(no subject)
Он здоровенный такой был! Одной ногой на площади стоял, а другой - почти у самого леса, за станцией. Когда не шевелился, никто даже внимания не обращал. Кому охота ходить с задранной головой? А он деликатный такой, по ночам только передвигался, чтобы не пугать никого, хотя при его-то росте…
Имя у него ещё такое было… тяжёлое. Ну, неподъёмное такое - тонн пять, пожалуй, если не больше. Никто не осмеливался. А он ещё скромный очень, не навязывался особо, да и вообще, старался не шуметь. Наверху тишина такая, красота, прямо летать охота, что при его размерах…
Шнурок, бывало, на ботинке развяжется, а он стоит, ждёт. А ну, как кого испугает ненароком, если ручищами своими шевелить начнёт? А внизу уже собралось всех полно - снуют туда-сюда, дорогу освобождают, в свистки свистят. А ему неудобно прямо, готов сквозь землю провалиться. Пробовал даже босиком, но как-то оно…
Питался облаками. Очень удобно. Главное, пища не тяжёлая, а наоборот. Если день солнечный, на небе ни облачка, значит, очень голодный был. А если всё тучами затянуто, значит, хандрит, аппетита нет, значит, дождь. Тогда под ним все собираются, сухо потому что, и всё расстояние от площади до станции…
Бывало, как затоскует, как надумает всякого - сядет на корточки и плачет. Только это очень редко. В последний раз целое небольшое море наплакал. Теперь там курорт и пляжи. Оно, конечно, веселее, но глаза сильно устают. А отвлечься как? Они же там, внизу, через одного плавать не умеют. А раз сам всё заварил, значит…
Он поначалу думал, если много-много облаков съесть, внутри должна такая лёгкость и летучесть образоваться, что вопрос с перемещениями можно будет как-то иначе решить. Он даже спал с открытым ртом. Но самолёты всё время язык царапали, поэтому приходилось пригибаться каждый раз, когда…
Имя у него ещё такое было… тяжёлое. Ну, неподъёмное такое - тонн пять, пожалуй, если не больше. Никто не осмеливался. А он ещё скромный очень, не навязывался особо, да и вообще, старался не шуметь. Наверху тишина такая, красота, прямо летать охота, что при его размерах…
Шнурок, бывало, на ботинке развяжется, а он стоит, ждёт. А ну, как кого испугает ненароком, если ручищами своими шевелить начнёт? А внизу уже собралось всех полно - снуют туда-сюда, дорогу освобождают, в свистки свистят. А ему неудобно прямо, готов сквозь землю провалиться. Пробовал даже босиком, но как-то оно…
Питался облаками. Очень удобно. Главное, пища не тяжёлая, а наоборот. Если день солнечный, на небе ни облачка, значит, очень голодный был. А если всё тучами затянуто, значит, хандрит, аппетита нет, значит, дождь. Тогда под ним все собираются, сухо потому что, и всё расстояние от площади до станции…
Бывало, как затоскует, как надумает всякого - сядет на корточки и плачет. Только это очень редко. В последний раз целое небольшое море наплакал. Теперь там курорт и пляжи. Оно, конечно, веселее, но глаза сильно устают. А отвлечься как? Они же там, внизу, через одного плавать не умеют. А раз сам всё заварил, значит…
Он поначалу думал, если много-много облаков съесть, внутри должна такая лёгкость и летучесть образоваться, что вопрос с перемещениями можно будет как-то иначе решить. Он даже спал с открытым ртом. Но самолёты всё время язык царапали, поэтому приходилось пригибаться каждый раз, когда…