Кто едет в лифте
Пани Борткова откинула одеяло, тяжело спустила ноги с кровати и посмотрела в окно. На улице было пасмурно и туманно.
- Ах, дура-дура! - тут же подумала пани Борткова.
Она же прекрасно знает, что воспоминания про сон улетучиваются, как только посмотришь в окно. Знает, но забывает каждый раз. А сон был хороший. И если закрыть глаза, то, может быть…
Но нет, пани Борткова вздохнула, нащупала ногами тапочки и пошлёпала в ванную. Там она открыла кран и подождала, пока пойдёт тёплая вода, подставила зубную щётку под струю и посмотрела в зеркало. На щеках у Франтишека отчётливо проступала двухдневная щетина. Он провёл рукой от шеи до скулы, поставил зубную щётку обратно в стакан и взял станок для бритья.
- А мог бы побриться с вечера, - подумал Франтишек. - А мог бы, вообще, запустить бороду.
Он густо наложил пену для бритья на подбородок и повертел головой. Нет, борода ему, определённо, не идёт. А усы не нравятся его подружке.
- Ну и подумаешь, не нравятся! Кто её, вообще, будет спрашивать? - подумал Франтишек и привычными движениями заёрзал станком по щеке.
Потом он вернулся в комнату, открыл платяной шкаф и задумался.
Долго думать Хелена не умела. Выбор между синим платьем и серым брючным костюмом решился в пользу платья. Хелена какое-то время рассматривала своё отражение в трельяже, то втягивая живот, то выпячивая грудь. В целом, она была собой довольна - каких-то две недели диеты, а результаты уже видны. Часы показывали без четверти, а значит, было ещё время спокойно выпить чашечку кофе.
Хелена, напевая, вошла в кухню, достала из шкафчика кофемолку, насыпала в неё две большие горсти кофейных зёрен и посмотрела в зеркальную дверцу. Очки у пана Кацпера запотели, поэтому он снял их и долго протирал краем занавески. Потом надел и снова посмотрел в зеркальную дверцу.
- Так и есть! - подумал с досадой пан Кацпер. - Снова пора стричься!
Стричься приходилось теперь чаще, чем два раза в месяц. По неизвестной причине волосы стали расти быстрее, и торчали в разные стороны вороньим гнездом, совершенно не желая слушаться расчёски. Обидней всего было то, что росли они строго по кругу, оставляя на макушке аккуратную блестящую лысину. Настроение как-то сразу пропало, и кофе расхотелось.
Пан Кацпер взял из вазочки половинку несвежего печенья и пошёл в коридор одеваться.
Мужская парикмахерская была рядом, буквально в соседнем доме, но лучше надеть шляпу - всё равно причесаться нормально не получится, да и сыро на улице. Агнешке всегда шли шляпки. Она разглядывала себя в трюмо, заправляя за ухо тёмный локон.
- Красная помада будет лучше, чем розовая, - подумала Агнешка. - К такой шляпке лучше подойдёт красное!
Она аккуратно накрасила губки, спрятала помаду в сумочку, туда же сложила маленькое круглое зеркальце, записную книжку и перчатки. Агнешка взяла тонкий длинный зонтик, вышла из квартиры, закрыла дверь на оба замка и вызвала лифт.
На первом этаже профессор Лисовски ругался с консьержкой Рузей.
Он жал на кнопку вызова и потрясал свёрнутой в трубочку газетой.
- Это переходит всякие границы! - возмущался профессор. - А к вопросу о моей корреспонденции мы ещё вернёмся, пани Рузя!
- Да не было Вам никакой корреспонденции, - оправдывалась Рузя. - Ну, ей-богу, не было, пан профессор! Да что ж я специально, что ли?
- Ой, не надо вот этого! - морщил лицо пан Лисовски. - Вы и коврик мой криво стелили не специально, и квитанцию в прошлом месяце потеряли не специально… Да где ж этот лифт? Безобразие!
И немедленно в лифте что-то щёлкнуло, открылись дверцы, и пан Лисовски сделал шаг в сторону, пропуская выходящих. Но выходящих не оказалось. Профессор вопросительно посмотрел на консьержку и заглянул в кабину лифта. Там, прислонённый к зеркалу, стоял тонкий женский зонтик. Профессор снова вопросительно посмотрел на консьержку. Та пожала плечами.
- По-вашему, пани Рузя, это тоже не специально? - он махнул свёрнутой газетой в направлении зонтика. - Я же говорю, безобразие!
Пан Лисовски вошёл в лифт, демонстративно повернулся к зонтику спиной, и, прежде, чем закрылись дверцы, взглянул на себя в зеркало.
