем, чего не можешь изменить, перестать эмоционировать и делать что должен - вот высший урок, который, я думаю, человеческое существо может вынести из таких ситуаций. Это, пожалуй, единственное, что придает смысл этим диким и ненужным земным испытаниям. Отклеиться от человеческой формы настолько, чтобы перестать бояться и эмоционировать, когда это бесполезно. Но не настолько, чтобы плюнуть на все и бросить дела недоделанными и запутанными. Не ставить близких перед трагедией и расхлебыванием последствий. Все сделать так, чтобы смягчить разрыв реальности и максимально выполнить свои задачи.
Я не знаю, смогла бы так или нет.
__________________
Ольга Арефьева написала несколько импровизаций на мои стихи, записала их живьём прямо на диктофон. Случился такой внезапный момент вдохновения на одном дыхании. Это было для меня очень приятно и неожиданно. Одну коротенькую вещь я вам уже показывала...
Click to view