__________________________
(рисунок Евгения Иванова)
- Ах, дура-дура! - тут же подумала пани Борткова.
Она же прекрасно знает, что воспоминания про сон улетучиваются, как только посмотришь в окно. Знает, но забывает каждый раз. А сон был хороший. И если закрыть глаза, то, может быть…
Но нет, пани Борткова вздохнула, нащупала ногами тапочки и пошлёпала в ванную. Там она открыла кран и подождала, пока пойдёт тёплая вода, подставила зубную щётку под струю и посмотрела в зеркало. На щеках у Франтишека отчётливо проступала двухдневная щетина. Он провёл рукой от шеи до скулы, поставил зубную щётку обратно в стакан и взял станок для бритья.
- А мог бы побриться с вечера, - подумал Франтишек. - А мог бы, вообще, запустить бороду.
Он густо наложил пену для бритья на подбородок и повертел головой. Нет, борода ему, определённо, не идёт. А усы не нравятся его подружке.
- Ну и подумаешь, не нравятся! Кто её, вообще, будет спрашивать? - подумал Франтишек и привычными движениями заёрзал станком по щеке.
Потом он вернулся в комнату, открыл платяной шкаф и задумался.
Долго думать Хелена не умела. Выбор между синим платьем и серым брючным костюмом решился в пользу платья. Хелена какое-то время рассматривала своё отражение в трельяже, то втягивая живот, то выпячивая грудь. В целом, она была собой довольна - каких-то две недели диеты, а результаты уже видны. Часы показывали без четверти, а значит, было ещё время спокойно выпить чашечку кофе.
Хелена, напевая, вошла в кухню, достала из шкафчика кофемолку, насыпала в неё две большие горсти кофейных зёрен и посмотрела в зеркальную дверцу. Очки у пана Кацпера запотели, поэтому он снял их и долго протирал краем занавески. Потом надел и снова посмотрел в зеркальную дверцу.
- Так и есть! - подумал с досадой пан Кацпер. - Снова пора стричься!
Стричься приходилось теперь чаще, чем два раза в месяц. По неизвестной причине волосы стали расти быстрее, и торчали в разные стороны вороньим гнездом, совершенно не желая слушаться расчёски. Обидней всего было то, что росли они строго по кругу, оставляя на макушке аккуратную блестящую лысину. Настроение как-то сразу пропало, и кофе расхотелось.
Пан Кацпер взял из вазочки половинку несвежего печенья и пошёл в коридор одеваться.
Мужская парикмахерская была рядом, буквально в соседнем доме, но лучше надеть шляпу - всё равно причесаться нормально не получится, да и сыро на улице. Агнешке всегда шли шляпки. Она разглядывала себя в трюмо, заправляя за ухо тёмный локон.
- Красная помада будет лучше, чем розовая, - подумала Агнешка. - К такой шляпке лучше подойдёт красное!
Она аккуратно накрасила губки, спрятала помаду в сумочку, туда же сложила маленькое круглое зеркальце, записную книжку и перчатки. Агнешка взяла тонкий длинный зонтик, вышла из квартиры, закрыла дверь на оба замка и вызвала лифт.
На первом этаже профессор Лисовски ругался с консьержкой Рузей.
Он жал на кнопку вызова и потрясал свёрнутой в трубочку газетой.
- Это переходит всякие границы! - возмущался профессор. - А к вопросу о моей корреспонденции мы ещё вернёмся, пани Рузя!
- Да не было Вам никакой корреспонденции, - оправдывалась Рузя. - Ну, ей-богу, не было, пан профессор! Да что ж я специально, что ли?
- Ой, не надо вот этого! - морщил лицо пан Лисовски. - Вы и коврик мой криво стелили не специально, и квитанцию в прошлом месяце потеряли не специально… Да где ж этот лифт? Безобразие!
И немедленно в лифте что-то щёлкнуло, открылись дверцы, и пан Лисовски сделал шаг в сторону, пропуская выходящих. Но выходящих не оказалось. Профессор вопросительно посмотрел на консьержку и заглянул в кабину лифта. Там, прислонённый к зеркалу, стоял тонкий женский зонтик. Профессор снова вопросительно посмотрел на консьержку. Та пожала плечами.
- По-вашему, пани Рузя, это тоже не специально? - он махнул свёрнутой газетой в направлении зонтика. - Я же говорю, безобразие!
Пан Лисовски вошёл в лифт, демонстративно повернулся к зонтику спиной, и, прежде, чем закрылись дверцы, взглянул на себя в зеркало.
__________________________
(рисунок Евгения Иванова)